— Приятно было сотрудничать, директор. — Одними губами улыбнулся агент Смит. — Надеюсь, вы не повторите в дальнейшем подобных ошибок, иначе предстать перед трибуналом придется вам.

На них пялились буквально все. У Гувер так бухало сердце, что все тело содрогалось. В общем зале их перехватил Доусон, и буквально выдернул находящуюся в шоке Гувер из рук конвойных, вцепившись ей в предплечье.

— Что здесь происходит, и по какому праву вы забираете моего человека?

— По распоряжению Совета агент Гувер предстанет перед трибуналом.

Рука Доусона переместилась с предплечья Мериды на ее плечо, нервные пальцы принялись отстукивать по нему быстрый ритм. Гувер покосилась на нее, но ничего не сказала, только сжала губы.

— Какие ей предъявлены обвинения?

— Для начала, убийство генерала Меллоуни.

— Доказательства?

— Он умер после того, как передал нам сведения относительно нее.

— Это не доказательства. С таким же успехом его мог ликвидировать сам Совет. За то, что он слишком много знал.

— Вы забываетесь, агент Доусон.

— Я пытаюсь быть объективным, агент Смит.

— Вполне возможно, что это, — Смит кивнул на Гувер, — последний проект доктора Моритца по созданию совершенного оружия со способностью подключаться к чужому сознанию. Он должен быть изучен и, в случае, положительного решения, мы вам его вернем.

— Когда Совет возвращал что-либо? Я не позволю ликвидировать одного из моих лучших людей.

— Уберите руки, агент Доусон, или мы будем вынуждены применить силу.

Доусон криво усмехнулся, Гувер прекрасно знала, что с этими тремя он разобрался бы без особого труда, но Совет… всесильный и всемогущий, способный даже директора Кейджа смести, как мусор… Доусон перестал барабанить ей по плечу и отступил на шаг. Конвойные снова взяли Гувер под руки, и повели к выходу, где уже ждал вертолет. Агент Рэйчел Прайд, стоящая у выхода, посмотрела на нее с жалостью, и Гувер захотелось хоть чем-нибудь стереть это выражение с ее лица.

— Зря ты тогда сделал аборт, Рэйч. — Сказала она. — Если бы у тебя родился мой сын, то было бы кому защитить тех, кого ты любишь, детка.

Прайд изменилась в лице, а Гувер легко стряхнула с себя руки бойцов.

— Ева, защищай меня!

Маленький снаряд прилетел молниеносно, пробив железную дверцу шкафа в лаборатории.

— Взять! — Закричал Смит, но тут же захлебнулся криком, получив в горло нож с истертой рукояткой слоновой кости.

Конвойных уложила Ева, ее принялись обстреливать. Гувер выдернула нож и побежала к вертолету, где уже ждал агент Миллер. Мак-Гинти протянул руку из кабины, затаскивая ее внутрь.

— Ну наконец-то! А мы уже думали, ты позволишь Совету себя уничтожить!

Цепкие руки схватили сзади за косу, выдергивая назад, Мак-Гинти, не растерявшись, выхватил у Мериды нож и полоснул им, срезая косу у самого затылка. Дверца захлопнулась, и вертолет зарокотал, взмывая в небо. Гувер отняла у Троя нож и резко ударила его по лицу.

— Не смей больше хватать мой нож, Мак. — Сказала она холодно, проводя ладонью по непривычно пустому затылку. — Курс на центральную психиатрическую лечебницу, нам надо забрать Адель!

— Моритц? — Недоверчиво спросил Мак-Гинти, потирая знакомо заболевшую скулу.

— Для тебя доктор Моритц, сопляк.

— Есть курс на лечебницу! — Лихо ответил Миллер, разворачивая вертолет.

— Трофей? Поздравляю. — Невозмутимый Доусон кивнул санитарам, перевязывающим раненых, Ева оказалась весьма эффективным оружием, но и она не выдержала яростной атаки толпы злых солдат.

