Генерал Воске должен был направить нападение на правый фланг, для чего поместил дивизию Мак-Магона в 40 метрах от Малахова, а сзади его как резерв бригаду Вимпфева, за ней же тюркосов и гвардейских зуавов.

Перед Малым Реданом он поставил дивизию Дюлака с резервом из бригады дивизии д’Аврель, перед куртиной же, соединяющей Малахов с Малым Реданом дивизию Ла Моттеруж.

Генерал Боске лично находился перед Малаховым в 6-ой параллели, а генерал Пелисье переехал в Камчатский люнет.

С утра 8/27 числа огонь усилился и каждое орудие производило один выстрел в 5 минут, так что с 5 часов до полудня с обеих сторон выпущено было более 170 тысяч пушечных снарядов, т. е. более 400 выстрелов в минуту!

В 10 часов огонь наших батарей внезапно прекратился, и начался только через 20 минут. Затем в 11¹/₂ часов он остановился вновь.

В полдень наши батареи молчали. Вдруг раздается неистовый крик «да здравствует Император» барабаны бьют поход, полковые хоры играют Марсельезу… Колонны устремляются вперед… рвы перейдены, бруствера одновременно на всех пунктах покрыты нашими батальонами!..

Неприятель, приведенный на минуту в замешательство стремительностью атаки, повсюду уступил, но русские офицеры, живо придя в себя, собрали своих солдат и с беспримерным мужеством бросились вперед.

Борьба приняла ожесточенный вид с обеих сторон. Никто из сражающихся не хочет уступить ни пяди земли!

Но, вне первого ряда укреплений, русские построили другую линию, которая скоро была снабжена значительными резервами и сделалась еще более неприступною чем первый ряд!.. Новые батареи поражали батальоны победителей и мины, заложенные под укреплениями первого ряда, повсюду взрывались под ногами наших войск, представляя из захваченной местности один общий вулкан.

На всех пунктах атаки левого фланга у 3-го бастиона и нападений на правый, те же непреоборимые препятствия!.. и наши колонны должны были возвратиться в параллели, откуда первоначально пошли на штурм!..

Малахов, один Малахов только остался в наших руках.

Три раза однако русские резервы бросались на наших неустрашимых воинов, но три раза храбрая дивизия Мак-Магона и не менее доблестная бригада Вимпфена, отбивали их атаки!

Оказалось что и в других укреплениях местность была минирована, но счастливый случай открыл, как уверяли меня, провод, назначенный для сообщения огня мине, которая должна была заставить исчезнуть этот могущественный редут под громадным вулканом праха!

После четырех часового боя, неприятель наконец отказался от дальнейшего сопротивления и около 5 часов было замечено, что по единственному мосту на плотах через бухту, началось движение, переходящего на Северную сторону длинного ряда обоза раненых и тяжестей, и вскоре затем неприятельские батальоны отступили на правый берег бухты.

Действительно Малахов курган был ключом позиции. Из этого пункта, господствующего над окрестностями, все укрепления могли быть разрушены нашими орудиями, все суда представляли цель для нашей артиллерии! и генерал Горчаков, оставляя город, который более невозможно было защищать, спасал свою армию!

Во время всей ночи слышались более сорока минных взрывов, и некоторые из них оказались настолько сильными, что несмотря на расстояние в 4 километра, отделявшее нас, поломались окна нашего лазаретного барака. Ввиду этого, вход в Севастополь был запрещен для всех наших войск.

Таким образом кончилась памятная осада, равной которой история не имела на своих скрижалях и эта эпоха будет составлять взаимную гордость армий двух могущественных военных держав целого мира!

Из 60 тысяч человек, принимавших участие в этой окончательной великой битве, мы потеряли около 10 тысяч человек и из них 2 тысячи убитыми и ранеными англичане.

Потери неприятеля считают вдвое.

Наш храбрый генерал Боске был ранен осколком гранаты в плечо, но не захотел оставить командование, не убедясь, что мы окончательно завладели Малаховым курганом.

