— Не знаю. Но я схожу к Сунь У-куну и спрошу. Правда, я не ручаюсь, что вернусь с ответом. На предыдущий вопрос он соблаговолил ответить только через двадцать дней. Хотя, куда вам торопиться? Я обязуюсь лично доставить вас вместе с вашим сайком и всей командой на границу с Элладой. Честное слово, мне так спокойнее будет. Так что погостите у нас месяца три, пока мы с Родованом в отпуске. Вы знаете, что Родован был когда-то обычным человеком. Так я тоже. Нам обоим хочется пообщаться с теми, кого мы оставили, как полагали, навсегда.

Сразу после завтрака Венедим ушел, сказав, чтобы верхневолынцы пока собирались и шли к станции. Он, де, их там будет ждать. А пока что он сбегает к Сунь У-куну, спросит, когда тот сможет встретиться с Яромиром.

— Даже если Сунь не ответит, возвращайтесь к обеду, — напутствовал его Яромир.

— Не волнуйтесь, я встречу вас на станции.

На станцию — так по-научному назывался удививший верхневолынцев дом, они прибыли приблизительно через полчаса. К удивлению Яромира, Венедим, и правда, ждал их там, причем, он ухитрился прибыть с ответом.

— Сунь У-кун просил передать вам, Яромир, что он встретится с вами и вашими друзьями через два дня, сразу после завтрака. До этого, по его словам, вы вряд ли будете способны вести серьезную беседу.

Яромир удивленно покачал головой.

— Не думал, что Сунь У-кун даст ответ так скоро.

— Я тоже. Собственно говоря, я вообще его не видел таким разговорчивым. Я на границе всего триста лет, и все эти годы наша каменная обезьяна сидела в зале заседаний, открывая рот приблизительно раз в десятилетие. Правда, Иаким уверяет, что во время установления границ Сунь У-кун был очень деятелен, да и другие очевидцы говорят о том же.

— И что, к нему может обращаться любой страж? — удивленно спросил Янош.

— Ну что ты, — засмеялся Венедим. — Только начальники пяти частей света.

—…? Ах, да! — воскликнул Янош. — Я все забываю, что в Китае принято делить свет на пять частей. Четыре части и центр.

— Совершенно верно, — отозвался страж. — Сейчас принято почти такое же деление. Есть Европейский сектор, Сибирский, Афро-Азиатский и Китайский. Ну и, конечно же, Поднебесная. Я — начальник Европейского сектора. Вашему брату просто повезло, Яромир, что он встретил меня сначала в Светлогории, а потом и в Московии. Я проводил инспекционную поездку, и ухитрился дважды наткнуться на него и Милана. Если бы я не присутствовал при встречах оба раза, ваш брат до сих пор мог бы объясняться с местным начальством на границе Светлогории.

— Спасибо, Венедим. Если бы не вы… — начал было Яромир, но Венедим перебил его.

— Ну что вы, Яромир. Династический кризис в Верхней Волыни изрядно нарушил бы баланс в моем секторе, я действовал в интересах Европейского сектора, а не верхневолынского короля. Так что благодарите не меня, и не Родована, который тоже оказал посильную помощь Вацлаву при первой встрече, а счастливый случай, который приводил на дорогу вашего брата нужных людей в нужное время. А навестил я вас, скорее, для удовольствия. Если бы я не хотел этого, то попросту бы поместил интересующую вас информацию в журнале и позаботился о пересылке. Строго говоря, это дело не заняло бы у меня и пяти минут. Но идемте. Я хочу показать вам свои любимые места. Жаль, что вы не сможете посетить восьмимерную часть Китая, саму Поднебесную. Но ничего, у меня много любимых мест и на трехмерных территориях.

