— Подождите, Яромир, — Всеволод встал, — Я сам узнаю.

Через несколько минут Всеволод явился под руку с Пушьямитрой. Махараджа был бодр и весел, только промок до нитки.

— Яромир, взываю к вашему авторитетному мнению, — воскликнул Всеволод. — Я прошу господина Пушьямитру оставить палубу и присоединиться к вам в кают-компании, а он говорит, что за работой его меньше укачивает.

— Всеволод прав, сынок. Работать на палубе в шторм опасно. Тем более без привычки. Давай-ка переодевайся и пообедай с нами. Хотя, погоди. Дай-ка я осмотрю тебя. Нет — нет. Ничего особенного.

Я встал, пощупал пульс молодого человека, потом коснулся его висков и провел руками вдоль могучей груди махараджи.

— Тебе совершенно не надо отвлекаться, чтобы не чувствовать морскую болезнь в твоем понимании этого слова, сынок. Я слишком хорошо лечил тебя в прошлый раз. Так что давай быстренько переодевайся и за стол.

Махараджа рассмеялся и вышел. Через пять минут он уже сидел за столом и уничтожал припасы наперегонки со мной. Так как я уже утолил первый голод, то махараджа быстро опередил меня. Очень скоро он присоединился ко мне за чаем.

— Теперь морская болезнь будет проходить у меня так же, как и у вас?

— Да, сынок.

Пушьямитра горделиво вздохнул.

— Это замечательно, отец мой. Так гораздо приятнее.

В этот момент в каюту заглянул капитан. Я отложил в сторону очередное пирожное.

— Господин Лучезар, потрудитесь объяснить, почему на палубе в шторм был мой гость.

Лучезар остановился.

— Виноват, господин Яромир. Я считал, что ничего страшного не случится. Господин махараджа был под присмотром моих людей.

Пушьямитра, видимо, не ожидал такого поворота событий.

— Отец мой, я просил господина капитана позволить мне остаться на палубе. Не гневайтесь на него, прошу вас.

— А если бы с тобой что случилось?

— Разрешите, господин Яромир, но господин Пушьямитра был под постоянным присмотром с моей стороны и со стороны команды.

— Тогда объясните, зачем же конкретно вы присматривали, — холодно возразил я. — За безопасностью махараджи Пушьямитры или же за безопасностью корабля.

— Я пришел доложить, господин Яромир, что нам придется зайти в порт. Судно нуждается в небольшом ремонте.

— Дальнейшие комментарии излишни, — еще более холодно отметил я.

Лучезар изменился в лице. Вообще-то я слегка перегнул. Я гораздо более мягким тоном увольнял министра финансов. А на профессионализм Лучезара мне жаловаться пока не приходилось.

— Разрешите доложить, господин Яромир. Мачта треснула буквально пять минут назад. Примерно через полчаса после того, как господин Пушьямитра покинул палубу. Разрешите идти?

— Идите. И не забудьте, что в шторм к берегу лучше не подходить. Особенно в незнакомых водах.

Лучезар дернулся, как от удара, но промолчал и вышел.

Махараджа нерешительно тронул меня за руку.

— Отец мой, прошу вас, не наказывайте господина капитана. Я просил его, чтобы он позволил мне остаться. Он не виноват.

— Вряд ли у меня получилось бы наказать его сильнее, чем я уже это сделал, — вздохнул я. — Разве что отдать под суд. Но этого Лучезар не заслужил.

— Вот так то, Пушьямитра, — вздохнул Всеволод, — А вы говорите, давайте я останусь, поработаю.

— Я должен извиниться перед капитаном.

— Только не сейчас, — возразил Всеволод. — После выволочки, которую ему устроил Яромир, вам не стоит показываться на палубе до конца шторма. И, боюсь, игры вообще закончены. Вряд ли Лучезар позволит работать на палубе вам, или господину Яромиру.

— Сева, — тихо позвал я. — Вспомни, что вы с Лучезаром наговорили мне, когда я хотел залезть на грот-мачту.

— Да, помню.

— Ты и теперь скажешь, что я перегнул?

— Вы были в своем праве, Яромир, вот только Лучезар не заслужил выговор. Он делал все, что мог, и старался, как лучше.

— Просто он смотрит на Пушьямитру другими глазами. Он силен физически, и Лучезар не считает нужным его от всего беречь, совершенно забывая при этом, что он бережет меня от моих же безумств не потому, что я немощен, а потому, что я король. Пушьямитра же — махараджа.

