Джамиля рассмеялась.

— Хорошо поспал, Ромочка?

— Неплохо.

— Теперь меня усыпи, — Милочка наконец легла рядом.

— С удовольствием, дорогая!

Утром пришлось вставать на рассвете.

Утром пришлось вставать на рассвете. Регламент предписывал нам быть во дворце не позднее восьми утра, ведь в девять туда придет сам махараджа. А нам полагалось почтительно ждать. Честно говоря, перспектива топтаться битый в час в тронном зале не вызывала у меня большого энтузиазма, но я уже попробовал нарушить придворный церемониал в Бхарате. И что из этого вышло? Право же, дешевле бы обошлось, если бы я опустился на колени и облобызал сандалии Пушьямитры. Хотя, что об этом говорить? Пушьямитра все равно нашел бы к чему придраться! Да я и не жалею о том, что было. Вот только второй раз экспериментировать подобным образом не хочу.

Я принял душ, чтобы смыть остатки сна и присоединился к своим за завтраком.

— Поешьте, как следует, — наставительно проговорил Всеволод. — А то пока вы вчера спали, мы выяснили, что на приеме нас не накормят, а идти туда со своим бутербродом — верх неприличия.

— Все-таки пусть захватят бутерброды. Для Миндона и твоих ребят.

— Я распорядился, Яромир. Миндон все еще плохо переносит даже легкий голод.

— Ты не спрашивал, какие у него дальнейшие планы? Мы ведь побудем еще дня два-три в Ауклаке, подкупим бальзамов и уедем. Это если дело выгорит. А если не выгорит, то уедем еще раньше.

— Пока не спрашивал. Ждал, пока он придет в себя.

— Он ведь сейчас с твоими сотрудниками?

— Но он ведь тоже пока что мой сотрудник.

— Да, конечно. Вот только выясни, захочет ли он им остаться.

— А вы хотите взять его с собой?

— Честно говоря, мне все равно, Севушка. С тех пор как Миндона отмыли и откормили, он мне не мешает. В общем, решайте сами. Кстати, твои ребята его не обижают?

— Разумеется, нет. За кого вы их принимаете?

— Знаешь, Севушка, раньше я и себя считал приличным человеком, а вот с Миндоном мы все обошлись не лучшим образом. Взять хотя бы мой приказ твоим людям отмыть его.

— Но он и в самом деле в этом нуждался!

— Безусловно. Но говорить такие вещи не очень-то этично.

— Не волнуйтесь, Яромир, мои парни вели себя с ним вполне корректно.

— Хоть это ладно, — вздохнул я, — Ну что, идем?

Мы сошли с корабля и отправились во дворец. Точнее, дворцовый комплекс, а еще точнее — город. Столица в столице. Судите сами: за стеной, в которую были встроены здания различных министерств, располагались сто двадцать зданий. Да по сравнению с этим дворцом, я, у себя, там, в Медвежке, живу просто в хибаре! Но дальше — больше. Если провести посреди этого дворцового города линию по направлению с юга на север, то она покажет, где находится какая часть дворца. Восточная часть — мужская, западная женская. Туда может входить только король. Зато и женщины не топчутся по мужской половине. Нет, это просто черт знает что такое. Точнее, ракшас. Наши черти, хвала всем святым, до этого не додумались.

Посреди дворца располагаются тронные дома. В один из них — зал аудиенций, нам предстояло сегодня попасть.

Мои спутники всю эту информацию, причем в гораздо более подробном изложении, почерпнули еще вчера на организованных мною курсах переподготовки придворных. Сам же я благополучно проспал все это и теперь слушал краткое изложение прочитанного в пересказе Яноша. Правда, Янош наотрез отказался пересказывать мне правила приема, да и другим запретил, сказал только что мне нужно смотреть во все глаза и делать то же, что и все остальные.

— Не стесняйся, Янчи, я еще от Пушьямитры знаю, что подобает облобызать сандаль махараджи, — постарался я утешить молодого человека.

— Ага, размечтались! — хмыкнул Янош, — Это если вас еще удостоят такой чести!

— А что, могут не удостоить? — оживился я. Этикет этикетом, но не могу сказать, чтобы я мечтал поцеловать чью-то обувь. Хорошо еще если она окажется вымытой. А если нет? Да и нога вместе с ней?