Говорят, что рана его, которая казалась сначала очень серьезной, заживает. О! если б мольбы тех, кого он так часто и так блестяще водил к победам, были услышаны, — мы скоро вновь увидели бы его во главе своего армейского корпуса!

Лазарет 2-ой дивизии 28/12 сентября 1855 г.

Со времени взятия Севастополя, мы испытываем моральное удовлетворение, которое хотя и чувствуется, но не поддается определению; …наши нервы, натянутые в продолжении 11 месяцев, успокоились; …мы находим удовольствие возвращаться назад воспоминаниями, удивляемся что могли перенести все невзгоды, все лишения, которым нас подвергли обстоятельства, …считаем свои потери, и сердце наше еще глубже тоскует, нежели во время этих дней испытания!

Город Севастополь необитаем. Русские устроили на северном берегу залива, накануне своего отступления, большое число батарей, направляющих свои выстрелы на группы, рискующие входить в оставленный город и потому из опасения, генерал Базен, назначенный губернатором Севастополя, запретил вход туда.

Однако, некоторые из офицеров получили, каждый особое, разрешение пройти в город и посетить все укрепления, устроенные защитниками, чтоб убедится таким способом, в том что нам действительно досталось!

Все офицеры, которых я видел после посещения оставленных укреплений, единогласно признают гениальность человека, составившего план защиты, подобного которому ни одна оборона осажденной крепости не представляет примера и способности исполнить этот план, таким совершенным способом, что ни один удар киркой, как это видно и теперь еще, не был сделан бесполезно.

Москва и Севастополь… вот два имени, которые определяют характер и энергию русской нации.

Но война еще не кончилась! Уже думают о способах продолжения её!

Мы не можем бросить те громадные материальные запасы, присланные нам из Франции, нагрузка же их потребует многих месяцев и значительного числа судов.

Какое направление даст своей армии генерал Пелисье?

Кажется будет формироваться особый армейский корпус, чтоб направить его по пути, по которому русские должны двигаться при своем отступлении на Симферополь.

И действительно, дивизия Эспинаса 14/2 сентября получила приказание соединиться в Байдарской долине с дивизией д’Отемара и кавалерией д’Алонвиля. 800 человек, прибывшего из Франции подкрепления для 95 полка, также были направлены 15/3 на этот пункт, но 17/5 эта дивизия была отозвана, а дивизия де Саля получила распоряжение двинуться для занятия верхней части долины р. Черной.

Вопрос остается открытым.

Генерал Пелисье произведен в маршалы Франции, вскоре после взятия Севастополя и мы все его офицеры и солдаты, очень счастливы и гордимся этой вполне заслуженной наградой.

Я был вчера свидетелем довольно оригинального случая.

В занимаемом мною бараке находится поручик зуавов, раненый пулею, остановившейся у него в горле и мешавшей говорить. Доктор колебался сделать извлечение пули, так как считал эту операцию опасной для жизни пациента, но наконец решился испытать ее, назначив для этого завтрашний день.

Является аббат Дюзер, духовник, простосердечный человек, который с одинаковым успехом должен был носить военный мундир, как и сутану.

Он последовательно приближался к каждой кровати, беседуя несколько времени с каждым из нас. Подойдя близко к поручику зуавов, он хотел уже удалиться, полагая, что тот дремлет… как вдруг, поручик поднялся на своей постели, лицо его надулось, он громко чихнул, и выплюнул… свою пулю!.. а затем не ложась, схватил руки аббата Дюзер и, пристально смотря на него, с усилием проговорил:

«Как! это ты?»

Аббат, сначала несколько смущенный, в свою очередь стал всматриваться в него.

«Вот уж никак не ожидал такой приятной встречи».

И они обнялись, как друзья!

Оказалось, что они старинные приятели… оба прежде служили в гусарах, в качестве унтер-офицеров… по окончании службы в нижних чинах, один продолжал ее в качестве офицера, другой же поступил в семинарию!