В 10¹/₂ часов меня позвал генерал.

«Прочтите это». Сообщение из главной квартиры командующего войсками предупреждало, что по объяснениям, присланным генералом д’Алонвиль, находившейся в стороне Байдарской долины, необходимо назавтра ожидать наступления неприятеля.

Подобного рода предположения появлялись так часто в продолжении последних 12–15 дней, что им перестали верить. Генерал Гербильон ограничился распиской на сообщении о прочтении бумаги, и отсылкою её генералу Фашё, который также расписался и послал ее генералу де Фальи.

«Какое будет приказание Вашего Превосходительства?»

«Что же я могу сказать, когда начальники дивизий не делают распоряжений, — отвечал он мне с сердитым оттенком, но потом просветлев сказал: — Отправьтесь в бригадный лагерь и предупредите, чтоб все люди были одеты, обуты и готовы взяться за оружие при первом сигнале, и чтоб кофе был готов за час до рассвета».

В полночь я вернулся в свою палатку.

В 3¹/₃ часа утра батальон, бывший ночью в прикрытии сзади моста, оставил свой пост и возвратился по обыкновению в лагерь после того, как последний кавалерийский разъезд сообщил ему, что в долине всё обстоит благополучно.

Командир этого батальона Джакоби, не сходи с лошади, подъехал к палатке генерала:

«3-ий батальон возвратился, всё обстоит благополучно, ваше превосходительство».

В эту минуту, бум… пушечный выстрел!

Генерал выбегает из своей палатки.

«На коня! — сказал он мне, — а вы, господин командир, велите своим людям завтракать и сейчас же отправляйтесь к мосту».

Затем, проезжая галопом мимо палатки полковника, закричал: «Ведите своих два первых батальона к мосту».

Довольно густой туман мешал нам видеть отдаленные предметы, но по приходе нашем на господствующие над обводным каналом высоты, туман сделался меньше, и мы могли видеть на правом берегу реки всю русскую армию.

«Более 20 тысяч человек», — сказал мне генерал.

«И столько же в колоннах по дороге на Мекензиеву гору», — отвечал я.

«Поезжайте скорее, отыщите мою артиллерию».

Я отправился…

Все артиллерийские лошади были в отсутствии, находясь в 3 часа утра на водопое. Однако я успел воспользоваться несколькими офицерскими лошадьми, остававшимися в лагерях, и привез два орудия.

Два первых батальона 95 полка, каждый наличностью в 200 человек, были уже около генерала; 97 полк, с слабыми численностью батальонами, прибыл бегом.

«Прикажите вашему первому батальону перейти реку вброд выше моста, — сказал мне генерал, — и поставьте его в лощине с кустарником на правом берегу, а затем возвращайтесь ко мне».

Майор Прево и я перешли реку, имея в тридцати шагах за собою батальоны; три последние роты были еще в реке, как вдруг появилось кругом нас множество русских солдат, вышедших из ложбины, которую мы должны были занять, и где они залегли во время ночи, не замеченные и не открытые кавалерийскими разъездами!..

Майор и первые роты батальона повернули против течения по реке и вышли на правый берег, я же остался один между русскими и повернув к реке поскакал напролом, причём лошадь моя заставила сторониться идущих навстречу и таким образом очищать ей путь…

Я еще и теперь вижу русских с наклоненным вперед корпусом, со штыками на руку, с воспаленным взглядом и блестящими глазами, в положении людей в начале схватки, когда к человеку еще не вернулось хладнокровие.

Я снова переехал реку вброд, достиг галопом моста обводного канала и попал в район двух огней на пространстве 200 метров, отделявших меня от своих.

Здесь я получил удар осколком гранаты.

В эту минуту прибыл бегом батальон Джакоби.

Неприятельская колонна уже подалась на мост, которым овладела, и 150 человек из двух рот 97 полка, назначенные в прикрытие этого моста были уничтожены или взяты в плен.

Одни из русских, от которых я счастливо ускользнул, перешли реку вброд, другие переходили ее по мосткам, составленным из взятых с собою солдатами досок, в то время, как их главная колонна направилась через мост.

