- Да, завтра поутру.

- Но почему ты так спешишь? Альберт отходчив, всё ещё может измениться к лучшему.

- Не в этот раз, - возразил Тефан. - Его Величество безоговорочно поверил в мою измену. Доказывать ему обратное не имело смысла, и я не стал даже пытаться. Хотя я ждал его всю эту длинную неделю, надеясь на чудо. Только чудес не бывает. Он не пришёл ко мне и не вспомнил, навсегда вычеркнув меня из своей жизни. Мне больше нечего делать в столице.

- Но твой ребёнок, милый?

- Это ещё не точно, я ведь не посещал лекаря. Но всё равно, в любом случае, теперь рассказывать об этом Альберту нет смысла. Учитывая сложившиеся обстоятельства, он подумает, что мой ребёнок вовсе не от него, а я пытаюсь новой ложью вернуть себе его былое расположение.

- В этом ты прав, - уныло кивнул Май. – Тем не менее, удостовериться в своем положении было бы отнюдь не лишним, тем более перед предстоящей тебе дальней дорогой.

- Если я действительно беременный, мне не хотелось бы, чтобы кто-то в столице знал об этом, даже лекарь. Что же касается путешествия, так это только здесь, на севере, стоит такая неуютная погода, а ближе к западу уже тепло. Доеду, Май, беременность ведь не болезнь, правда?

- Да, правда, - улыбнулся князь, - но так приятно и необходимо, чтобы любящий альфа заботился об омеге в это необыкновенное и непростое для него время! Мне право, очень жаль, что всё так вышло, милый друг. Мне будет не хватать тебя. Я так привык к твоему обществу.

- Мне тоже грустно расставаться с тобой. Но ты сможешь навещать меня в деревне. Поместье твоего свекра недалеко от нашего. Приезжай летом, Май! Я буду рад видеть тебя!

- Непременно, - с грустной улыбкой пообещал князь, - если только мы соберемся туда. А пока – позволь откланяться, Тефи, меня ждет одно весьма важное неотложное дело. Я непременно приеду проводить тебя. Обещай, что дождешься меня!

- Конечно, Май. И спасибо за все.

- Полно тебе. За что же?

- За то, что поверил мне. Для меня это значит так много!

***

За окнами дворца под порывами свирепого северного ветра догорал закат - кроваво-красный, тревожный, пугающий.

«Опять начало весны, и опять такая же стужа, - зябко передернув плечами, подумал Альберт, - а так хотелось бы тепла. Тепла и долгожданного солнечного света».

Король остался в рабочем кабинете, чтобы разобрать накопившиеся за время его отсутствия бумаги, но - тщетно! Никакие дела не шли на ум. В растревоженном сознании картины прошлогоднего убийства отца мешались с недавним предательством Тефана. О, небеса – ну почему? Как мог он так поступить с ним?

Он вспомнил, с каким нетерпением мчался в столицу, подгоняя коней, как считал минуты до желанной встречи, как мечтал обнять его и прижать к сердцу! Измена любимого сразила его наповал...

Альберт никогда не переживал из-за неверности омег, прекрасно зная цену приязни к нему своих любовников. Он не доверял ни одному из них и не ждал преданности. Но Тефан? Тефан – совсем другое дело! В нем он был уверен, как ни в ком другом! Что же заставило любимого предать его доверие?

В памяти всплыли его синие лучистые глаза, всегда смотревшие на него доверчиво и нежно. С какой радостью он бросался ему навстречу, как трепетал от самого простого прикосновения! Как он любил растрепывать ему волосы, шепча при этом тихо и проникновенно: "Аль, милый, как же я скучал».

Нет, это невыносимо! Король потряс головой, отгоняя непрошенные видения, отбросил письмо карейского посла, которое, оказывается, всё это время вертел в пальцах, встал из-за стола и скорым шагом покинул кабинет.

Он направлялся вроде бы к себе, но ноги сами привели его в комнаты Тефи. Он не знал, зачем пришел сюда. Может, в надежде на чудо? Войдет – а милый по-прежнему сидит тут, в гостиной, прилежно склонившись над его неоконченным портретом? Такой же любящий, искренний и до одури желанный…

В комнатах было тихо и темно, как в склепе…

- Принесите свечей, и побольше! – велел король стоявшему в зале лакею.

Даже при беглом осмотре Альберту стало ясно, что в покоях Тефана ничего не изменилось. Стройными рядами висели в гардеробе роскошные модные туалеты, стоимость каждого из которых равнялась полугодовому доходу небольшого поместья; искрились неживым равнодушным блеском бриллиантовые украшения на туалетном столике, холодно сияли позолоченные умывальные принадлежности в ванной комнате. Даже та подвеска, которая была на Тефи в злополучный день их разрыва, даже она аккуратно лежала в соответствующем футляре, равно как и прилагающиеся к ней перстень и заколка в волосы.

«Корыстный распутник», навсегда покидая эту комнату, больше похожую на пещеру сокровищ, чем на спальню омеги, не взял с собой ни одного ценного подарка, он все оставил дарителю, заподозрившему его в столь низменных побуждениях.

Впрочем - нет! Кое – чего Альберт все-таки недосчитался в этих столь хорошо знакомых ему комнатах.

Выбор Тефана говорил о многом… Даже мнительный от природы Альберт не мог допустить, что это всего лишь часть тонкого хитрого плана. Омега знал его уже достаточно хорошо, чтобы надеяться вернуть былое расположение столь примитивным и неумелым способом.

«Что-то здесь не так, - подумал король, снова войдя в спальню и внимательно рассматривая безупречно разглаженную сейчас подушку, - что-то не складывается в привычные в таких случаях объяснения, но я был так ослеплен яростью и болью, что не обратил на это внимания. А между тем, Тефи так искренне удивился, услышав от меня имя князя Илая Эйдена. Такую естественную реакцию невозможно сыграть! Кстати, почему именно Илай оказался его любовником? Насколько мне известно, они с ним далеко не в лучших отношениях. Но почему же он БЫЛ ЗДЕСЬ?»

Тихий нерешительный стук в дверь отвлек Альберта от непростых размышлений. Он повернулся и прислушался, но не ответил, ожидая дальнейшего. Через минуту стук повторился, затем створка раскрылась, пропустив внутрь высокую внушительную фигуру Илая Эйдена.