— Не знаю. — Честно признался доктор. — Насколько это важно, учитывая то, что ты жива и владеешь своим телом?

— Не знаю. — В тон ему ответила Гувер. — Я могу идти?

— Нет. Сперва нужно сделать тесты. Так мне будет легче выявить в тебе чужеродное. Будешь горячий шоколад?

— Фе. — Скривилась Мерида. — Есть зеленый чай без сахара?

Тяжело и неказисто бывает обычное утро агента. Ломит шею от сна на жесткой поверхности, ноет скрюченная спина, болит голова, потому что заснуть довелось только под утро. В законном отпуске ощущения похожие, но они, по крайней мере, добровольно на себя возложенные. И как приятно просыпаться отдохнувшей, свежей, зная, что ты на родной базе, где никакое зло, исключая нового повара с кошмарной едой, до тебя не доберется, рядом с любимым мужчиной, даже во сне продолжающим тебя обнимать, слушая, как под щекой мерно и успокаивающе бьется его сердце… на этом моменте Гувер ясно поняла, что что-то здесь не так.

В стандартных отсеках агентов даже включатели располагались одинаково. Неяркий свет выхватил из темноты мирно спящего Дантона. На агенте не было ничего, кроме одеяла, на самой Мериде не было даже этого, вся одежда валялась на полу. Еще толком не осознав произошедшего, Гувер перевела взгляд на бедро, которое что-то неприятно стягивало, ковырнула пальцем корочку засохшей крови, не так уж много ее и было, и не так уж больно… Дантон прерывисто вздохнул во сне и провел рукой по подушке в поисках Гувер. Память услужливо начала выдавать картинки произошедшего, сначала медленно и мучительно, как позавчерашний сон, потом издевательски ударила одной волной, озарив все. Мерида не удержалась и громко вскрикнула, еле удержавшись, чтобы не заорать в голос. Дантон тут же проснулся и приподнялся на локте.

— Что случилось? Сон приснился?

Лучше бы сон. Гувер посмотрела на него с таким ужасом, будто не сама явилась к нему в отсек среди ночи и непререкаемым тоном не заявила «раздевайся!». Он даже пытался сопротивляться, на грани сознания понимая, что это все как-то неправильно, и потом все тоже было более чем странно, но снайпер все списал на первый раз. Поэтому сейчас он сел на узкой койке и отодвинулся, давая Мериде пройти. Она спрыгнула и принялась собирать по отсеку одежду, руки у нее тряслись.

— Тебе помочь? — Вежливо поинтересовался Джо с тоской осознавший, что она все-таки уходит.

— Отвернись. — С ненавистью огрызнулась Гувер.

Джо лег обратно мрачно уставился в стену, проклиная карму, которая теперь расплачивалась с ним вот таким вот садистским образом за неожиданный сюрприз. Судя по звуку, Гувер уже оделась и теперь стояла неподвижно посреди отсека, то ли глядя на него, то ли на дверь.

— Сэр… — Сказала она совсем другим голосом.

— Что? — Буркнул Джо, не оборачиваясь.

— Сэр, вы массаж сердца умеете делать?

— Чего? — Удивленный Дантон все-таки повернулся, успев заметить, как рядовой сползает по двери.

— Сдается мне, мое не бьется. — Прохрипела она, теряя сознание.

— Тебе хотя бы понравилось? — Мягко спросил Солджер спину Мериды, уже полдня лежащую лицом к стене.

— А тебе бы понравилось, если бы с тобой так кто? — Огрызнулась она. — Антидот, антидот! Изобретатели, черт бы вас побрал! Раньше он таких штук не выкидывал!

— Это не антидот виноват. Это тебе хуже.

— Что-то раньше мне не было хуже!

— Мерида!

— Стивен! Мы его не заблокировали! Мы просто его более позднюю долю памяти отшибли! И вместо старикашки в своих мозгах я получила мужика с вечным пубертатным периодом!

— Зачем он это сделал? — Задумчиво протянул Солджер.

Гувер вообще не хотелось с ним ничего обсуждать, но хотя бы то, что Солджер не пытался ее утешать или сочувствовать, а отнесся к произошедшему философски, добавляло плюс сто к его карме.

