Пагубная ошибка!

На нашем левом фланге дивизия Брюне и дивизия д’Отемара бросились на Малахов курган по условному сигналу.

Дивизия Брюне подобно нам, была удержана в своем порыве; и часть её возвратилась назад в Камчатский люнет, тогда как другая часть, опираясь на правый фланг, соединилась с нами.

Прибытие этого отряда было для нас сигналом для новых усилий!

Но геройство оказалось напрасным.

Малахов курган, освободившийся от фронтальной атаки, направил свой огонь на правый фланг нашей колонны, а большой черный фрегат, поставленный на шпринг в Килен-балочной бухте, громил нас в тыл.

Нападение зуавов на батарею «de la Pointe» также не имело успеха, они отступили в беспорядке и неприятель, пользуясь этим отступлением, открывавшим нас его выстрелам, усилил свой артиллерийский огонь против нашего правого фланга.

Разом принятая со всех сторон, наша колонна не имела возможности подвигаться вперед, но никто не хотел отступить без приказания.

В эту минуту появился полк гвардейских стрелков на нашем правом фланге в сомкнутой колонне, с возгласом «Да здравствует Император!»

Он с замечательным порядком, смелостью и спокойствием отличающими только войска состоящие из отборных людей, подвигался вперед. Случай завел нас в мертвое пространство Редана, и в этом месте мы терпели только от флангового артиллерийского огня, но зато этот прекрасный и мужественный полк, попал под прямые выстрелы этого укрепления.

Тучи картечи залпами из всех орудий на расстоянии не более 200 метров, в несколько минут вывели из строя этого полка четвертую часть наличности, но он всё-таки продолжал свое движение вперед одним и тем же ходом, без малейшего колебания!

Хотя это и удивляет, но было бы неблагоразумно следовать такому примеру.

Полковник скомандовал вполоборота, и полк отошел для занятия места сзади туров.

Генерал Майран, оставшись за турами, вызвал второй батальон 95 полка и, едва тот подоспел к этому месту, как снова пораженный начальник был вынесен умирающим!

Генерал де Фальи принял командование дивизией.

Из всех высших чинов бригады остался еще на ногах только полковник Джакоби.

Положение делалось невыносимым и все усилия оказались бесполезными, но Джакоби всё-таки не хочет отступить!

Наконец генерал де Фальи послал ему приказание ретироваться.

Тогда он распорядился собрать принесенные 97 полком штурмовые лестницы и, положив их на землю, употребил для переноски очень большого количества раненых; каждая группа из двух или трех солдат, отступая, несла товарища, и только когда все эти люди постепенно исполнили свои обязанности, полковой командир ушел с места боя, с грустью оставив несколько раненых, за недостатком носильщиков.

В 8 часов утра генерал де Фальи спустился с нами в лощину, и в 10 часов мы возвратились в лагеря.

Лагерь у Мельницы 22/10 июня 1855 г.

Продолжаю свое письмо от 20/8 числа, прерванное двадцатичасовым пребыванием в Волынском редуте.

Англичане мужественно атаковали 3-й бастион в час, указанный сигналами ракет со звездами.

Они также нашли могущественно организованную защиту и после геройских усилий, должны были отступить за свои траншеи.

Дивизия Отемара, более счастливая, завладела Корниловским бастионом, составляющим продолжение Малахова кургана и, не останавливаясь ни перед картечью, ни перед сильным, почти в упор ружейным огнем, проникла в предместье Корабельную.

5-ый батальон егерей и 1-й батальон 19-го пехотного полка этой дивизии, не желая уступить взятое, несмотря на то, что неприятель устремил на этот пункт все свои резервы, — дрались с храбростью, удивлявшею их соперников. Наконец, подавленные числом, они вынуждены были возвратиться на свои позиции.

На 19/7 число условлено было между двумя главнокомандующими прекращение неприятельских действий, чтоб похоронить жертвы вчерашнего дня.

