1886 Мать («Тяжелое детство мне пало на долю…»)* Тяжелое детство мне пало на долю: Из прихоти взятый чужою семьей, По темным углам я наплакался вволю, Изведав всю тяжесть подачки людской. Меня окружало довольство; лишений Не знал я, – зато и любви я не знал, И в тихие ночи тревожных молений Никто над кроваткой моей не шептал. Я рос одиноко… я рос позабытым, Пугливым ребенком, – угрюмый, больной, С умом, не по-детски печалью развитым, И с чуткой, болезненно-чуткой душой… И стали слетать ко мне светлые грезы, И стали мне дивные речи шептать И детские слезы, безвинные слезы, С ресниц моих тихо крылами свевать!.. Ночь… В комнате душно… Сквозь шторы струится Таинственный свет серебристой луны… Я глубже стараюсь в подушки зарыться, А сны надо мной уж, заветные сны!.. Чу! Шорох шагов и шумящего платья… Несмелые звуки слышней и слышней… Вот тихое «здравствуй», и чьи-то объятья Кольцом обвилися вкруг шеи моей! «Ты здесь, ты со мной, о моя дорогая, О милая мама!.. Ты снова пришла! Какие ж дары из далекого рая Ты бедному сыну с собой принесла? Как в прошлые ночи, взяла ль ты с собою С лугов его ярких, как день, мотыльков, Из рек его рыбок с цветной чешуею, Из пышных садов – ароматных плодов? Споешь ли ты райские песни мне снова? Расскажешь ли снова, как в блеске лучей И в синих струях фимиама святого Там носятся тени безгрешных людей? Как ангелы в полночь на землю слетают И бродят вокруг поселений людских, И чистые слезы молитв собирают И нижут жемчужные нити из них?.. Сегодня, родная, я стою награды, Сегодня – о, как ненавижу я их! – Опять они сердце мое без пощады Измучили злобой насмешек своих. Скорей же, скорей!..» И под тихие ласки, Обвеян блаженством нахлынувших грез, Я сладко смыкал утомленные глазки, Прильнувши к подушке, намокшей от слез!.. 1886 С. Носковицы, Подольской губернии «Когда в вечерний час схожу я в тихий сад…»* Когда в вечерний час схожу я в тихий сад, И мгла вокруг меня пьяна и ароматна, И на песке аллей причудливо горят, Разбросаны луной серебряные пятна, – Я отдаюсь во власть чарующим мечтам, И пусть моя судьба темна и безотрадна, Поэзия меня ведет, как Ариадна, Сквозь лабиринт скорбей в сияющий свой храм И снится мне, что я и молод и любим. Любовь и молодость! 1886
К морю* (Монолог) С вопросом на устах и с горечью во взоре, Как глупое дитя, обманутый тобой, Широкошумное, разгневанное море, Стоял я над твоей кипучей глубиной. Вокруг лежала ночь. Сплошною вереницей Холодный ветер гнал по небу облака; На мысе пристани подстреленною птицей Метался яркий свет на башне маяка; Усталый город спал, – лишь ты одно не спало И, грозно уходя в клубящийся туман, Отхлынув от скалы, зловеще замолкало, Прихлынув снова к ней, гудело, как орган. О, как я рвался к вам, полуденные воды, Как страстно рвался к вам из родины моей Забыть мою печаль на празднике природы, Согреть больную грудь теплом ее лучей!.. 1886 Икар* На Крите жил чудак, по имени Икар. Для дерзких дум его земля казалась тесной. Он с завистью смотрел, как солнца яркий шар Торжественно плывет дорогою небесной И как в вечерний час, когда в борьбе со мглой Смежит усталый день лазоревые взоры, В эфирной вышине, как бисер золотой, Горят лучистых звезд далекие узоры… Был праздник. Критяне спеша сходились в храм. С утра алтарь богов увенчан был цветами, И пели арфы жриц, и синий фимиам С курильниц тихо плыл душистыми струями. Вдруг, голову склоня и с луком за спиной, Наперерез толпе сограждан суетливой, Бесцельно устремив свой взгляд перед собой, Скользнул Икар, как тень, как призрак молчаливый. Его окликнул жрец: «Куда ты в этот час, К чему ты взял твой лук? Убийство и охота Преступны в день молитв!..» Но он не поднял глаз, Направя шаг за вал, чрез старые ворота. Пред ним сквозь чащу пальм, платанов и олив, В лазурном блеске дня волнуясь и сверкая, Синел и рокотал ушедший вдаль залив, Хрусталь прозрачных волн о скалы разбивая. Икар спешил туда. Там выбрал он стрелу И снял с плеча свой лук. Запела, застонала Тугая тетива, и чайка на скалу, Пронзенная в крыло, к ногам его упала. И долго, наклонясь над птицей, он сидел, Строенье крыл ее прилежно изучая, И было тихо всё, – один залив шумел, Хрусталь прозрачных волн о скалы разбивая… Опять в волненьи Крит… По острову прошла Безумная молва!.. Качают головами, Не верят, но спешат, – без счета, без числа, Как шумный вешний дождь, потоками, волнами! С вершин и до земли уступы желтых скал Унизаны толпой… По ветру шумно бьются Клочки цветных одежд и ткани покрывал. <. . . . . . . . . . . . . . .> Пусть это только миг, короткий, беглый миг, И после гибель без возврата, Но за него – так был он чуден и велик – И смерть – не дорогая плата! |
