3 ноября/22 октября три морских офицера и три офицера 95-го полка в сопровождении двух вестовых, захотели воспользоваться хорошей погодой, чтоб настрелять несколько дичи в солончаковых болотах, находившихся в двух километрах перед траншеей.

По случаю очень густого тумана, наступившего внезапно, они уже решили возвратиться в деревню, как вдруг, увидели себя окруженными многочисленными всадниками. Столпившись в кучу, они приготовлялись пробить себе дорогу при помощи своих охотничьих ружей, но русский полковник на прекрасном французском языке, крикнул им: «Умоляю вас, господа, не стреляйте, даю вам честное слово, что вы окружены четырьмя эскадронами казаков».

Наши товарищи сдались военнопленными и были отведены в Николаев. Им позволено было написать нам о себе, и мы узнали, что они сделали путь каждый сидя верхом на орудии, и что полковой командир Лубанинский был очень приветлив с ними.

Эти сведения были для нас ценны, так как по ним мы заключили, что имеем перед собою целый полк казаков и батарею.

Завладев фортом, мы нашли на морском берегу очень большой запас дров, к которому присоединили два значительных плота с лесным строительным материалом, захваченным двумя канонерками, при рекогносцировке реки. Несмотря на этот большой запас, необходимо будет беречь дрова, так как по рассказам, зима в Кинбурне гораздо суровее чем в Крыму.

Вчерашнюю ночь 6 декабря морской термометр опустился на 12° ниже нуля.

Маршал Пелисье прислал нам каждому пальто, штиблеты на бараньем меху и деревянные башмаки, следовательно, теперь мы в состоянии противостоять всем суровостям дурного времени года. С другой стороны, полковник послал офицера в Константинополь, чтоб сделать там все необходимые покупки для экипировки офицеров и снабжения их кухонными принадлежностями. У нас есть всё и наступающая зима, на этом пустынном морском берегу, пройдет в лучших материальных условиях, нежели в предыдущем году.

Однако, боюсь, что наши сообщения с Камышом и Константинополем будут часто прерываться льдом; не беспокойтесь же, если не получите от меня несколько недель писем.

Кинбурн 26/12 декабря 1855 г.

Первый курьер со времени моего приезда сюда, прибыл 20/8 декабря и привез мне три ваших дорогих письма с большим количеством газет. Лишение известий из своей страны составляет для нас большое горе, которое все чувствуют одинаково, так что когда объявляют о направляющемся к Днепру судне, то все офицеры и солдаты, чтоб видеть его, вскарабкиваются на бруствер, а затем отправляются на морской берег ждать его прихода.

Холод сделался серьезным; после первого сильного мороза 14/2 числа, суда флотилии были перемещены, но не успели занять свои стратегические позиции, так как накануне река замерзла при морозе в 18°.

Наша флотилия осталась там, где ее застали эти обстоятельства, и мы уже лишены теперь прямой защиты тяжелой артиллерии плавучих батарей, хотя они всё-таки могут косвенно служить могучей помощью в случае атаки.

Термометр продолжает опускаться и сегодня на «Соколе», носящем вымпел капитана корабля «Париж», командующего флотилией, показывал 26° ниже нуля.

Полковник поручил мне исполнить все оборонительные работы, которые я считал необходимыми для сопротивления против нападения неприятеля.

Найдя довольно большое число деревянных бочек с железными обручами, в которых рыбаки складывали соленую рыбу для экспорта, я велел разбить их и из клепок сделать колья для помещения их перед нашей траншеей.

Вырыв яму в 15 сантиметров в песке, я приказал облить врытые в землю колья водой из манерок и, благодаря морозу, эти колышки нельзя было выдернуть. Тоже самое я сделал и с железными обручами. Это хотя и небольшое препятствие, но всё-таки достаточное для того, чтоб остановить движение отряда и удержать его несколько лишних минут под огнем защитников траншеи.

Но моя главная работа состоит в пробитии во льду Днепра канала в 600 метров длины, для того, чтоб прикрыть им наш фланг с этой стороны.

