Эта лощина не более 40–50 метров ширины, имеет очень крутые отлогости. Путь по ней приводит в южный порт, составляющий бухту большого Севастопольского рейда.

Небольшой русский пост в 15–20 человек стоит в здании, имеющем вид четырёхугольного редута почти посредине лощины и я полагаю, что они воспользовались кладбищенскою часовнею.

Днем я произвел все наблюдения, которые казались полезными, ввиду возможности захватить в плен этот пост. Когда дежурный генерал Пиерсон посетил нас днем, я представил ему свои планы и испросил разрешение исполнить их. «Предоставляю вам сделать, как вы хотите, — сказал он мне, — но не даю вам никакого приказа, а рекомендую быть очень осторожным и избегать дела, которого генерал Канробер не желает ни при каких условиях, тем более, что результат, который вы надеетесь получить, не представляет особой важности».

Около 10 часов вечера, предупредив начальников прикрытий, стоявших у меня по сторонам, я разделил моих 200 человек на три отряда, из которых 100 человек оставил на месте поста, 60 человек выдвинул вперед на 250 метров, поставив их за стеной из наваленного камня, сам же продолжал подвигаться вперед с остальными 40 человеками, с целью обойти квадратный дом и, захватив его в тыл, разрушить и быстро возвратиться к месту поста.

Ночь была очень темна, и я с трудом распознавал местность, которую изучил днем. Остановив своих 40 человек и расположившись приблизительно в 150–200 метрах от неприятеля, я решил, прежде чем продолжать движение дальше, произвести новую рекогносцировку, чтоб с уверенностью подвести мой небольшой отряд в тыл русского поста. Для этого я взял с собою сержанта и трех солдат охотников и стал подвигаться с предосторожностью, ползя по каменистому пути, имевшему с правой стороны почти разрушенную стенку из сложенного камня, а с левой плетень. Я подвигался, останавливаясь, прислушиваясь и наблюдая, но за темнотою не мог отдать себе отчета о пройденном пространстве.

Вдруг мне показалось, что лощина уширяется, что передо мной стояла большая крепость и что я нахожусь совсем близко к Южному порту. Я был отделен от него только укреплениями, которые загораживали лощину, в чём и не было сомнений.

Обошедши квадратный дом, находившийся за 300 метров с лишком от моего места, я не встретил часового, и сам не был замечен.

В ту же минуту я услышал перед собою шум шагов приближающейся команды, между тем, как сзади стук оружия указывал мне на присутствие другого довольно значительного отряда, которого я и не предполагал здесь встретить. Мы находились между двух отрядов неприятеля… я был уверен, что мы попадемся… «Ложись, не стрелять без моего приказания» сказал я тихо своим людям.

Мы легли на землю, за плетнем у пути и в таком закрытии, соблюдая самую строгую тишину, ожидали…

18 русских солдат с ружьями в левой руке, прошли в расстоянии метра от нас… Не хвастаясь скажу… я имел наготове пистолет, и если бы мы были замечены, то выстрелил бы, что сделали бы и мои люди. Затем мы воспользовались бы внезапностью этого неожиданного нападения, чтоб возможно скорее достичь нашего поста. Хотя русские прошли, но мы еще не были вне опасности, так как необходимо было возвращаться по той же дороге, и мы бы наверно должны были попасть в руки сменившегося и возвращающегося из квадратного дома поста.

«Встать» сказал я опять вполголоса… Русские были тогда, недалеко впереди нас, и вот мы пошли по пятам их, стараясь слить шум своих шагов с их ходом. Когда же они повернули возле квадратного дома налево, мы продолжали свой путь прямо, но в эту минуту справа раздался русский крик «Кто идет!..» Мы прибавили шагу, но не бегом… выстрел из ружья… сигнал… шум оружия.

Но вот наконец мы соединились с моим постом в 40 человек. Я узнал немного позже, что батальон русских ночью пришел в лощину в качестве резерва. Мы совсем близко проходили мимо него, и только при возвращении были замечены часовым. Мой проект не был выполнен.

