1881 «Везде, сквозь дерзкий шум самодовольной прозы…»* Везде, сквозь дерзкий шум самодовольной прозы, Любовь, мне слышится твой голос молодой… Где ты – там лунный свет, и соловьи, и розы, Там песни звучные и пламенные грезы, И ночи, полные блаженною тоской… Еще ты царствуешь над низменной толпою, Но скоро, может быть, померкнет твой венец И не придут, как встарь, склониться пред тобою С надеждой светлою и страстною мольбою И пылкий юноша, и опытный мудрец. 1881 «Я не зову тебя, сестра моей души…»* Я не зову тебя, сестра моей души, Источник светлых чувств и чистых наслаждений, Подруга верная в мучительной тиши Ночной бессонницы и тягостных сомнений… Я не зову тебя, поэзия… Не мне Твой светлый жертвенник порочными руками Венчать, как в старину, душистыми цветами И светлый гимн слагать в душевной глубине. Пал жрец твой… Стал рабом когда-то гордый царь… Цветы увянули… осиротел алтарь… 1881 «Стройный хор то смолкал, то гремел, как орган…»* Стройный хор то смолкал, то гремел, как орган, Разрастаясь могучей волною; От душистого ладана легкий туман, Колыхаясь, стоял над толпою, И, как в дымке, над массой склоненных людей Подымался, увитый цветами, Белый гробик ее, ненаглядной моей, Убаюканной вечными снами. Дорогая головка, вся в русых кудрях, Так отрадно, так чинно лежала, И так строго на девственно нежных чертах Затаенная дума сияла!.. Окна в сад были настежь открыты – ив них Изумрудная тень колебалась, И душистая зелень ветвей молодых В сумрак душного храма врывалась. 1881 В альбом («Мы – как два поезда…»)* Мы – как два поезда (хотя с локомотивом Я не без робости решаюсь вас равнять) На станции Любань лишь случаем счастливым Сошлись, чтоб разойтись опять. Наш стрелочник, судьба, безжалостной рукою На двух различных нас поставила путях, И скоро я умчусь с бессильною тоскою, Умчусь на всех моих парах. Но, убегая вдаль и полный горьким ядом Сознания, что вновь я в жизни сиротлив, Не позабуду я о станции, где рядом Сочувственно пыхтел второй локомотив. Мой одинокий путь грозит суровой мглою, Ночь черной тучею раскинулась кругом, – Скажите ж мне, собрат, какою мне судьбою И в память вкрасться к вам, как вкрался я в альбом? 1881
«Напрасные мечты!.. Тяжелыми цепями…»* Напрасные мечты!.. Тяжелыми цепями Навеки скован ты с бездушною толпой: Ты плакал за нее горячими слезами, Ты полюбил ее всей волей и душой. Ты понял, что в труде изъязвленные руки, Что сотни этих жертв, загубленных в борьбе, И слезы нищеты, и стоны жгучей муки – Не книжный бред они, не грезятся тебе… Ты пред собой не лгал, – на братские страданья, Пугаясь, как дитя, не закрывал очей, И правду ты познал годами испытанья, И в раны их вложил персты руки, своей; И будешь ты страдать и биться до могилы, Отдав им мысль твою, и песнь твою, и кровь. И знай, что в мире нет такой могучей силы, Чтоб угасить она смогла в тебе любовь! 1881 Певец* Посвящается Н. Л. Ханыкову С непокрытым челом, изнуренный, босой, Полный скорби и жгучей тревоги, Шел однажды весною, в полуденный зной, Мимо рощи тенистой певец молодой, По горячей, кремнистой дороге. Роща, словно невеста, в весенних лучах Обновленным убором сияла, И роскошно пестрела в нарядных цветах, И душистой прохладой ласкала. И казалось, в ней кто-то с любовью шептал: «Путник, путник, ко мне! Ты так долго страдал, Прочь же черные призраки горя: Я навею тебе лучезарные сны!.. Отдохни на груди ароматной весны, В тихом лоне зеленого моря!.. У меня ль не цветист изумрудный ковер, У меня ль не узорен высокий шатер! Я приникну, любя, к изголовью И больному весеннюю песню спою, – Эту вкрадчиво-сладкую песню мою, Песню, полную светлой любовью! Путь суров… Раскаленное солнце палит Раскаленные камни дороги, О горячий песок и об острый гранит Ты изранил усталые ноги, А под сводами девственной листвы моей Бьется с тихим журчаньем холодный ручей: Серебристая струйка за струйкой бежит, Догоняет, целует и тихо звенит… Не упорствуй же, путник, и, чуткой душой Отозвавшись на зов наслажденья, Позабудься, усни!..» Но певец молодой Не поддался словам искушенья. Не на пир и не с пира усталый он шел: С страдных нив и из изб голодающих сел, Из углов нищеты и разврата Он спешил в золотые чертоги принесть Молодою любовью согретую весть О страданьях забытого брата. Он спешил, чтоб пропеть о голодной нужде, О суровой борьбе и суровом труде, О подавленных, гибнущих силах, О горячих, беспомощных детских слезах, О бессонных ночах и безрадостных днях, О тюрьме и бескрестных могилах… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Эта песня его и томила и жгла, И вперед, всё вперед неустанно звала!.. |
