Лепорелло. Во-вторых, тем, что, благодаря покойному барину, – нет в Европе человека, более меня постигшего тайны любви. Я знаю все штуки, все хитрости и подвохи господ ухаживателей за хорошенькими женами пожилых мужей... Нет любовной мины, на которую я не мог бы ответить контр-миною, нет засады, которую я обратил бы на голову моего же врага. Э! Да что здесь толковать! Рога – для меня анахронизм. Они умерли в ту ночь, когда черти взяли моего покойного господина.

   Дон Ринальдо. Однако, мужская красота...

   Лепорелло. Она умерла в ту же печальную ночь, дон Ринальдо.

   Дон Ринальдо. Печальную?

   Лепорелло. Ну, да, для моего господина. После него я уже не видел истинно красивого мужчины.

   Дон Ринальдо. Сказать правду, дон Эджидио, я думаю, что соперничать с вами может и не истинно красивый мужчина.

   Лепорелло. Попробуйте!

   Дон Ринальдо. Женщины любят молодость, а вы таки порядком стареньки.

   Лепорелло. Стар, да петух, говорит пословица.

   Дон Ринальдо. Лысина ваша тоже мало служит вам к украшению.

   Лепорелло. Бог прибавляет людям лба за мудрость.

   Дон Ринальдо. Вы несколько рябоваты.

   Лепорелло. И, тем не менее, миловиден.

   Дон Ринальдо. Не нахожу.

   Лепорелло. А я нахожу. Милый друг, вы не знаете моей Габриэллы. Эта женщина не из тех вертушек, что продают свою супружескую верность за пару чёрных усов и песенку под аккомпанемент мандолины. Она ценит в мужчине только внутренние достоинства.

   Дон Ринальдо. А они у вас есть?

   Лепорелло. Есть – вот, ей Богу, есть!

   Дон Ринальдо. Отчего же их никто не видит?

   Лепорелло. Оттого, что, если бы все видели мои внутренние достоинства, они были бы уже не внутренними, а внешними. Я скромен, дон Ринальдо, и держу свои достоинства про домашний обиход. Кто угощает своими достоинствами постороннюю публику, у того они скоро расходуются. Габриэлла знает меня слишком хорошо и никогда не променяет на какого-нибудь щеголя с пером.

   Дон Ринальдо. Однако, клянусь, что этого унтер-офицера она слушала с удовольствием. Он напевал ей свои песенки от самой Виа Толедо до нашего переулка.

   Лепорелло. И вы все время следили за ними?

   Дон Ринальдо. Да.

   Лепорелло. По такой-то жаре?

   Дон Ринальдо. Чего не сделаешь для приятеля?

   Лепорелло. Особенно, если у приятеля есть хорошенькая жена, за которою безуспешно ухаживаешь.

   Дон Ринальдо. О, дон Эджидио!

   Лепорелло. И которую ревнуешь ко всякому встречному.

   Дон Ринальдо. Как дурно вы толкуете мои добрые намерения.

   Лепорелло. В том числе и к её собственному супругу.

   Дон Ринальдо. Если вы так понимаете моё участие к вам, то отчего вы не закроете для меня дверей своего дома?

   Лепорелло. Оттого, что нет лучшей страховки для мужа, как держать при жене такого влюблённого, которого она терпеть не может.

   Дон Ринальдо. Гм! Гм!

   Лепорелло. Несчастный влюбленный, дон Ринальдо, подобен собаке на сене: сам не съест и другим не даст.

   Дон Ринальдо. Не слишком ли вы самонадеянны?

   Лепорелло. Разве вы не выследили унтер-офицера?

   Дон Ринальдо. Положим.

   Лепорелло. И следите, почтенный дон Ринальдо, как можно пристальнее следите! Не знаю, делает ли это вам честь, но мне, во всяком случае, доставляет удовольствие,

   Дон Ринальдо. Чёрт бы вас брал!

   Лепорелло. Какое благочестивое пожелание!

   Дон Ринальдо. Мое дело было предупредить вас, ваше дело воспользоваться моим предостережением. Признаюсь, я был бы почти рад, если бы ваша глупая самоуверенность увенчалась достойным вас головным убором. (Уходит).

   Лепорелло (один). Этот сластолюбивый попёнок перегрызёт горло всякому, кто вздумает смотреть на мою Габриэллу сладкими глазами. Если издохнет моя дворовая собака, он охотно сядет в конуру, чтобы по ночам лаять на распевателей серенад. Однако, этот унтер-офицер что-то сильно тревожит его. Пойду и сделаю Габриэлле осторожный допрос... Я верю ей, как этому солнцу, ходящему в небе, но ведь и солнце затмевается.