— Это-то понятно. — Гувер еще больше натянула на себя больничную простыню, служащую плохой заменой одеялу. — Я же рассказывала, что он экспериментатор. Ученый до мозга костей. Он же все время так жил и все делал ради этого. Помнишь, я рассказывала, как он убил в первый раз, потому что интересно было? Ну и с сексом то же самое. Будь уверен, он все перепробовал. А тут такой случай: узнать, как это, когда ты женщина. Поставил себе завершающую галочку, с-сука.

Солджера передернуло.

— С другой стороны, это даже к лучшему. Сколько ты решалась, а теперь все само собой разрешилось…

— Да, теперь можно джигу танцевать! — Крикнула Мерида, и голос сорвался.

От резкого движения тут же стрельнуло болью внизу живота, рядовой свернулась клубком, простонав сквозь зубы ругательство.

— Ничего не разрешилось. Это было послание, вполне определенное.

— Какое? — Не понял Солджер. — Он же вас обоих чуть не убил.

— Не убил бы. Это он так, пугал, показал, что я у него под контролем. А послание такое: «будешь делать то, что хочешь, а не то, что нужно — умрешь». Потому что такая я ему тоже не нужна.

— Слушай, а это сильно больно? — Помолчав, спросил Солджер.

— Отвали! — Огрызнулась Мерида. — Тебе-то что? И если расскажешь Коннору, я тебе все зубы вышибу и сделаю из них ожерелье!

— Лучше из ушей. — Подсказал вошедший Дантон. — Дырочки сверлить не надо. Свали отсюда, Солджер.

Ослушаться старшего по званию Стив не мог, и поэтому бесшумно вышел, прикрыв за собой дверь. Гувер продолжала упрямо созерцать стену, закусив губы, даже когда на кушетку опустилась тяжесть, только подвинулась, чтобы не касаться снайпера.

— Что это было? — Потребовал объяснений Дантон. — Ты меня здорово напугала. Я, конечно, знал, что от любви сердце останавливается, но не думал, что настолько буквально.

Гувер упрямо молчала, не собираясь поворачиваться.

— И вообще, что это было? Может я и не красавец, когда сплю, но не настолько, чтобы орать от ужаса.

— Какие у меня глаза? — Вдруг спросила Гувер, не поворачиваясь.

— Глаза? — Дантон уже привык к ее неожиданным вопросом. — Красивые. Умные… э-э-э… красивые, короче…

— К черту подробности. Цвет какой?

— Светлый. — Без колебаний ответил Дантон, на которого эти глаза бесстрастно и почти не мигая пялились всю ночь, как на какой-то забавный экспонат музея уродов с атавизмами, заставляя его здорово нервничать. — Голубой… скорее сиреневый.

Гувер наконец повернулась и посмотрела на него большими зелеными глазами.

— Я точно видел сиреневые. — После длинной паузы сказал Джо.

— Я не сомневаюсь. — Хмыкнула Гувер, раздумывая, не выложить ли снайперу всю правду и сломать ему психику заявлением, что вчера на самом деле он переспал не с ней, а с мужиком, являющимся, к тому же, ее отцом. — Надеюсь, такого больше не повторится. Хотя и так не повторится, первый раз он такой первый…

Лицо у нее все-таки дрогнуло, но только на миг, потом она опять отвернулась к стене, давая понять, что разговор окончен.

— Не так. — Объяснила Мария Кри, сметая со стола листы бумаги с уже расчерченными графиками. — Вы выстраиваете схему, будто это нормальный человек, Солджер. Белый. А это араб-террорист. У него другое сознание. Переделать.

Солджер тяжело вздохнул, бросил прощальный взгляд на погибшие усилия восьми часов, и решил, что ему нужен перерыв. Желудок был с ним полностью согласен.

Стив дрожащей рукой поднес к губам кофе, отхлебнул горькой черной жидкости, сдобренной лимонным соком, чуть не поперхнулся, и потер усталые глаза. Благословенной особенностью эксперимента доктора Моритца являлась непробиваемая уравновешенность, поэтому Солджер не расстроился и даже не разозлился, относясь к неудаче философски. Зато теперь он точно знает, как не надо. Лучше сто раз переделать психологический портрет уже мертвого террориста, чтобы потом не ошибиться с живым. К нему подсел Джозеф Дантон и с силой хлопнул по спине. Не ожидавший такого Стив все же сумел удержать во рту картофельное пюре и не разбрызгать его по всему столу.