Его лицо оставалось хмурым.

— Толку от нашей теологической дискуссии не будет, госпожа настоятельница. Ваши земли привлекли злобную сущность — врага человека. Они редко охотятся в одиночку, особенно так далеко от своей земли. Желаете, чтобы я избавил вас от них? Что ж, я могу. И сделаю это. Вы, в свою очередь, заплатите мне за услуги. На этом и покончим.

Настоятельница предпочла сесть; резкость движений выдавала недовольство. Капитан понимал, что ей приходится нелегко — смерть монахини стада сильным потрясением. Ведь та, как и все прочие, находилась у нее в подчинении.

— Не уверена, что, наняв тебя, +поступлю правильно, — не сдавалась она.

Он кивнул:

— Возможно. Но вы послали за мной, и вот я здесь, — произнес он тише и жестче.

— Угрожаешь?

Вместо ответа Красный Рыцарь вновь взялся за кошелек и достал порванную цепочку с кулоном в виде листка, выполненного из бронзы и покрытого зеленой глазурью.

Настоятельница отшатнулась, словно от змеи.

— Мои люди нашли, — пояснил он.

Женщина отвернулась.

— Среди вас есть изменник, — продолжил он, поднимаясь со стула — Сестре Хавиции выстрелили в спину, когда она пыталась остановить нечто ужасное, нечто воистину страшное.

Капитан склонил голову.

— Осмотрюсь здесь пока, ведь вам понадобится время, чтобы решить окончательно, нуждаетесь вы в нашей помощи или нет.

— Ты искушаешь нас, — заметила она. — Ты и тебе подобные не приходят с миром.

— Мы несем не мир, но мечи[15], миледи, — переиначив строки Священного Писания, мужчина усмехнулся. — Мы не чиним насилия, но лишь боремся с ним, когда оно происходит.

— Дьявол тоже может цитировать Священное Писание.

— Уверен, он его и писать помогал, — парировал капитан.

Настоятельница предпочла промолчать, но он заметил, что в ее лице что–то изменилось. Угрызения совести из–за того, что он ерничал, прошли так же быстро, как боль в запястье после слишком долгой тренировки. Он редко сожалел о своих поступках.

— Могу лишь добавить — надеяться на мир не стоит, — ухмыльнулся Красный Рыцарь и внезапно посерьезнел. — Мои люди уже несколько недель не питались как положено, да и деньги им не выплачивались. Я не угрожаю, просто делюсь полезными сведениями, а вы взвесьте все «за» и «против». Более того, думаю, существо, с которым мы столкнулись, намного опаснее, чем я предполагал вначале. Оно огромное, сильное, злобное и очень сообразительное. Скорее всего, оно не одно, их двое.

Настоятельница невольно вздрогнула.

— Действительно, стоит поразмыслить.

Капитан поклонился и направился во двор, прицепив на ходу к поясу кавалерийский меч.

Его люди все еще стояли по стойке «смирно» — их ярко–красные сюрко выделялись на сером фоне крепости. Кони проявляли беспокойство, напряжение чувствовалось и в замерших воинах.

— Свободны, — скомандовал Красный Рыцарь.

Все, переведя дух, принялись разминать затекшие от тяжести доспехов, покрытые синяками от кольчуг и кирас руки и ноги.

Майкл не удержался и спросил первым:

— Мы в доле?

Капитан не удостоил его внимания, поскольку углядел в открытом окне с противоположной стороны двора знакомое личико.

— Не сейчас, голубка.

Он обернулся к оруженосцу.

— Нет, пока не в доле.

Затем послал девушке воздушный поцелуй. Окно опустело.

Сэр Милус, примипил[16] и к тому же знаменосец, заворчал.

— Скверное дело, — высказал он свое мнение.

И, спохватившись, добавил:

— Милорд.

Капитан мельком взглянул на него и вернулся к изучению окон дормитория.

— За нами, как пить дать, наблюдают девственницы, — перевел разговор в другое русло Майкл, — еще не раздвигавшие для меня ножки.

Йоханнес, главный маршал, с напускной серьезностью уточнил:

— Разговор об одной, юный Майкл, или парочке?

Гийом Длинный Меч, второй маршал, залился хохотом, напоминавшим лай тюленей в северных заливах, который был присущ только ему.

