Завеса сброшена: ни новых увлечений,

Ни тайн заманчивых, ни счастья впереди;

Покой оправданных и сбывшихся сомнений,

Мгла безнадежности в измученной груди…

Как мало прожито – как много пережито!

Надежды светлые, и юность, и любовь…

И всё оплакано… осмеяно… забыто,

Погребено – и не воскреснет вновь!

Я в братство веровал, но в черный день невзгоды

Не мог я отличить собратьев от врагов;

Я жаждал для людей познанья и свободы,

А мир – всё тот же мир бессмысленных рабов;

На грозный бой со злом мечтал я встать сурово

Огнем и правдою карающих речей, –

И в храме истины – в священном храме слова

Я слышу оргию крикливых торгашей!..

Любовь на миг… любовь – забава от безделья,

Любовь – не жар души, а только жар в крови,

Любовь – больной кошмар, тяжелый чад похмелья –

Нет, мне не жаль ее, промчавшейся любви!

Я не о ней мечтал бессонными ночами,

И не она тогда явилась предо мной,

Вся – мысль, вся – красота, увитая цветами,

С улыбкой девственной и девственной душой!..

Бедна, как нищая, и, как рабыня, лжива,

В лохмотья яркие пестро наряжена –

Жизнь только издали нарядна и красива,

И только издали влечет к себе она.

Но чуть вглядишься ты, чуть встанет пред тобою

Она лицом к лицу – и ты поймешь обман

Ее величия под ветхой мишурою

И красоты ее под маскою румян.

Пока свежо и гибко тело

И, как гранит, тверда рука,

Не страшно никакое дело

Для силача и смельчака. –

Невзгод и бурь он не боится,

Смеясь идет на смертный бой,

И не нужда к нему стучится,

А радость, счастье и покой!

В здоровом теле – дух здоровый,

Здоровый духом – не падет

В борьбе с невзгодою суровой

Под игом горя и забот;

И, разогнав трудом ненастье,

Развеяв с бою мрак ночной,

Он ускользающее счастье

Возьмет добычей боевой!..

С каждым шагом вокруг всё черней и черней

   Рать суровых врагов надвигается,

С каждым шагом всё меньше надежд и друзей,

   Всё мучительней сердце сжимается…

Я еще не сдаюсь: стоны братьев звучат

   Мне призывом в разгаре сражения,

Но… иссечен мой щит, мои ноги скользят,

   И близка уж минута падения!

Злую шутку сыграла ты, жизнь, надо мной, –

   Ты, не дав мне ни злобы карающей,

Ни меча, – безоружного кинула в бой

   С светлым гимном любви всепрощающей.

Не умев ненавидеть, я думал любить,

   Думал скрежет вражды и проклятия

Примиряющей песнью моей заглушить

   И протягивал… камням объятия!..

Так десять дней прошло, и только небо знало,

Как были тягостны нам эти десять дней:

То на душе у нас надежда расцветала,

То жгучий страх вставал за остальных детей.

Но смерть щадила нас… смолкали опасенья,

Смолкала скорбь в груди – и ангел утешенья

В печальный мой шатер с улыбкою слетел.

И снова вечером вокруг меня с женою,

Когда наш огонек едва блистает с мглою,

Беспечный детский смех струился и звенел…

Но, видно, божий гнев, как вихрь неукротимый,

Как смерч губительный, карать не уставал;

Я помню страшный час, когда мой сын любимый,

Мой младший сын, как брат, бледнел и угасал.

Еще смеялся он, – а смерть уже летала

Над ним и холодом дышала на него,

И гнойные уста с насмешкою вонзала

В дрожащие уста малютки моего!..

Я первый увидал на нем ее лобзанья…

Я крикнул: «Смерть в шатре!» – и сына я схватил

И вынес в степь, и там, безумный от страданья,

На землю знойную, рыдая, опустил.

Спасенья не было… охваченный недугом,

Уж задыхался он – и задыхался я…

Верблюды умные, столпившись тесным кругом,

Смотрели на меня и на мое дитя.

А из-за пальм луна торжественно вставала,

Сверкая, как всегда, бездушной красотой,

И мягким отблеском с лазури озаряла

И пальмы, и пески, и труп его немой…

Не презирай толпы: пускай она порою

Пуста и низменна, бездушна и слепа,

Но есть мгновения, когда перед тобою

Не жалкая раба с продажною душою, –

А божество-толпа, титан-толпа!..

Ты к ней несправедлив: в часы ее страданий

Не шел ты к ней страдать… Певец ее и сын,

Ты убегал ее проклятий и рыданий,

Ты издали любил, ты чувствовал один!..

Приди же слиться с ней: не упускай мгновенья,

Когда болезненно-отзывчива она,

Когда от пошлых дел и пошлого забвенья

Утратой тягостной она пробуждена.

Не презирай толпы: пускай она бывает

Пошла и низменна, бездушна и слепа,

Но изучи ее, когда она страдает,

И ты поймешь, гордец, как велика толпа.