Лишь немногие из бывших невольников хотели вернуться в свои родные места. Никого нельзя было упросить отправиться в лес, а спустя день-другой после их прибытия в Дол даже хоть слово сказать о Розовой и Серебряной долинах. Во всех делах жители Дола обращались с беглецами как с детьми, всё желающими делать по-своему. Считалось, что у гостей теперь достаточно времени, чтобы прийти в себя. Все радовались тому, какими довольными выглядели их гости, как они похорошели, ведь жителям Дола всегда нравилось смотреть людей, прекрасных телом и радующихся жизни.

Даллах же и трое воинов из Серебряной долины из рода Волка теперь были рады пойти куда угодно – стоило только жителям Дола позвать их с собой. И ещё человек десять брались за оружие каждый раз, когда случалось сражение, что теперь стало происходить чаще, чем раньше.

Тем же самым вечером, о котором теперь пойдёт речь, Божественноликий и Камнеликий с отрядом с наступлением темноты встретили Ликородного, величественно одетого, а с ним Даллаха и воинов Серебряной долины – вымытых и коротко стриженных по обычаю тех воинов, что носят шлемы. На всех были яркие наряды, на боку висели боевые мечи, а на руках сверкали золотые кольца. И всё же трое воинов были суровы, а в глазах их оставалась всё та же грусть, что была раньше. Божественноликий, помня красоту, мудрость и любящую доброту Лучезарной, сочувствовал им. Как уже говорилось, это были сильные и рослые воины, а один из них был самым высоким из этого рода великанов. Имена же их были таковы: самый высокий звался Волчьим Камнем, другой Божественным Кабаном, а третий Копейным Кулаком. Божественный Кабан был моложе всех из них – ему исполнилось тридцать лет. Волчьему Камню было сорок. Все они вернулись в дом и, умывшись и одевшись, собрались в зале, где Старейшина и вожди сели на возвышении. Божественноликий вывел воинов из внешней пристройки, держа Даллаха правой рукой, а Волчьего Камня левой. Юноша выглядел подростком рядом с этим гигантом.

Увидев этих славных воинов и вспомнив, какое горе они недавно пережили, люди в зале поднялись со своих мест и закричали, радуясь за них. Божественноликий провёл воинов через зал и, встав перед возвышением, молвил:

– О, Старейшина Дола и вождь рода Лика! Вот я привёл к тебе врагов наших врагов. Я встретил их в диколесье и пригласил в наш дом. Я думаю, что они станут нашими товарищами и в день битвы будут сражаться бок о бок с нами. А потому прошу: прими этих гостей вместе со мной или выстави нас всех за дверь. Если ты захочешь принять их, то укажи для них места по своему усмотрению.

Тогда Старейшина встал и произнёс:

– Жители Серебряной и Розовой долин! Я приглашаю вас к нам! Будьте нашими друзьями, живите в нашем доме столько, сколько вам покажется нужным, и разделите с нами богатство этой земли. Сын мой Божественноликий, усади этих воинов на возвышение рядом с тобой и угождай им во всём.

Божественноликий отвёл гостей на возвышение: сам он сел по правую руку от своего отца, Даллаха усадил по правую руку от себя, за ним – Волчьего Камня, следующим Камнеликого, чтобы рядом с гостем сидел кто-нибудь из местных жителей, кто мог бы поговорить с ним и услужить ему. По правую же руку старика посадил Копейного Кулака, а за ним Божественного Кабана. Когда все расселись, а стол был накрыт, Железноликий, повернувшись к Божественноликому, взял его за руку и достаточно громко, чтобы слышать его могли многие, сказал:

– Сын мой Божественноликий, сын мой Златогривый, ты приносишь нам как удачу, так и неудачу. Прежде, когда ты странствовал по Диколесью в поисках сам не зная чего из страны твоих снов, ты навлёк на нас позор и стыд. Но теперь, отправившись вместе с соседями на поиски наших врагов, ты вернулся к нам с ценным грузом: с честью и радостью для нас. Мы благодарим тебя за эти дары. Я могу назвать тебя счастливчиком. Вот, родич, я пью за твоё здоровье и за то, чтобы удача не покидала тебя!

Старейшина встал и выпил за здоровье военного вождя и гостей. Все при этом несказанно обрадовались, вспоминая, как сильно отец гневался на сына во время последнего тинга у городских ворот. Люди закричали от радости и тоже выпили за здоровье Божественноликого, и пир в доме Лика продолжился, и был он необыкновенно весёлым, и всем казалось, будто война, приближавшаяся с каждым часом, окончилась, и они с триумфом вернулись домой.

