20 января 1881 Памяти Ф. М. Достоевского («Как он, измученный…»)* Как он, измученный, влачился по дороге, Бряцая звеньями страдальческих цепей, И как томился он, похоронен в остроге, Под стражею штыков и ужасом плетей, – Об этом пели вы, но из его страданий Вы взяли только то на песни и цветы, Что и без пошлых фраз и лживых восклицаний Сплело ему венок нетленной красоты… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Но между строк его болезненных творений Прочли ли вы о том, что тягостней тюрьмы И тягостней его позора и лишений Был для него ваш мир торгашества и тьмы? Прочли ли вы о том, как он страдал душою, Когда, уча любви враждующих людей, Он слышал, как кричал, ломаясь пред толпою, С ним рядом о любви – корыстный фарисей? Сочтите ж, сколько раз вы слово продавали, И новый, может быть прекраснейший цветок, И новый, может быть острейший терн печали Вплетете вы в его страдальческий венок!.. Январь 1881 Грезы («Мне снилось вечернее небо…»)* Мне снилось вечернее небо И крупные звезды на нем, И бледно-зеленые ивы Над бледно-лазурным прудом, И весь утонувший в сирени Твой домик, и ты у окна, Вся в белом, с поникшей головкой, Прекрасна, грустна и бледна… Ты плакала… Светлые слезы Катились из светлых очей, И плакали гордые розы, И плакал в кустах соловей. И с каждою новой слезою Внизу, в ароматном саду, Мерцая, светляк загорался И небо роняло звезду. 20 сентября 1881 «О любви твоей, друг мой, я часто мечтал…»* О любви твоей, друг мой, я часто мечтал, И от грез этих сердце так радостно билось, Но едва я приветливый взор твой встречал – И тревожно и смутно во мне становилось. Я боялся за то, что минует порыв, Унося прихотливую вспышку участья, И останусь опять я вдвойне сиротлив, С обманувшей мечтой невозможного счастья; Точно что-то чужое без спроса я взял, Точно эта нежданная, светлая ласка – Только призрак: мелькнул, озарил и пропал, Мимолетный, как звук, и солгавший, как сказка; Точно взгляд твой случайной ошибкой на мне Остается так долго, лазурный и нежный, Или грезится сердцу в болезненном сне, Чтоб бесследно исчезнуть с зарей неизбежной… Так, сжигаемый зноем в пустыне скупой, Путник видит оазис – и верить боится: Не мираж ли туманный в дали голубой Лживо манит под тень отдохнуть и забыться?.. 20 сентября 1881
«Сколько лживых фраз, надуто-либеральных…»* Сколько лживых фраз, надуто-либеральных, Сколько пестрых партий, мелких вожаков, Личных обличений, колкостей журнальных, Маленьких торжеств и маленьких божков!.. Сколько самолюбий глубоко задето, Сколько уст клевещет, жалит и шипит, – И вокруг, как прежде, сумрак без просвета, И, как прежде, жизнь и душит и томит!.. А вопрос так прост: отдайся всей душою На служенье братьям, позабудь себя И иди вперед, светя перед толпою, Поднимая павших, веря и любя!.. Не гонись за шумом быстрого успеха, Не меняй на лавр сурового креста, И пускай тебя язвят отравой смеха И клеймят враждой нечистые уста!.. Видно, не настала, сторона родная, Для тебя пора, когда бойцы твои, Мелким, личным распрям сил не отдавая, Встанут все во имя правды и любви! Видно, спят сердца в них, если, вместо боя С горем и врагами родины больной, Подняли они, враждуя меж собою, Этот бесконечный, этот жалкий бой!.. Ноябрь 1881 «Как белым саваном, покрытая снегами…»* Как белым саваном, покрытая снегами, Ты спишь холодным сном под каменной плитой, И сосны родины ненастными ночами О чем-то шепчутся и стонут над тобой; А я – вокруг меня, полна борьбы и шума, Жизнь снова бьет ключом, отдаться ей маня, Но жить я не могу: мучительная дума, Неотразимая, преследует меня… Гнетущий, тяжкий сон!.. С тех пор как я, рыдая, Прильнул к руке твоей и звал тебя с тоской, И ты, недвижная и мертвенно-немая, Ты не откликнулась на мой призыв больной; С тех пор как слово «смерть» – когда-то только слово – Мне в сердце скорбное ударило, как гром, – Я в жизнь не верую – угрюмо и сурово. Смерть, только смерть одна мне грезится кругом!.. Недуг смущенного былым воображенья Кладет печать ее па лица всех людей, И в них не вижу я, как прежде, отраженья Их грез и радостей, их горя и страстей; Они мне чудятся с закрытыми очами, В гробу, в дыму кадил, под флером и в цветах, С безжизненным челом, с поблеклыми устами И страхом вечности в недвижимых чертах… И тайный голос мне твердит не умолкая: «Безумец! не страдай и не люби людей! Ты жалок и смешон, наивно отдавая Любовь и скорбь – мечте, фантазии твоей… Окаменей, замри… Не трать напрасно силы! Пусть льется кровь волной и царствует порок: Добро ли, зло ль вокруг, – забвенье и могилы – Вот цель конечная и мировой итог!..» |