На этот раз Венедим привел их в другую комнату станции. Отличалась она тем, что там стояла мебель как трех—, так и восьмимерная. Венедим с Родованом расположились на восьмимерном диванчике, предложили верхневолынцам занимать места в их части комнаты, после чего Венедим занялся приборами. На станции Венедим не стал задействовать поляризующее заклинание, и верхневолынцы видели стражей в виде двух переливающихся призраков. В трехмерном виде Венедим и Родован разительно отличались друг от друга. Они были почти что одного роста, но Родован был гораздо шире. Он был сложен наподобие Стаса, то есть походил на слегка растолстевшего Емелю. А Венедим не имел такого размаха плеч, фигура его была, в общем, ничем не примечательна. Но сейчас, в виде призраков, различия в фигуре и в росте были совсем незаметны. Верхневолынцы не поняли кто из стражей сел за приборы. Они только увидели, как призрачная рука, потянулась к не менее жуткому рычагу — по крайней мере, трудно было предположить, что кто-то из стражей попросту сел на приборы. Но если судить обо всем по показаниям только органов зрения, то такую возможность исключать было нельзя. Через несколько секунд по комнате прошел уже знакомый верхневолынцам многомерный блик и голос Венедима сообщил им, что они уже приехали.

— Господа, во время прогулки вам придется смириться с нашим восьмимерным обликом, — добавил Венедим. — Наладить поляризующее заклинание на ходу, в принципе, возможно. Собственно говоря, это даже не так сложно, но при этом мы можем забыться, а прикосновение к существу имеющем настолько несопоставимые размеры, может привести к серьезным травмам. И, согласитесь, мы все настолько привыкли верить тому, что видим, что действуем автоматически, крайне редко подвергая увиденное критическому анализу.

— Вы правы, Венедим, — согласился Яромир. — Скажите, а как вы видите нас без заклинания?

— Трудно сказать, — отозвался Венедим. — Наверное, как человечка, нарисованного из кружков и палочек. А почему вы не спрашиваете, как я вижу вас в поляризованном свете?

— Зачем? — засмеялся Яромир. — Этого я все равно не пойму…

Нет, господа, прогулки по Китаю в компании двух стражей границы, это полный сюрреализм. Венедим и Родован, постоянно меняющие очертания, и застывшая, но в то же время такая живая красота китайской природы, дружеская беседа и обеды на промежуточных станциях и завтраки, и ужины у нас в гостинице. И ко всему прочему, прибавилось ожидание встречи с Сунь У-куном.

Прекрасный царь обезьян, если он все еще носил этот титул, рассчитал верно. Первые пару-тройку дней после встречи с Венедимом я переваривал его сообщение. Нет, с мыслью, что нас не задержат на границе, я свыкся легко и быстро. В глубине души я всегда таил надежду, что мне удастся умилостивить стражей границе если не своими прекрасными душевными качествами — на это они не покупались, то хотя бы своим чином. До сих пор не было прецедентов, чтобы королей задерживали на границе, и я рассчитывал, что в целях сохранения политической стабильности в Верхней Волыни, нас отпустят. Но вот известие, что у нас с Милочкой будет ребенок, застало меня врасплох. Я смолоду привык к мысли, что у меня никогда не будет детей и больше не задумывался над этим вопросом. Мне даже и в голову не пришло, что эликсиры и медитации укрепят мое здоровье до такой степени.

Но Милочка напрасно опасалась моей ревности. Я не усомнился в своем отцовстве ни на минуту. Дело в том, что, по моему глубокому убеждению, человек всегда верит в то, во что хочет. И всегда найдет оправдания и доказательства, подкрепляющие эту уверенность. Можно надеть на жену пояс целомудрия, по крайней мере, так делали крестоносцы, и приставить к ней вооруженную охрану, чтобы та сопровождала жену, когда она отлучается из общей спальни хоть на минутку и быть несчастным. А можно принять за непреложную истину, что жена будет тебе вечно сохранять верность и быть счастливым. Для себя я выбрал второй вариант. И сейчас я просто пытался привыкнуть к мысли, что я буду отцом. Впрочем, к этой мысли очень скоро добавилось беспокойство за жену.

До сих пор я считал, что мы все ведем довольно здоровый образ жизни. Но вот насколько он подходит для беременной женщины? Можно ли ей так много гулять, не повредят ли ей межизмеренческие переходы, стоит ли ей дегустировать непривычную еду? Боюсь, что все дни, что дал мне на адаптацию Сунь У-кун, я изводил своих более опытных друзей этими вопросами. В самом деле, и Всеволод и Лучезар и оба его помощника были уже отцами. И Венедим сказал, что у него есть дети. Так что всем им пришлось временно переквалифицироваться в консультантов по вопросам матери и ребенка.