- Хозяин явится за своим полукровкой, - прошелестел тихий голос с кровати, повторяя слова Критчера. – Ты все-таки пришел. Я знал, потому что иначе бы умер, не было бы никакого брака. И общего будущего – тоже.

Деймос промолчал, давя в себе ярость и страх, охватившие душу, когда он увидел своего Северуса, сидящего на голом полу в луже собственной крови. Если подумать – вполне в его духе было попытаться сдохнуть, чтобы получить желаемое. Совершенно невозможный человек.

- Ты напугал меня, - ровно сказал Блэк, давя в себе желание задушить паршивца. – Я очень, очень… недоволен.

- Ты здесь, - тонкие пальцы коснулись волос и принялись нежно массировать затылок. – Та прядь, что я срезал, так и не отросла, а для меня прошли еще долгих два года.

- Я не выбираю, когда прийти.

- Почему? Это не хроноворот?

Деймос затянулся, пытаясь окончательно обуздать клокотавший в его душе коктейль из ярости, страха и странного удовлетворения – он любим так, как может любить только Снейп, до последнего вздоха, до предсмертного хрипа, до дна.

- Нет, - наконец, ответил он. – Не хроноворот. Как бы я рассчитал, в какое точно время мне следует явиться, чтобы в очередной раз встряхнуть тебя за шкирку и вправить мозги?

- Я бы тебе сказал. Если ты действительно мой муж.

«Резонно. Чертов невыносимо логичный кретин. Надо же было додуматься…»

- Ты никогда мне ничего не говорил.

- Ты ревнивый?

- Очень.

- Тогда чему удивляться?

- Удивляйся тому, что я сдержался и не придушил тебя.

- Поцелуй меня, Дейми.

«А еще говорят, что у гриффиндорцев странная логика».

- С одним условием, Северус.

- Я слушаю.

- Ты больше НИКОГДА не станешь пытаться себя убить. Что бы ни случилось. Ты понял? Ты, черт тебя дери, понял?!

Деймос вскочил на ноги и угрожающе навис над все еще слабым Снейпом, который тонко, счастливо улыбался, не обращая внимания на вспышку ярости.

- Понял? – уже тише, в самые губы выдохнул он.

- Обещаю, - успел прошептать Северус, и уже через мгновение застонал от жгучего, властного поцелуя, буквально выпивающего из него душу.

Глава 14

Губы Северуса изрядно отдавали Кроветворным, но Деймосу не мешали даже больно упершийся в бедро кинжал и перекрутившаяся кольчуга. Ярость, переполнявшая его, трансформировалась в жгучее, нетерпеливое желание обладать, убедиться, что этот невыносимый манипулятор жив, утолить, наконец, изводившую его потребность постоянно касаться нежной кожи и гладких волос, пить хриплые стоны и покрывать поцелуями каждый дюйм худого, угловатого, но безумно желанного тела.

- Дейм… сними… сними все это… не могу больше… не могу, Дейми…

Деймос тоже не мог, хотя его безумию был от силы месяц, что уж говорить о Северусе, бредившем своим спасителем с пятнадцати лет?

- Сейчас, подожди… черт…

Он стянул через голову свою мантию, свитер, кольчугу, аккуратно снял с шеи «хронос» и засунул его под подушку, отстегнул ножны, отложил палочку, быстро расшнуровал ботинки, сбросив их вместе с носками, и нежно обхватил ладонями бледное лицо Северуса, жадно ловившего каждое его движение, и поцеловал, заставив сесть. Поддерживая, пробежал пальцами по бесконечному ряду мелких пуговиц, сдирая с него глухую траурную мантию, старомодный сюртук, измятую черную же рубашку, нежно проводя по выступающим позвонкам, по ребрам, которые можно было пересчитать, по заострившимся соскам, по трогательной шее с резко очерченным кадыком.

Северус собственнически обнял его, впившись пальцами в гладкую горячую кожу, ощупывая упругие бугры перекатывающихся под ней мышц, будто боясь поверить что все это – его. Можно дотрагиваться, гладить, терзать, целовать, никто не оттолкнет, не скажет «рано» или «ты заслуживаешь большего». Где оно, большее? Кто в целом мире может сравниться с ним? С неистовым, сильным, страстным Деймосом? Никто. Нет больше таких. Нет, и не надо.

- Дейм… ты же не…

- Я – не, Северус. Какое уже может быть «не», упрямое ты создание?

- Сам такой… ммм… еще… поцелуй меня еще…

Деймос неожиданно нежно коснулся языком его приоткрытых губ, и они принялись ощупывать друг друга, как слепцы, боящиеся что-то упустить, сплетались, как змеи, пребывающие во власти инстинкта, как ростки дьявольских силков, схватившие добычу.

Северус потянул любовника на себя, откидываясь на подушки, подставляя под поцелуи шею, запуская пальцы в отросшие волосы, поглаживая плечи и широкую спину. Это было невыносимо. Просто немыслимо, невозможно больше терпеть. Столько лет просыпаться ночами от того, что снились эти горячие губы, ласкающие, жадные, беситься от бессилия что-либо изменить, сбегать из борделя в самый последний миг, поспешно бросив на смятые простыни твердые золотые кружки, неспособные превратить хастлера в чертова Деймоса, ставшего настоящим наваждением. Сегодня он получит все или повредится умом. Он уже безумен, разве нормальные люди вскрывают вены в надежде на новую встречу?

Кто виноват в том, что Хогвартс – стоячее болото, дающее массу возможностей для самосовершенствования, но до зубовного скрежета, до зеленой скуки безопасное?

«Деймосу незачем приходить, - понял однажды Северус. - Никто не собирается откусить мне голову или разрезать на куски. Мне не тоскливо, не стыдно и не больно. Мне просто одиноко. Одиночество – не повод преодолевать годы, разделяющие нас, нестись, сметая все на своем пути, ради… ради меня самого»

- Еще, Мерлин, Дейм…