Огонь не прекращался… к двум орудиям, приведенным мною, присоединились остальные четыре орудия батареи, и она не переставала посылать свои снаряды в неприятельскую колонну.

Около 400 человек 95 и 99 полков, находившиеся между каналом и рекою принялись кричать:

«Вперед, вперед! в штыки!»

И затем бросились вперед…

12–15 тысяч человек русских были опрокинуты в реку… но вскоре в свою очередь, ударили на наших, которые должны были отступить к каналу!

Два раза, каждый из отрядов бросался таким образом на своих противников!

Но русские продолжали переходить Черную и были уже на пути к нападению на наш левый фланг.

Если мы останемся между каналом и рекою, то попадем в плен.

В эту минуту генерал де Фальи отдает приказание отступить на высоты, находящиеся позади нас.

На пути к полковнику для передачи ему приказания об отступлении, я получил рану пулею в бедро. Было 7 часов.

Мы перешли канал и взобрались на довольно крутые склоны господствующих высот, но русские перемешавшись с нашими солдатами, одновременно с ними появились на высотах, и мы должны были уступить им местность, отступив на 100 метров назад, для приведения в порядок всего строя.

Здесь то один из моих носильщиков взвалил меня на плечи, и я уже не мог более видеть движения неприятеля.

4 сентября/23 августа 1855 г.

Не скажу, чтоб положение мое было удобно для письма, а потому я и должен был прекратить свое вчерашнее послание; теперь же продолжало его по разъяснениям, которые позаимствовал у посещавших меня, или от раненых офицеров, прибывших после меня и помещенных в моей палате.

Во время этой геройской борьбы, подобная же битва происходила и на нашем правом фланге; часть русской колонны, перешедшая реку по мосту и вброд, бросилась на возвышенность, занимаемую нашим правым флангом под прикрытием 2-го полка зуавов и 19 батальона егерей, несмотря на ожесточенную защиту, неприятель занял эту возвышенность. Зуавы и егеря, принужденные уступить местность, перестроились перед своим лагерем. Русские остановились, чтоб привести в порядок свои ряды, а на занятой местности, офицеры их быстро наметили план редута, который немедленно и начат был рабочими.

Сардинские аванпосты, находившиеся на высотах правого берега речки Шулиу, также были атакованы и поддержанные батальоном берсальеров, противопоставили мужественное сопротивление корпусу Липранди, но смятые численностью, должны были перейти обратно реку и занять каменистую возвышенность, на которой генерал Ламармора поместил сильную батарею.

Отряд из двух дивизий сардинцев на холме Гасфорта спокойно ожидал неприятеля.

На нашем левом фланге, русская бригада успела перейти Черную вброд, находившийся приблизительно в 3-х километрах выше Трактирного моста, перед фронтом дивизии Каму, несмотря на мужество полубатальона алжирских стрелков, составлявших прикрытие этого моста.

Тюркосы также должны были отступить и стали перестраиваться на небольшом бугре, на половине пути от их лагеря. Генерал Каму быстро подкрепил их батальоном 3-го полка зуавов, батальоном 82-го пехотного полка и батареею. Этих сил достаточно было, чтоб остановить первые успехи русских на этой стороне и чтоб вскоре затем отбросить их на правую сторону берега.

Неприятель произвел нападение на три пункта разом в 7 часов и имел серьезные преимущества везде, где ни появлялся. Около четвертой части его армии успела перейти Черную, и ими был возведен перед своим центром и на возвышенности занятой зуавами, редут.

Ожесточенное сопротивление на всех пунктах атаки, и особенно у моста, бригады де Фальи замедлило движение неприятеля и дало время генералу Пелисье спустить с плоскогорья в долину Балаклавы запасные силы: дивизию Императорской гвардии, дивизию Дюлака и вскоре за тем дивизию Левальяна.

Бригада генерала Клера устремилась на помощь дивизии Фашё и 73 полк этой бригады устроился в порядке за бригадой де Фальи, между тем, как 62 полк спешил усилить 2-ой полк зуавов и 19-ый егерский на возвышенности правого фланга. Наконец 5 резервных батарей заняли позицию.