Лед достиг 80 сантиметров толщины. При помощи кирки его разрубают на глыбы в метр ширины и длины, затем под низ такого куска пропускают двойную веревку и 50 человек взявшись за нее, по команде поднимают эти большие массы льда.

Люди работают полчаса, а затем другие полчаса бегают кругом, чтоб согреть застывшие ноги.

День и ночь, наряженные для сего рабочие, заставляют двигаться в этом канале род плота, чтоб не дать замерзнуть фарватеру, и что, хотя очень трудно, но необходимо.

Морские власти поступают также, и возле своих судов обрубают лед, делая проруби. Не следует рисковать, подвергнуться участи голландского флота, взятого кавалерией Пишегрю в 1794 г.

Наше санитарное состояние не очень страдает от этой сибирской температуры, ни от нашей слишком горячительной нищи. У нас нет свежих овощей, а производится лишь выдача небольшого количества сала, фасоли, чечевицы, риса, водки, кофе и иногда вина.

Нравственный дух хорош. Два раза в неделю во дворе форта играет музыка и порядочное количество солдат пляшут кругом её, подпевая хором народные песни.

Полковник поручил по моем приезде устроить труппу актеров.

У меня есть около двадцати актеров исполнителей, и так как у нас нет печатных пьес, то действующие лица совместно и на память разучивают несколько водевилей, шедших в Пале-Рояле. Вскоре начнутся представления.

Берега Днепра изобилуют всевозможными породами водяной птицы: утками, чирками, гусями, лебедями и проч. и, несмотря на мои многочисленные занятия, я даю им ожесточенные битвы. Так как невозможно подойти к ним близко, то я в конце полуострова устроил шалаш и хорошо закутанный в свой астраханский полушубок и баранью шубу, с терпением выжидаю приближение дичи к себе на выстрел. Результатов моей охоты хватило бы на несколько кухонь, если б я мог собирать всех убиваемых мною птиц, но их много падает в реку или в море, где они и пропадают.

Бью также род чаек, называемых серые рыболовы, мясо которых лучше чем обыкновенной чайки и их можно при необходимости употреблять в пищу. Не обхожу даже и ворон, которые наш повар приготовляет под соусом, и заставляет находить их вкусными. За неимением выбора, по случаю отсутствия мяса, мы не в праве быть разборчивыми.

В трех или четырех километрах от наших линий, нет недостатка в рябчиках и зайцах, но я остерегаюсь удаляться, потому что глупо рисковать попасться в руки казацкого отряда.

Сначала люди ловили прекрасную рыбу на линии, но и этот источник прекратился вследствие больших морозов. И забыл сказать вам, что полковник предоставил мне лошадь, назначавшуюся старшему адъютанту 3-го батальона, отлучившемуся ненадолго, взамен той, которая была у меня при Трактире. Я не потерял от такой замены, потому что новая лошадь оказалась прекрасной арабской породы и я почти каждый день езжу на ней в свое удовольствие.

Не беспокойтесь обо мне, я очень занят или службой, или удовольствиями, и мне не будет скучно; впрочем, вы знаете, что я никогда не скучаю.

Офицеры, взятые в плен 3 ноября, были обменены. Три моряка возвратились недавно на свое судно. Наши прибудут также вскоре.

Кинбурн 4 января (23 декабря) 1856 г.

В конце декабря весь гарнизон, под начальством полковника Даннера, произвел рекогносцировку впереди наших позиций, с целью разъяснить слухи о предполагаемой атаке, неприятельского корпуса в 30 тысяч человек.

Откуда шли эти слухи? У нас не было ни с кем сообщений! Я об этом так и не узнал ничего.

Мы удостоверились, что русские перед нами имеют только 15–18 тысяч человек пехоты и 500 всадников, расположенных отрядами до Николаева, и возвратились вполне успокоенные, принявшись снова за все необходимые для пользы обороны работы.

В исходе декабря наша флотилия увеличилась двумя новыми судами, вошедшими в Черное море и ставшими близко к нашим траншеям, чтоб в случае атаки обстреливать правый фланг. Они не рискуют быть бесполезными по случаю льдов.