Все было правильно, я сказал все, как должно, но неприятный осадок от всего этого остался. У меня даже прошла морская болезнь. Я вспоминал лицо Лучезара и не мог есть. Вместо этого меня стало укачивать.

— Ромочка, возьми себя в руки и поешь, — нежно проговорила Джамиля.

— И почему я не взял врача? — посетовал я, прижимая платок ко рту. — Понадеялся на себя и на свою невосприимчивость к качке и решил пофасонить. Как же, посмотрите на него, какой он шустрый!

Милочка взяла меня за руку и принялась утешать. Пушьямитра и Янош пытались развлечь, Всеволод куда-то вышел. Через некоторое время я услышал из-за двери довольно громкие голоса.

— Знаешь, Лучезар, Яромир то был прав. Нечего тебе было допускать в шторм посторонних на палубу. А если бы что случилось? Но главное то другое. Яромир — твой друг, ему больно оттого, что он вынужден был сделать тебе выговор. Он аж заболел от этого.

— А я что могу сделать?

— Скажи, что не сердишься на него.

— Ты забыл, Всеволод, он король, а не я.

— Да, но он еще и твой друг. Или ты больше не считаешь его другом? Вспомни, как однажды Яромир хотел забраться на грот-мачту. Помнишь, что он тогда сказал? Ты — капитан и можешь приказать. И ты приказал.

Но Лучезар уже успел озаботиться другим:

— Постой, Всеволод, а что с Яромиром?

— Морская болезнь.

Я словно воочию увидел, как Лучезар досадливо махнул рукой.

— У него что, провизия кончилась, и он послал за мной?

Высовываться мне было совершенно неполитично, ребята гораздо лучше бы разобрались без меня, но желудок мой окончательно взбунтовался, и мне срочно потребовалось посетить туалет.

Я вышел из кают-компании и отодвинул Лучезара, который загораживал мне дорогу.

— Прости, Зарушка, но есть тебя я не собираюсь. У меня сейчас прямо противоположные желания, — проговорил я на бегу. К счастью, качка уже малость улеглась, и можно было уже вполне нормально передвигаться по палубе.

Прижав платок ко рту, я устремился к заветной двери, но Лучезар нагнал меня и снова загородил путь.

— Господин Яромир, чем переводить добрую еду, лучше уж отдайте меня под суд!

— Зачем? — от неожиданности я остановился и даже смог перевести дыхание.

— Виноват я, а маяться придется всей команде. Знаете, каково плыть с капризным королем на борту?

Я рассмеялся и положил руку на плечо капитану.

— Хорошо, Зарушка. Не будем переводить еду. Пойдем лучше выпьем.

— Ага, а вы потом вспомните, что по уставу в шторм не положено употреблять спиртные напитки, — на этот раз Лучезар улыбнулся вполне искренне, — Не сердитесь, Яромир. Я все правильно понял.

— Да я уже давно не сержусь… А ты?

— Всеволод правильно говорит. Если уж вы терпите выговоры от нас с ним, то уж наоборот-то сам бог велел!

Как ни странно, я продохнул.

— Севушка, давай выйдем на палубу, подышим, и вернемся в кают-компанию.

Лучезар засмеялся и снова загородил мне путь.

— Только через мой труп, Яромир. Я только что получил классный выговорешник за то, что разрешил уже тут одному погулять в шторм по палубе. Больше мне что-то не хочется.

— Как скажешь, Зарушка. Через труп, так через труп. Ты как, Сева?

— Через мой тоже.

— Уж что-то очень вы расстраиваетесь из-за пустяков, господин Яромир, — продолжил Лучезар, — Будто и не король вовсе.

— Что поделать, Зарушка. Сердце слабое, здоровья нет. К тому же, делать выговоры друзьям гораздо сложнее, чем сотрудникам. Честное слово, это даже хуже, чем брату. Вацлав все понимает с полуслова и не дуется.

— А Милан? — заинтересовался Лучезар.

— Милан безупречен, — засмеялся я. — Не я делаю ему выговоры, а он — мне.

Мы, все трое, вернулись в кают-компанию. Увидев нас, Милочка улыбнулась одобрительно, Янош — ехидно: — Это вам не министров увольнять, Яромир! А Пушьямитра — виновато: — Господин Лучезар, прошу вас, простите меня. Я не хотел подводить вас, — со своей обычной, восточной вежливостью проговорил он.