Нищий. Ай-ай-ай! Это уже нехорошо. Деньги – собственность того, кто их имеет, как сказал министр финансов, вводя подоходный налог.

   Лепорелло. Нашли, что вспоминать! Обыкновенное перемещение ценностей.

   Дон Джованни. Цепи, табакерки, духи, старое платье, овёс у моих лошадей, корм у моих собак, кольца, медальоны, подаренные мне моими красавицами.

   Лепорелло. Сознайтесь, однако, синьор, что я из них пользовался лишь скорлупою, а ядро всегда оставлял вам.

   Дон Джованни. Да, это правда: портреты и волосы ты великодушно предоставлял мне, а в свои карманы прятал только золото и камни.

   Нищий. Если это и мошенничество, то очень деликатное.

   Дон Джованни. Наконец, однажды, одевая меня на бал, ты попробовал выкусить бриллиант из моей орденской звезды Льва и Солнца.

   Нищий. Эту историю рассказывают не только о лакеях, но и о многих государственных людях.

   Лепорелло. А долго вы намерены читать мой греховный список, синьор?

   Дон Джованни. Но, Лепорелло, несмотря на все это, между нами всегда царило полное согласие, доверие, единомыслие.

   Лепорелло. Гм... гм...

   Дон Джованни. Мы обманули тысячу мужей.

   Лепорелло. Уж и мужья были!

   Дон Джованни. Убили несколько сот...

   Лепорелло. Туда и дорога вислоухим!

   Дон Джованни. Обольстили тысячу жён.

   Лепорелло. Ну, и спотыкаться случалось...

   Дон Джованни. Всё это -- моя профессия, моя привычка, мой воздух: любить -- обманывать, любить -- убивать. Я обольщаю, как другие дышат... Я убиваю, как другие едят... Но часто я спрашивал себя: есть ли на свете муж, которого мне совестно было бы обмануть? Есть ли жена, которую обольстить мне было бы стыдно?

   Лепорелло. И вы отвечали себе: « Нет!»?

   Дон Джованни. Я отвечал себе: « Да»!

   Лепорелло. Любопытно знать, где скрываются эти антики?

   Дон Джованни. Недалеко, Лепорелло. Муж, это ты.

   Лепорелло. Я?

   Дон Джованни. А жена – твоя жена, если бы, конечно, она у тебя была.

   Лепорелло. Вы хотите меня уверить, что, если бы я был женат, вы не позволили бы себе обольстить мою жену?

   Дон Джованни. Никогда. Ни за что.

   Лепорелло. Если бы она была красавица?

   Дон Джованни. Даже сама Елена Троянская.

   Лепорелло. Зачем Елена, -- возьмём пример ближе: вот хоть бы эту красивую Габриэллу... В окно которой вы собираетесь лезть.

   Дон Джованни. Габриэллу?

   Лепорелло. Да. Вообразите, что эта Габриэлла – моя жена... Отказались бы вы тогда от неё или нет?

   Дон Джованни. Но зачем же я буду воображать небылицы, мой друг, когда она жена дона Эджидио Ратацци, которого ты так предусмотрительно спровадил на Капри?

   Лепорелло. Ага! То-то – зачем?... Знаем мы вас!.. (Сбрасывает лестницу). Пожалуйте, готово.

   Дон Джованни. Крепко ли?

   Лепорелло. Надейтесь на меня.

   Дон Джованни. Ни за что не полезу по такой соломинке, прежде чем не увижу, что она держит человека. Спустись по ней вниз.

   Лепорелло. Вот тебе раз! Зачем?

   Дон Джованни. Затем что, если она гнилая, то лучше оборваться с неё тебе, чем твоему господину.

   Лепорелло. Господи, какой вы, однако, стали трус! (Спускается).

   Дон Джованни. Годы, любезный Лепорелло, годы. Риск головою хорош только для мальчишек.

   Лепорелло. Полезайте, что ли? Луна уже всходит...

   Дон Джованни. Сейчас, сейчас... Собственно говоря, преутомительная это служба -- быть развратником, Лепорелло.

   Лепорелло. Охота пуще неволи.

   Дон Джованни. Нет, не то. А каждому человеку дан жребий, который он должен принять к исполнению с твёрдым убеждением, как призвание и обязанность до гроба. Не так ли, Лепорелло?

   Лепорелло. Вы всегда говорите, как книга.

   Дон Джованни. А твоё мнение, Джузеппе?

   Нищий. Именно так рассуждал я, синьор, когда решил честным трудом зарабатывать хлеб и сделался нищим.