— Одна из них поведала, что некогда была–таки девственницей, — насмешливо и нарочито жалостливо протянул он. — Доверительно шепнула!

Произнесенные утробным голосом из–под забрала шлема слова прозвучали как–то неестественно, словно зависая в воздухе. Забыть об увиденном кошмаре старались все, но воспоминания о бойне в поместье все еще будоражили воображение. Засмеяться не засмеялись, скорее, хохотнули в ответ, но веселость была напускной.

Капитан пожал плечами.

— Я, да будет вам известно, решил предоставить нашей заказчице время поразмыслить над случившимся, — заявил он.

Милус хмыкнул.

— Пусть поварится в собственном соку, обдумывая, не поднять ли нам плату, верно говорю? — Знаменосец кивнул в сторону часовни. — А вон тот нам явно не рад.

Священник все еще стоял на прежнем месте.

— Как думаете, он недоумок или сводник? — полюбопытствовал сэр Милус, уставившись на церковника. — Эй, приятель, если не надоело пялиться, тогда валяй, продолжай.

Присутствующие прыснули, священник скрылся за дверью часовни.

Майклу не по нраву была грубость Милуса, и, чтобы скрыть досаду, он шагнул вперед и спросил:

— Какие будут распоряжения, милорд?

— Пока никаких. Поохочусь–ка я, — сказал капитан, усмехнувшись, и поспешно направился к кузнице.

Пройдя пару шагов, он… пропал, словно испарившись.

Майкл огляделся в недоумении.

— Где он?

Милус пожал плечами и обратился к Йоханнесу:

— Как он это делает?

Капитан тем временем обнаружился входящим в крыло дормитория шагах в двадцати от них. Майкл уже было собрался его окликнуть, но Йоханнес прикрыл ему рот рукой в латной рукавице.

— Теперь понятно, куда отправился наш переговорщик, — заявил Хьюго. Взгляд его темно–карих глаз встретился со взглядом знаменосца — Говорил я, уж больно он молод.

Йоханнес убрал руку от лица оруженосца.

— У каждого свои маленькие тайны, тем более, у бастарда.

Собеседник покачал головой:

— Да оставь ты его в покое. Вот выбил бы для нас договор…

Хьюго хмыкнул и с завистью посмотрел на окна.

Капитан представил себя входящим во Дворец воспоминаний.

Комната со сводчатым потолком. Двенадцать стен, высокие арочные окна с витражами. На каждом изображено что–то свое. Все расположены на одинаковом расстоянии друг от друга между старыми мраморными колоннами, поддерживавшими куполообразный свод. Под окнами знаки зодиака, нарисованные бриллиантовой голубой краской на тонком слое сусального золота, затем полоса листовой бронзы шириной с мужскую руку и, наконец, на уровне глаз череда ниш. В них одиннадцать статуй из белого мрамора, а под знаком Ареса — окованная железом дверь.

Прямо по центру комнаты установлена двенадцатая статуя — Пруденция[17], его наставница с детства. На лице из белого мрамора при его приближении мелькнула вполне земная улыбка.

«Клеменция[18], созвездие Рыб, Евстахий», — произнес он во Дворце воспоминаний, и испещренные прожилками руки наставницы задвигались, указывая поочередно то на один, то на другой знак.

Комната пришла в движение.

Окна над знаками зодиака стали бесшумно вращаться, статуи под полосой из бронзы завертелись в противоположном направлении, пока три указанных знака не выстроились в одну линию напротив окованной железом двери. Он улыбнулся Пруденции, пересек комнату с двенадцатью стенами и выложенным плиткой полом и отомкнул запор.

Капитан открыл дверь в заросший зеленью сад — воспоминание о сновидении прекрасного летнего дня. Оно не всегда оставалось таким безмятежным, вот и теперь из раскрытой двери подул ветер. Случалось, ветер и раньше дул, но не настолько сильно, сейчас же это был зеленый вихрь. Усилием воли Красный Рыцарь перенаправил небольшую его часть, преобразовав в шар, затем бросил, подобно горсти листьев, в пеньковый мешок, материализованный воображением, и вложил в протянутую руку Пруденции, оставив на черный день. Непрекращающийся зеленый вихрь взъерошил ему волосы, достиг расположенных сзади в ряд знаков, и…