— Разумеется, господин капитан. Вот поэтому порядок в данном вопросе поддерживается силами берегового братства. Так что повстречаться с пиратами накладно, но не смертельно.

— Понятно, — улыбнулся я. — А куда смотрит правительство?

— Во Вьетнаме пиратов нет, — спокойно отозвался Ан Зэонг. — А правительство Суматры, насколько я знаю, греет на пиратах руки, скупая награбленное по дешевке.

— Что ж, логично, — признал я. Честно говоря, я бы тоже не без удовольствия поучаствовал в таком бизнесе. Без малейших вложений капитала, без забот по организации рабочих мест, без курсов переподготовки получать не просто корку сыра, а, пожалуй, и целый бутерброд с маслом и сыром. Всеволод увидел подозрительный блеск в моих глазах и торопливо сказал:

— Спасибо за предупреждение, господин Ан. Мы остановимся в городе. Вы не могли бы порекомендовать нам гостиницу получше?

— Если вы не особенно стеснены в средствах, господа, то вам нужно поселиться в гостинице «Тхэн Беп». Во вьетнамской мифологии так звали духа домашнего очага. Он следил, чтобы с домом все было в порядке и раз в год, в канун нового года, летал на доклад к верховному богу Нгуаку Хоангу. Причем летал на карпе, который по дороге превращался в дракона.

— Замечательно, — восхитился я. — Простите великодушно, господин Ан, я понимаю, что мы бессовестно злоупотребляем вашим терпением и отвлекаем вас от работы почем зря, но не могли бы вы подсказать нам где мы могли бы найти книги про вашу мифологию.

Ан Зэонг слегка забалдел от моей витиеватой фразы, потом вежливо улыбнулся.

— В городе полно книжных магазинов. А гостиница «Тхэн Беп» в центре Малакки.

— Спасибо, господин Ан, — вежливо поблагодарил я, вьетнамец безразлично поклонился в ответ. Мне показалось, что он с трудом удерживается, чтобы не махнуть рукой на все церемонии по встрече надоедливых посетителей и не заняться своими бумагами.

Это и определило нашу программу на выходные. Не успели мы выйти из министерства, как Всеволод бросил на меня грозный взгляд и сообщил, что мы идем искать гостиницу. Я принял в ответ невинный вид.

— А разве мы не хотели слегка поправить финансовое состояние? У Лучезара, кажется, большой опыт по этой части.

— Какой? — переспросил Всеволод.

— Пиратской, — я слегка развел руками.

— Пиратской? — Всеволод аж затормозил, да так резко, что на него чуть не налетел Янош. Идти впятером по улице волей неволей приходилось в две шеренги. В первой обычно были мы с Милочкой и Всеволодом. Янош и Лучезар следовали за нами. Телохранители передвигались мелкими группами, пытаясь проконтролировать ситуацию и остаться незамеченными как мной, так и случайными прохожими. Что ж, я, и правда, их обычно не замечал. И не потому, что это было трудно, а просто я привык к ним. По рангу они полагались мне со дня моего рождения.

— Ну да, — подтвердил я. — Зарушка выказал доскональное знание этого вопроса. Да такое, что я все никак не могу понять, как он ухитрился попиратствовать, если визу у меня не брал, а в Адриатическом море пиратов отродясь не бывало.

— Все бывало, — равнодушно сообщил Лучезар, не выдержал и рассмеялся. — К сожалению, господа, в этом вопросе я чистой воды теоретик.

— А где вы видели чистую воду? — уточнил я. — В самой, так называемой, заметьте, господа, я настаиваю на этом, чистой воде, живут рыбы, планктон, водоросли, медузы и прочие, и прочие, и прочие. Да еще и крокодилы плавают.

Лучезар снова засмеялся и покачал головой.

— У каждого свой конек, господин Яромир. Вы любите кататься на шестерке шестимерок, наш лоцман Ахмет — на шестимерных же крокодилах, а я — на морских коньках. Я всю жизнь увлекался книжками про пиратов. И знаете, если бы у нас, в Верхней Волыни, было береговое братство, в юности я обязательно бы к нему примкнул.

— Только берегового братства у нас и не хватает, — проворчал Всеволод, а я только спросил:

— А сейчас?