Однако я не желал, чтоб моя попытка была вполне бесполезна. Недалеко впереди моего поста в 60 человек, который я свел с другим постом в 40 человек, на половине косогора, находилась прекрасная, почти разграбленная русскими вилла, так как до сего времени ни одного француза еще там не было. Я послал 25 человек взять оттуда всё, что можно. Устроилась цепь людей, идущих и возвращающихся от этого дома к моему посту и с часу пополуночи до 4 часов утра, дрова, мебель вполовину разбитая французскими и английскими снарядами, комнатные двери и прочие принадлежности были принесены на пост. Около 4 часов русские батареи заметя суматоху в вилле и около неё, послали нам достаточно снарядов, но оказалось, что даром, так как никого не задели. Однако я отдал приказание отступать, боясь, чтоб батальон, стоявший в резерве у русских, заметя наше присутствие, не отрезал бы нам путь.

Мой отряд поднялся, обремененный дровами и ломанной мебелью, и прошел мимо англичан, которые аплодировали, крича во всё горло: «Браво французы, Севастополь браво». Я сохранил для себя из этой добычи зальную двухстворчатую дверь, остальное же было употреблено на дрова при варке супа для моей роты. Дверь оказывает мне большую услугу, так как одна половина её служила постелью, другая же — потолком в палатке.

Я сообщил полковнику траншей Раулю что видел, но он мне не поверил! Потребовалось, чтоб другой капитан из егерей Клиншан, командующий ротой охотников, уверил его, что всё сказанное мною — правда. Иногда необходимо иметь характер, чтоб не ослабеть в решимости исполнять свою обязанность, несмотря ни на какие обстоятельства!

Сегодня последний день в году и генерал Канробер делал смотр всем осадным войскам. Погода была прекрасная, снег почти исчез, а войска полны гордости и рвения идти вперед. Амуниция не блестела, может быть, как на смотру на Марсовом поле, но оружие было в отличном состоянии, вещи достаточно вычищены, выправка правильная. Проехав по фронту войск, генерал Канробер роздал кресты и медали, назначенные для Восточной армии. Наш 20-й легкий, завтра 95-й пехотный, получил пять кавалерских крестов. Избранные; капитан Луазель, лейтенант Пиерон, лейтенант Рибокур, все трое за выслугу лет, представленные ранее выхода из Марселя: подпоручик Шварц, блестящий офицер, тяжко, раненый и наконец раненый также сержант Гурбейт: капралы Пуеч и Турне, назначенные сержантами после взрыва, о котором я вам писал, получили медали.

У нас новый бригадный генерал де-Фальи еще молодой, но с видом, внушающим доверие.

Завтра первый день нового года!..

Под Севастополем 8 января/27 декабря 1855 г.

Положение наше не изменяется и нет никаких признаков, что должно измениться. Огонь крепости всё еще сильнее чем наш, и хотя нам известно, что мы не причиняем большего урона неприятелю, но продолжаем экономничать в снарядах, с таким затруднением перевозимых из Камыша к нашим батареям.

Вчера 7-го в 11 часов вечера была энергическая вылазка русских, которая с одинаковою горячностью отражена войсками 5-ой дивизии, прикрытием в той части траншеи, которая носит техническое название Т, по виду её формы.

Говорят, что русские сформировали специальный батальон для производства ночных вылазок численностью в 1000 человек из более рослых и сильных матросов и солдат, которые будут состоять под командою Бирюлева, самого сложения колоссального. Впрочем мы убедились, что энергия и хладнокровие делают больше, чем все соединенные вместе физические достоинства. Спросите у наших стрелковых рот, разве они не считают себя одинаковыми с нашими гренадерами и даже в некоторых случаях выше.

Холод довольно ощутительно чувствовался в продолжении нескольких дней и мы, пожалуй, не слишком жаловались бы на него, если б не выпал так неожиданно снег.

Дороги скрепленные морозом, сделали перевозку более легкой и поэтому раздача свежего мяса и хлеба бывает чаще, чему все очень рады.

Администрация теперь раздает офицерам припасы по цене закупки их оптом, вследствие чего наши кашевары могли запастись ящиками консервов мяса и овощей. Это обстоятельство приятно изменяет наш режим питания, сделавшийся слишком однообразным. Кроме того, каждый день в Камыш приходят коммерческие суда, нагруженные пищевыми запасами. Спекуляция, убедившаяся в большой выгоде первых маркитантов, и имея почти верные сведения, что армия будет зимовать к Крыму, снабжает нас теперь всем необходимым, и мы таким образом живем относительно хорошо.