Янош понимающе посмотрел на меня.

— Боюсь, что удостоят. Вы же диковинка. Заморский гость.

— А там нигде нельзя намекнуть, что я не достоин такой чести?

— Боюсь, что нет, — вздохнул Янош. — Так что смиритесь с этим заранее. Но остальная часть церемонии доставит вам массу удовольствия. Ручаюсь.

— Напрасно, мой мальчик. Не думаю, чтобы мне доставило большое удовольствие топтаться в приемной зале. Насколько я понял, нам вряд ли предложат сесть.

— Но вы же не член королевской семьи!

— Вот именно, — вздохнул я. И какой ракшас потащил меня на эту аудиенцию?

Мы зашли за высокую крепостную стену. Дворец приемов, он же аудиенцзал, оказался недалеко от входа. В самом деле, перед ним размещались только казармы охраны. Увидев их, Всеволод завистливо вздохнул. Ему никогда не удавалось так развернуться.

Мы предъявили пригласительные билеты стражникам и нам позволили войти. Конечно, мои телохранители и Миндон остались снаружи, но к этому я был готов заранее. Всеволод нахмурился и сделал знак Яношу, призывая того удвоить бдительность. Янош учился у Севы искусствам рукопашного боя и владения оружием, но своей манерой держаться копировал скорее Милана. Может быть, здесь сыграло свою роль то обстоятельство, что Янош впитал в себя лексику доверенного секретаря моего брата, а может просто сказывалась привязанность Яноша к Милану. В самом деле, стоило послушать рассказы Яноша о Милане, чтобы увериться, что последний — совершенство во всех отношениях. Я вот так наслушался, да и сделал Милана министром…

На входе нас перехватил роскошно одетый человек, украшенный парой килограммов драгоценностей, и провел нас на отведенные нам места. Они оказались неподалеку от пустующего пока что трона. Хотя, надо признаться, я не сразу понял, что это и есть трон. Нет, я, конечно, видел возвышение метров трех в диаметре, примерно такой же высоты, окруженный деревянной оградой, стилизованной под языки пламени. Позади была деревянная стенка, инкрустированная золотом и драгоценностями. Я с интересом оглядел это сооружение и приготовился, что сейчас через дверцу в задней стенке сооружения внесут махараджевское кресло. Янош бросил на меня ехидный взгляд, а Милочка смилостивилась и шепнула мне:

— Это и есть королевский трон, Ромочка.

— Это?!

— Тише, дорогой. Ты не у себя во Дворце Приемов.

— Прости, Милочка, это я от удивления.

Я замолчал и принялся оглядывать зал дальше. Рядом с этим сооружением, как раз с нашей стороны находилась колыбель-переросток.

— Дорогая, а это что такое?

— По-моему ты погорячился, Янчи, когда не стал рассказывать Яромиру подробности о сегодняшнем приеме, — вздохнула Джамиля. — Это трон для наследника престола, Ромочка.

— Не волнуйся, дорогая, я уже замолчал. Тем более что в зале больше сидений нет. Только колонны.

Зато колонн было много. Высокие, покрытые золотом и драгоценностями, колонны подпирали расписной потолок. Это было красиво, торжественно и слишком пышно на мой скромный вкус. Впрочем, куда уж мне браться! Еще писец моего названного сына Пушьямитры отразил в летописи, что король Верхней Волыни одевается как последний нищий!

Между колоннами местами уже стояли люди, церемониймейстер приводил все новые и новые партии и размещал в соответствии с рангом и значимостью каждой конкретной группы на сегодняшнем приеме. Мне стало скучно. Целый час пялиться пусть даже на самый роскошный на свете зал…

Наконец, возникло шевеление на чистой половине зала. Стали собираться министры и прочая знать. Мы увидели нашего вчерашнего знакомца, министра торговли Бхалику. Тот оглядел зал, увидел нашу компанию, кивнул и слегка помахал бумагой. Видимо, разрешение для нас было уже готово. Я глянул на часы. Прием должен был начаться через двадцать минут.

Еще через десять минут вошла шумная процессия из королевских отпрысков разного пола и возраста. На троне-колыбели устроился молодой человек лет тридцати — тридцати пяти.