— Сейчас для меня пираты уже потеряли былой романтический ореол. Когда каждое деяние рассматривать в подробностях, то романтики не остается. Вот вы, например, когда собрались в плавание не взяли себе первый попавшийся под руку баркас, а построили комфортабельный сайк с душем и прочими удобствами. Вот только почему-то забыли прихватить свою многочисленную свиту.

— Какую свиту? — удивился Всеволод.

— Ты не слышал, Всеволод, но когда господин Яромир впервые заговорил со мной о путешествии, он сообщил мне, что ему требуется человек двадцать одной обслуги. А сам не только обходится услугами корабельного юнги, да еще и в матросы нанялся.

— Ага. Нанялся, — хмыкнул я. — Нанимаются за деньги. А мне жалования никто не платит.

Мои спутники расхохотались и сообразили, наконец, что наша компания перегородила чуть не весь тротуар. Я предложил Милочке руку, и мы пошли искать гостиницу.

Гостиница и правда оказалась в центре города. Правда, мы не сразу поняли, что это — гостиница. Четырехэтажное, довольно просторное здание, выдержанное в южном стиле стояло в обширном тропическом парке. В парке по культурным дорожкам гуляли матери с младенцами и молодые люди с собаками. Когда мы спросили одного молодого человека с симпатичным пекинесом в руках, где гостиница «Тхэн Беп», он указал нам вглубь парка.

Мы прошли по тенистой дорожке, потом поднялись на пригорок к одинокой сосне, потом спустились к ручью и перешли через мостик, потом дорожка привела нас в грот, где продавали прохладительные напитки, и можно было присесть и отдохнуть. После чая у помощника министра внешней торговли заходить нам туда не захотелось, и мы пошли дальше по кипарисовой аллее, мимо фонтана к журчащему каскадному водопадику. За водопадом следовал поросший лилиями пруд. Берега его густо покрывали цветущие кусты и деревья. Воздух был напоен дивными ароматами, с цветущих деревьев свисали плоды. Все-таки тропический климат имеет некоторые преимущества. Вот только влажновато. Но медитации дважды в день прекрасно помогали мне справляться с любыми погодными условиями.

Мы прошли по берегу. Дальше дорожка вела вглубь парка к гостинице. Четырехэтажное длинное здание очень гармонично вписывалось в ландшафт. Оно так густо заросло плющом и виноградом, что казалось каким-то слишком правильно подстриженным огромным кустом. Над входом была вывеска «Тхэн Беп» и нарисован смешной человечек. Вероятно, так вьетнамцы воспринимали своего домового. Хотя, домовой, пожалуй, побезобидней. В Верхней Волыни поговаривают, что домовой может наказать нерадивых хозяев. Подножку там поставить, или со стула спихнуть, или же пряжу спутать, если найдет, конечно. Чтобы нерадивые хозяйки еще и пряли? В наши дни? Не бывает. Но, по крайней мере, он не докладывает верховному богу о невытертой пыли. Правда, наш бог всеведущ по определению. Но, насколько я знаю, конечно, незначительная неряшливость к числу смертных грехов не относится.

Мы вошли в просторный вестибюль. Он был построен в расчете на естественную вентиляцию. От солнца его защищал роскошнейший плющ, обвивший окна. Несмотря на столь плотную завесу, в вестибюле было довольно светло. По крайней мере, в дневное время в искусственном освещении он не нуждался. Мы подошли к стойке регистратора.

— Желаете поселиться, господа? — спросила молодая стройная женщина.

— Да.

— Какие желаете номера? Есть «люкс», «полулюкс», одноместные, двухместные…

Я так вжился в роль купца, что деловито спросил:

— А какие цены?

Янош восхищенно покачал головой.

— Ваш брат сначала заказывает по одноместному люксу на каждого члена компании, а потом просит Милана заплатить по счету.

Всеволод обаятельно улыбнулся регистраторше и проговорил:

— Господин Яромир и госпожа Джамиля, разумеется, поселятся в люксе. Они новобрачные, им положено. А мы бы хотели расположиться в номерах по соседству. Совершенно неважно в каких, главное, чтобы на том же этаже, а желательно, чтобы двери были рядом. Если друзья не отравят жизнь новобрачным, то может получиться нехорошо. Свадебное путешествие им раем покажется, а будни, которые неизбежно последуют за праздником, — слишком прозаическими и оскорбят их нежные чувства до полной потери этих самых чувств.