1882 «Любовь – обман, и жизнь – мгновенье…»* Любовь – обман, и жизнь – мгновенье, Жизнь – стон, раздавшийся, чтоб смолкнуть навсегда! К чему же я живу, к чему мои мученья, И боль отчаянья, и жгучий яд стыда? К чему ж, не веруя в любовь, я сам так жадно, Так глупо жду ее всей страстною душой, И так мне радостно, так больно и отрадно И самому любить с надеждой и тоской? О сердце глупое, когда ж ты перестанешь Мечтать и отзыва молить? О мысль суровая, когда же ты устанешь Всё отрицать и всё губить? Когда ж мелькнет для вас возможность примиренья? Я болен, я устал… Из незаживших ран Сочится кровь и <нрзб> прокляты сомненья! Я жить хочу, хочу любить, – и пусть любовь – обман. 1882 «Ах, довольно и лжи и мечтаний!..»* Ах, довольно и лжи и мечтаний! Ты ответь мне, презренья ко мне не тая: Для кого эти стоны страданий, Эта скорбная песня моя? Да, я пальцем не двинул – я лишь говорил. Пусть то истины были слова, Пусть я в них, как сумел, перелил, Как я свято любил, Как горела в работе за мир голова, Но что пользы от них? Кто слыхал их – забыл… 1882 «Ровные, плавные строки…»* Ровные, плавные строки, Словно узор, ласкающий глаз!.. О мои песни, как вы стали далеки На страницах печатной книги от сердца, создавшего вас! Вы ли это, безумные, жгучие звуки? Вас ли, бледный от страстного чувства, в бессонную ночь Призывал я, ломая бессильные руки И мечтая хоть вами измученным братьям помочь? Но едва вы в слова выливались, могучая сила Отлетала от вас… вы бледнели, как звезды с зарею… Никого ваша жгучая правда собой не смутила, Никого вы к святыне любви не склонили собою. Язвы прикрылись цветами, Мелодией скрыт диссонанс бесконечных мучений… Вы, родясь, умирали и, в сердце пылая слезами, Над толпой пронеслись только тенью тревог и сомнений!.. 1882 «В открытое окно широкими снопами…»* В открытое окно широкими снопами Струится лунный свет с лазурной вышины, И бьет в глаза мои холодными лучами, И гонит от меня встревоженные сны. А за окном, внизу, вся в блеске, вся сияя, Столица шумная и дышит и кипит, И смутный гул над ней от края и до края, Как моря смутный гул, недвижимо стоит! К чему таиться мне? В лучах и в мраке ночи Один я, и ничьи в безмолвии ночном Чужие, дерзкие, докучливые очи Не осмеют меня с нахальным торжеством. Ни друг, ни злобный враг бессмысленным укором Не заклеймят мою незримую печаль, И я могу один и несмущенным взором Окинуть прошлое и заглядеться в даль. Больное прошлое! За школьными стенами, За мертвой книгою, без ласки, без семьи, Как нищий, я молил с недетскими слезами Тепла и радости, участья и любви. Дни одиночества среди толпы веселой, Дни отвержения от игр их и затей, И первой мысли труд, бесплодный и тяжелый, В немой бессоннице мучительных ночей. 1882
«Не упрекай меня за горечь этих песен…»* Не упрекай меня за горечь этих песен: Не я виной тому, что мир ваш – мир цепей, Мир горя и борьбы – и душен мне и тесен, Что я иного жду от жизни и людей… Нет лжи в стихе моем, – не призрачные муки Пою я, как фигляр, ломаясь пред толпой, Мне стоят многих слез мои больные звуки, И стон мой – стон живой… Не упрекай меня, но пожалей, как брата, Я задыхаюсь здесь, я болен, я устал, Еще мгновение – и в сердце без возврата Угаснет . . . . . . . . . . . . . . . 1882 «Я слышу их, я вижу их… Страдая…»* Я слышу их, я вижу их… Страдая Под гнетом нищеты и тяжестью борьбы, Они идут, ко мне объятья простирая, Бойцы усталые – и дети <и> рабы. Вот комната… И мгла и холод… Чуть мерцает Огарок, может быть, последний; и пред мим За книгой – юноша. Склонившись, он читает, А смерть стоит над ним, и книгу закрывает, И обдает его дыханьем ледяным. А рядом комната еще… Здесь – мир разврата: Объятья грубые, пролитое вино… О, не входи сюда с горячим словом брата: Он не поймет тебя, а ей уж нет возврата, Она оценена – и продана давно! Тюрьма… За крепкими гранитными стенами Бесплодно гаснет жизнь… Сияние огней И грохот улицы – и личики детей, Затерянных в толпе и с робкими слезами Молящих помощи сочувственной твоей… И эта мгла вокруг – не бред солгавшей книги, Не фразы пышные, а жизнь, – и тяготят Тебя призвания тяжелые вериги, И жжет огнем тебя святое слово: «брат»! Что дашь ты им, как брат?.. Мысль, песню, состраданье? Всю жизнь твою?.. О нет, не лги перед собой И не мечтай унять, бессильный и больной, Ничтожной жертвою величие страданья. Да и не в силах ты отречься от себя, Не сменишь ты весны на грозы и ненастье, Еще зовет тебя сверкающее счастье, Еще ты жаждешь жить, волнуясь и любя! |