   Дон Джованни (входит). Простите, почтеннейший... Лепорелло! Ты ли это, старый мошенник?

   Лепорелло. Ба... ба... барин?.. Господи, что же это? Среди белого дня?.. Отойди от меня, Сатана!

   Дон Джованни. Ты, кажется, принимаешь меня за привидение?

   Лепорелло. И за очень приличное привидение, не в обиду будь сказано вашей милости...

   Дон Джованни. Ну, нет, брат. Я жив, я живее тебя. Поздороваемся, как порядочные люди.

   Лепорелло. О, синьор, моё сердце хочет выскочить от радости. Барин! Мой добрый барин жив, и в Неаполе!.. Но, позвольте, синьор, по какому случаю вы живы?

   Дон Джованни. Вероятно, потому что не умер.

   Лепорелло. Но вас взяли черти, синьор, – это известно всему миру.

   Дон Джованни. Глупая сказка, которую я сам распустил в народе, чтобы не слишком гналась за мною инквизиция. Нет, Лепорелло, не черти, а долги выжили меня из Испании.

   Лепорелло. Но, синьор, я сам был при том, как вы ужинали с мраморным Командором и потом вместе провалились в театральный трап.

   Дон Джованни. Маленькая комедия, чтобы замести следы, разыгранная по соглашению с доном Оттавио – в благодарность за то, что я великодушно уступил ему донну Анну и благословил их на законный брак... Ну, Лепорелло, я всегда был бы рад тебя встретить, но сейчас ты особенно кстати. Я влюблён, милый Лепорелло.

   Лепорелло. Ха-ха-ха! Ещё бы! Само собою разумеется. Вот если бы вы не были влюблены, это было бы чудо.

   Дон Джованни. Моя красавица живёт здесь.

   Лепорелло. Зде-есь?

   Дон Джованни. Да, вот в этом доме. Её зовут Габриэлла.

   Лепорелло. К несчастью, я знаю это слишком хорошо.

   Дон Джованни. Муж её – какой-то полицейский крючок... Ратацци... Ратаффи... дрянь, одним словом! Нам не в первый раз дурачить таких уродов, Лепорелло, не правда ли?

   Лепорелло. А вы, стало быть, хотите...

   Дон Джованни. Разумеется. Я жить без неё не могу.

   Лепорелло (про себя). Пропал! (Вслух). Синьор, я знаю этого человека.

   Дон Джованни. В самом деле?

   Лепорелло. Это прекраснейший человек, синьор, благочестивый, мудрый, образованный, примерный семьянин.

   Дон Джованни. Для меня из его добродетелей интересна только одна: его жена – самая хорошенькая женщина в Неаполе.

   Лепорелло. Синьор, небо карает тех, кто отнимает жён у добродетельных мужей. Вспомните историю Урии.

   Дон Джованни. Моральные наставления идут к тебе, как тонзура балерине. Готовься исполнять мои поручения.

   Лепорелло. Ваши поручения?

   Дон Джованни. Ну, да. Само собою разумеется, что с тех пор, как мы встретились, ты снова состоишь у меня на службе.

   Лепорелло. Покорнейше благодарю!

   Дон Джованни. А мне-таки было трудно без тебя в эти годы. Я привык к твоим услугам.

   Лепорелло. Да я-то отвык услуживать.

   Дон Джованни. Итак, вот тебе первая задача: познакомься с служанкою Габриэллы и, если надо, заведи с нею интрижку..

   Лепорелло. С кривой Марианною?.. Час от часу не легче.

   Дон Джованни. Расположи её в нашу пользу.

   Лепорелло. Ну, как бы не так!

   Дон Джованни. Уговори её открыть нам доступ в эту проклятую лачугу, где томится в неволе госпожа её...

   Лепорелло. Волосы мои встали дыбом!

   Дон Джованни. Словом, работай по старому рецепту, – не мне учить тебя. И, победив, мы, как в старину, разделим плоды победы. Мне достанется госпожа, тебе служанка.

   Лепорелло. Если наоборот, я не стану спорить.

   Дон Джованни. За дело, любезный Лепорелло. В эту ночь они должны быть наши.

   Лепорелло. Ах, типун ему на язык!

   Дон Джованни. Что?

   Лепорелло. Синьор, я боюсь, не слишком ли вы спешите?

   Дон Джованни. Вот ещё. Разве я не тот же дон Джованни Тенорио ди Маранья, что десять лет тому назад?