Утром следующего дня Божественноликий совещался с Ликородным и Камнеликим о том, как лучше поступить. Все трое беседовали, сидя на возвышении в зале.

С того дня, как Божественноликий покинул Долину Теней, прошло всего восемь суток, но они были наполнены таким числом событий, да и сама жизнь жителей Дола так сильно изменилась с тех пор, что для всех троих, а особенно для Божественноликого время тянулось очень и очень долго.

Оставалось ещё двадцать дней до созыва Великого народного собрания. Ликородный считал, что есть ещё много времени, чтобы успеть что-нибудь предпринять. Он решил, что хорошо бы собрать отряд и напасть на смуглолицых в Розовой долине, ведь теперь есть люди, знающие обычаи врагов и способные провести воинов Дола кратчайшим путём по безопасным тропам. Но Камнеликому это предложение показалось не таким уж разумным. Ведь отряду пришлось бы менее чем за двадцать дней дойти до долины, сразиться с врагом, разбить его и вернуться обратно. В противном случае пришлось бы откладывать народное собрание, да и за это время многое могло произойти.

Камнеликий сказал:

– Мы предполагаем, что воинов Розовой долины лишь немногим меньше одной тысячи. И как бы мы ни напали на них, даже если неожиданно, они всё равно будут сражаться упорно. А потому мы не может послать на них меньшее число воинов, чем есть у них, а это оставит Дол без защиты. Если за это время что-то случится, то сражаться придётся нам – тем, кто останется.

Божественноликий на этот раз был согласен с Каменноликим. Он добавил:

– Если мы отправимся в Розовую долину, нам следует остаться там на какое-то время, чтобы нас не разбили в следующем сражении. Ведь если вы захватите её и сразу же покинете, то эти новости быстро дойдут до ушей смуглолицых из Серебряной долины, и те присоединятся к жителям Розовой долины, которых вы изгоните. Вместе они полностью уничтожат несчастных невольников. Ты же не сможешь забрать их всех с собой, а смуглолицым они будут уже не нужны, ведь те надеются добыть в Доле новых невольников обоего пола. Мы не можем так рисковать, нам следует оставаться здесь до тех пор, пока мы не встретим всех наших врагов и не превозможем их. Тогда несчастные невольники будут освобождены, а потом они и сами научатся защищать свою долину. Мой совет таков: мы сейчас же рассылаем по всему Долу Стрелы войны, и не только по Долу, но и пастухам и жителям Леса и назначаем день воинского сбора всего народа. Им будет день за четыре дня до начала великого Народного собрания. А тем временем мы будем охранять границы леса да иногда совершать набеги в самом лесу, чтобы очистить Дол от бродячих шаек смуглолицых.

– Хорошо, – ответил Ликородный, – но я прошу тебя, брат, дай мне сотню человек и своего Даллаха и позволь зайти поглубже в лес в направлении Розовой долины. И тогда посмотрим, что мы там найдём. Возможно, это будет что-то получше оленя или кабана.

Божественноликий ответил:

– В этом я не вижу вреда, если Даллах согласится пойти с тобой. Не буду же я заставлять его или кого-нибудь из бывших невольников. И всё же я считаю, что не следует тебе искать дороги в Розовую долину. Я сам собираюсь послать туда отряд, когда мы нападём на Серебряную долину. Пусть эти душегубы будут заняты в это время у себя дома. Впрочем, иди, найди Даллаха да собирай своих людей. Чем скорее ты выйдешь, тем лучше. Но я прошу тебя: не иди дальше, чем на три дня пути, иначе ты можешь не успеть вернуться домой вовремя.

При этих словах глаза Ликородного засияли от радости, и юноша вышел из дома, сразу отправившись искать Даллаха. Нашёл он его у городских ворот. Железноликий подарил Даллаху новый грозный меч и попросил назвать его Рассекателем Чащи и не выпускать из рук ни на мгновение ни днём ни ночью. Пусть он лучше лежит под подушкой, как новая игрушка мальчишки. Сейчас Даллах стоял, прислонившись к столбу городских ворот, и, наполовину вытащив из ножен меч, пристально разглядывал его лезвие. Меч и в самом деле был хорош – на его лезвии красовались тёмно-серые волнистые линии, словно волны Реки Бурной.