   Дон Джованни. Человеку моих лет в этот час хорошо лежать в мягкой постели, с колпаком на голове... Подле -- на столике -- графин доброго хереса и тарелка с бисквитами... Приходит добрая, пожилая ключница или капеллан... играем в пикет, рассказываем друг другу анекдоты... вот это жизнь. А здесь - полезай во второй этаж по какой-то нитке к какой-то там Габриэлле... нежничай, ври, изображай страсть... ой!

   Лепорелло. Что с вами?

   Дон Джованни. Ногу кольнуло... подагра, что ли? Или опять ревматизм? О-хо-хо... Скучища... остаться разве? Не лазить?

   Лепорелло. Что вы, что вы, синьор? Дама предупреждена, мы истратили столько денег, столько усилий...

   Дон Джованни. Чёрт см ними с деньгами и усилиями... Ой-ой-ой!

   Лепорелло. И, наконец, подумайте о будущем. Если вы перестанете быть доном Джованни, то сделаетесь просто старым холостяком.

   Дон Джованни. Ты прав.

   Лепорелло. И что же тогда станется с поэзией и музыкой? Что будет с Тирсо де Молиной, графом Казимарчано и другими!

   Дон Джованни. Назвался груздем, полезай в кузов. Нечего делать. Спасём поэзию, Франц! Эйн вениг шпиль ауф!

   Франц. Jawohl!

   Дон Джованни

(декламирует под мандолину)

   Посмотри: косые тени

   Через улицу легли

   И балконные ступени

   В чуткий сумрак облекли.

   Чуткий сумрак спящей розы

   Сторожит душистый сон, –

   Поэтические грёзы,

   Под цикады перезвон.

   Спящих роз дыханьем полный

   Морем льется аромат:

   Набегающие волны

   И ласкают, и томят.

   Теплый ветер от Гренады

   Разжигает в сердце кровь,

   Будит звуки серенады,

   Будит ревность и любовь...

   Сколько таких ночей мы пережили, мой добрый Лепорелло!

   Лепорелло. Эх, барин! Было, было, да и быльём поросло.

   Дон Джованни. Ничего, старый. Ты ещё не раз подержишь мне лестницу, а я не раз по ней поднимусь.

   Лепорелло. Вашими устами мёд пить, синьор!

   Дон Джованни. Помнишь? Мадрид -- Духов день -- после боя быков -- донна Эфедра -- такая же ночь -- та же песня -- и вдруг... свирепый тореадор Эскамильо со своею навахою.

   Лепорелло. А вы его – чик!

   Дон Джованни. А я его – чик!.. Пиза... падающая башня... белый мрамор посинел от луны... я пою серенаду дукессе монне Ванне, и вдруг из-за угла этот толстый болван, кондотьер Принцивалле... и в руках у него этакий кинжал!

   Лепорелло. А вы его -- брык!

   Дон Джованни. А я его -- брык!.. Шпиль ауф, Франц! (Лезет). Шпиль ауф! Всё прямо ты говоришь, Лепорелло?

   Лепорелло. Всё прямо, синьор.

   Дон Джованни. Ну, прямо, так прямо. Ох-ох-ох-ох-ох! (Скрывается).

   Лепорелло. Желаю вам всякого успеха, синьор! Но за каким чёртом вы убрали лестницу?! Спрашивается, как же я теперь попаду к Габриэлле?

    Марианна (в маске, окутанная белой вуалью, открывает своё окно). Дон Эджидио?

   Лепорелло. Габр...

    Марианна. Тсс. Не кричите! Вы выдаёте нас. Разве вы не видите: я нарочно надела маску. Зовите меня Марианною.

   Лепорелло. О, милая Марианна, прекрасная Марианна, бесценная, очаровательнейшая Марианна. Я в отчаянии, этот рассеянный ветрогон убрал лестницу.

    Марианна. Всё предусмотрено. (Опускает лестницу).

   Лепорелло. Вы ангел!

   Нищий. Синьор Ратацци, на вино с вашей милости?

   Лепорелло. Что-о-о?

   Нищий. Ничего, синьор. Когда я одинаково хорошо знаком с мужем и с женою и застаю супруга, что он лезет по веревочной лестнице в комнату служанки, я имею обыкновение просить на вино... Только и всего.

   Лепорелло. Я иду к своей законной жене, негодяй!

   Нищий. Странная у вас дорога в спальню, И разве вашу супругу зовут Марианной?

    Марианна. Дождусь ли я вас когда-нибудь? Нельзя сказать, чтобы любовь ваша спешила.

   Лепорелло. О Габр... (Лезет).

    Марианна. Марианна!