В полдень белые флаги были подняты на Малаховом кургане и Камчатском люнете; я присутствовал при встрече парламентеров.

Были установлены такие же подробности, как и во время перемирия 9-го июня, лишь с тем отличием, что, в целях устранения любопытства, русские поставили цепь часовых перед своими укреплениями, обозначив таким способом черту, которую не дозволяется переходить. Так как все наши убитые находились за этой цепью, то русские солдаты поднимали и приносили их к нашему местонахождению, для того, чтоб мы могли отдать последний долг чести своим, павшим в бою и приступить к их погребению.

Отношения между французскими и русскими офицерами и солдатами двух наций были также сердечны, как и 9 июня, Всякий поздравлял своего противника с храбростью, выказанною накануне в битве.

Заметно, что русские офицеры были очень довольны и гордились своим успехом, что, впрочем, было вполне естественно.

Полковник русского генерального штаба сказал мне, что один из наших капралов, принадлежащих к главному штабу армии, дезертировал 17-го вечером и доставил неприятелю подробный план предполагаемого на следующий день штурма; русские же знали в подробности позиции и силы всех наших батальонов.

«Таким образом, — продолжал русский полковник, — имея сведения, что такой-то батальон такого то полка занимал известную позицию, такой-то стоял в резерве, в таком-то пункте, мы сейчас же заняли свои оборонительные места. Нас только удивило, что генерал Майран начал наступление ранее сигнала, так как и мы наблюдали за редутом Виктории».

Я позволил себе спросить у полковника, что сделали с этим негодяем, беглым капралом, бывшим может быть единственной причиной гибели стольких храбрых людей?

«Мы с ними поступили также, как и с другими дезертирами, — отвечал он мне: — он будет препровожден туда, где власть решила поселить его; хотим, чтоб нашим солдатам было известно, что если перебежчик и окажет даже услугу, то и при этом он не имеет права на какое-либо вознаграждение».

Во время настоящего перемирия, мы узнали, что потери русских убитыми и ранеными восходят до 5 тысяч человек, несмотря на то, что большинству сражающихся служил защитой бруствер.

Наши потери гораздо менее значительны, но между убитыми находятся начальники дивизий — Брюне и Майран.[2]

Англичане также испытали значительные потери и между ними генерала Кампбеля.

Один из русских офицеров рассказывал мне, что паровой фрегат, посылавший нам залпами картечь, мог бы еще более нанести вреда, если бы при третьем выстреле орудий, которыми мы завладели в «Батарее 2 мая», не была пробита гранатой подводная часть этого судна, которое едва успело выйти из боя, чтоб исправить свою аварию.

Эта «Батарея 2-го мая», вооружена теперь орудиями большого калибра и нечего страшиться, чтоб какое-либо неприятельское судно подошло на помощь своим в день приступа. Отныне, все русские суда осуждены на совершенную бездеятельность.

С живым удовольствием мы узнали, что генерал Боске вновь вступает в командование осадными войсками правого крыла, замещенный в начальствовании корпусом, расположенным на Федюхиных горах, генералом Гербильоном. Кажется, генерал Пелисье поставил его во главе отряда района реки Черной, с целью послать на Мекензиеву гору, чтоб отрезать отступление неприятеля в случае если бы штурм 18/6-го числа удался.

Уже давно я не описывал вам санитарного состояния армии.

Оно не оставляет желать лучшего. У нас было несколько единичных случаев холеры, вот и всё. Наши раненые содержатся возможно хорошо.

Две роты отборных людей, под начальством старшего адъютанта 3-го батальона моего полка, занимавшие гарнизон в Монпелье, прибыли к нам вчера 21/9 июня. Офицеры этого отряда не знали о делах 7/26 и 18/5 июня и были огорчены, не застав в живых многих своих товарищей.

Полк составится из 3-х батальонов в 6 рот, вместо двух батальонов из 8 рот. Из каждого действующего батальона будут взяты средние 2 роты, чтоб составить кадры для двух новых рот.