Божественноликий отвечал Могучеродному, мягко улыбаясь:
– Всё ли забыто сейчас, столько дней спустя после того, когда мы впервые узнали оружие друг друга?
– Да, всё. Теперь случилось предсказанное мною в Долине Теней. Я говорил тогда: возможно, ты искупишь то, что прошло. Ты и в самом деле был сердит на меня за те слова. Но послушай, тогда я был старше тебя и мог предостерегать. Но теперь, хотя и прошло совсем немного времени, меч в твоих руках свершил великие дела, и к возрасту твоему многое прибавилось. Гневливость покинула тебя, а мудрость в тебе возросла, и я теперь скажу так: пусть жители Дола любят народ Серебряной долины так, как я люблю тебя! Тогда всё будет хорошо.
Божественноликий обнял Могучеродного, и поцеловал его, и отвернулся к Камнеликому и своему брату Ликородному, стоявшим пред воинами рода Лика. В тот момент к нему подошёл Старейшина. Вид у него был печальный и серьёзный, он грубо толкнул военного вождя, но не произнёс ни слова.
Заревели рога пастухов, и воины под крики жителей Серебряной долины двинулись в путь. Некоторые из числа жителей Леса плакали, видя, как их друзья покидают их.
Когда же передовые отряды прошли так далеко, что в путь смогли выступить и воины дома Лика, к вождям внезапно подошёл сказитель с флейтой. Все смотрели на него дружелюбно, ведь он участвовал в схватке наравне с остальными. Этим утром со сказителем было несколько человек, научившихся петь вместе и знающих искусство менестреля. Сказитель повернулся к ним и кивнул, а когда воины двинулись вперёд, он провёл смычком по струнам и запел так:
Мы возвращаемся в родимый, милый Дол,
В свои дома, мы живы. Мир и счастье
Народ могучий в сей борьбе обрёл,
Пройдя сквозь годы, бури и ненастья.
Мы оставляем павших братьев здесь:
Щиты пробитые и пепел. Как же смело
Они сражались и ожили днесь
В сказаниях. Весною, кончив дело
На поле и в загоне, будем мы
Петь о клинках, сломавшихся до срока.
Когда лишь свечи жёлтые из тьмы
Сияют, в эти пламенные строки
Вплетутся имена – мы помним их,
И радость нашей жизни не угаснет.
Те, кто от рабства защитил живых,
И мёртвыми к той радости причастны.
Когда со склонов пёстрые стада
Погоним к дому, мы споём о сечи,
О даре павших, что через года
Останется в сердцах наших навечно.
Мы только раз оплакивали их,
Потом же, поименно называя,
Мы с радостью поём о днях былых,
К отцам, создавшим наш народ, взывая.
Воцарилась тишина. Многие, выходя с рыночной площади Серебряного города, шептали имена павших в бою. Но сказитель с товарищами вновь запели:
Дева через реку пробиралась вброд.
Просит она, молит: кто назад придёт?
Женщина в телегу маленьких ребят
Посадила – дети радостно шумят.
Скоро ли поедут и куда, скажи,
Их быки потянут вдоль зелёной ржи?
Женщины устали и плечом к плечу,
Скорбные, прижались – долго ли мечу
На чужбине биться? Точит их печаль,
Но они спокойно, тихо смотрят вдаль.
Прилетели птицы, вести принесли:
Видели, как чащу воины прошли.
Торопитесь, смелые, в свой родимый край.
Вот уже кукушка призывает май,
Дни длиннее стали, звёзды высоко
В небесах сияют. Войску нелегко
Без потерь вернуться – не бывать тому,
Как не остановится солнце поутру.
И вновь песня прервалась. Когда же отряд ушёл от Серебряной долины далеко на запад, то сказитель вновь достал свою флейту, и вновь зазвучала песня, и слова её возвратили мысли слушателей обратно, к рыночной площади Серебряного города.
Почему же так медленно едете вы?
В залах гулких, родных голоса не слышны,
И священный очаг там никто не зажёг,
Дети рано сегодня ушли за порог.
Вы уже на дороге, не в чаще лесной,
Солнце ярко горит, предполуденный зной
Всю долину окутал – прекрасна она.
Вскоре встретят вас мать, и сестра, и жена.
Вот уж воин прощается с воином и
Долго смотрит на братьев по битве – они
Вновь и вновь лишь веселья желают. Печаль
Никого не гнетёт, хотя каждому жаль
Расставаться. Но время не медлит – вперёд,
Вас земля принимает родная. Растёт
Древо мира и дружбы в долинах, где вы
Затушили пожар ненасытной войны.
Под это пение они и вышли из Серебряной долины, словно унеся её с собой, а не оставив позади. На ночь отряд расположился в диком лесу, неподалёку от края долины, ведь все шли медленно, ибо их провожало множество друзей.
Глава LVI. Разговор по дороге через Дикий лес
Следующим утром, когда все тронулись в путь, Божественноликий покинул своих родичей, чтобы пройти немного вместе с родом Вола. Там юноша нашёл Лучезарную и Лучницу. Девушки вежливо поприветствовали его, и, пока они шли бок о бок через большой дубовый лес, Златогривый разговаривал с Лучезарной. Некоторое время под ветвями дубов не было никакого подлеска – только трава.
Юноша обратился к девушке:
– Что ты думаешь, друг мой, не вернёмся ли мы однажды гостями в Серебряную долину?
– Дорога туда длинна, – был ответ.
– Ну, это нас, конечно, может задержать, но не остановит, – сказал Божественноликий.
– Это правда, – согласилась Лучезарная.
Божественноликий спросил:
– Тогда что же? Неужели ты считаешь, что мы никогда больше не увидим Серебряную долину?
Девушка улыбнулась:
– Мне казалось, это ты так считаешь, Златогривый. Впрочем, есть многое, что может задержать нас и помимо длинной дороги.
Юноша спросил:
– Да? И что же?
– А ты полагаешь, – ответила вопросом Лучезарная, – что освобождение Серебряной долины – это последняя битва в твоей жизни?
– Нет, – покачал головой юноша, – нет.
– Разве твой Дол – наш Дол – надёжно и навечно защищён от всех бед? Разве вы возвели стену, оградившую его от бурь, мора, голода, да и от междоусобиц?
– Ты верно говоришь, – согласился Божественноликий, – встретить эти беды и преодолеть их или погибнуть в борьбе с ними – вот славная судьба мужчины.
– Да, – ответила девушка. – А не забыл ли ты, что ты теперь великий вождь, что народ будет нуждаться в тебе круглый год?
Юноша засмеялся:
– И это правда. Сколько дней прошло с тех пор, как я прошлой осенью блуждал в лесу? И многое изменилось в мире.
– И многое ещё изменится в твоей жизни, – ответила девушка. – Каждое дело будет пшеничным зерном, которое породит множество зёрен. А человеческий век невелик.