Агент Алекс Мастерс перестал растерянно перебирать длинную рыжую косу и бросил ее под ноги.

— А это вы зря. — Доусон поднял волосы и любовно провел по ним рукой. — Отличный генетический материал. Но все же было бы лучше, если бы вы достали целый образец.

— Что это значит? — Вспыхнул Алекс, издерганный постоянными подозрениями.

— Ровно то, что я сказал, агент. — Взгляд у Доусона стал колючим. — И ничего больше.

— Как она?

— Убивается по косе. — Раздраженно бросил Мак-Гинти, расхаживая взад-вперед по ковру. — Четыре часа уже ревет.

— Конечно, по волосам. — Усмехнулась вальяжно развалившаяся в кресле Куколка, чистящая маленьким ножом ногти. — Вы хвоста не привели?

— Оторвались в Небраске. Пришлось подбить два самолета. Если бы не старые разработки доктора по созданию магнитной пушки, не знаю, как бы мы выбрались. Только представь, что он может создать сегодня, через двадцать лет! Если перестанет реветь, конечно…

— Какой ты черствый, Мак! — Раздался ехидный голос от двери.

Гувер, одетая в безразмерную толстовку с эмблемой чикагского колледжа, прошла и села в кресло, по-мужски широко расставив ноги, и оперев локти на подлокотники. Куколка убрала нож и окинула ее внимательным взглядом. Короткие волосы не шли Мериде, придавая ей растрепанный и неаккуратный вид.

— Мерида!..

— Доктор. — Железным тоном поправил его Моритц. — Еще раз обзовешь меня девкой, ублюдок, и подавишься собственными кишками.

Глаза у нее переливались сиреново-синим, два цвета переходили один в другой, всплескивали у зрачков, расширялись на край, проливаясь на белки. Это было бы даже красиво, если не знать, что на самом деле за этим стоит.

— Что вы намерены делать, доктор? — Деловито спросила Куколка.

— То же, что и всегда. Захватить мир, конечно. Начнем с Америки.

— Отлично! — Возликовал Трой, ударяя себя кулаком по ладони. — Мы ввергнем страну в хаос и трепет! Нас будут бояться! Перед нами будут трепетать! Все будут падать на колени перед нами!

— Ты такой претенциозный, Мак. — Сказал Моритц, разглядывая разошедшегося помощника, как забавную ручную обезьянку. — И такой глупый. Я ожидал, что за двадцать лет ты покажешь более выдающиеся результаты. Скажи, у тебя были женщины?

— В смысле? — Не понял Макк-Гинти.

— В смысле, дуралей, что любящий человек опускается на колени более охотно, если ты понимаешь, о чем я. — Моритц пошло хохотнул. — Мы заставим их любить нас. Страх всегда рождает непокорство, а я люблю героев, и мне жаль будет их убивать. Но если они будут любить нас, то они будут плясать под нашу дудку, и умирать за нас.

— Я не понимаю…

— И не надо. Главное, что я понимаю. А для начала… Совет хотел меня ликвидировать. За это я ликвидирую его.

— Ты когда-нибудь будешь себя беречь?

— Перестань, противный! — Хохотнул Дантон. — Мы уже выяснили, что я люблю девушек еще в прошлый раз, когда ты ко мне приставал.

— Повторяешься.

— Я?! Повтор на повтор, детка!

Дантон, подтянувшись в последний раз, ловко спрыгнул с турника на одну ногу и на ней же попрыгал к лавке, под которой валялись костыли. Стянул форменную футболку, вытер вспотевшее лицо и широко улыбнулся хмурому Доусону.

— У тебя так швы не выдержат. — Пригрозил начальник. — Разойдутся, все кишки под турник просыпятся. Хрен с тобой, уборщицу жалко…

— Да брось, на мне заживает, как на собаке. — С беспокойством ответил Джо, изучая свой покрытый шрамами живот.

— Как на вообще любой скотине. Слушай, Джо, ты нам очень скоро понадобишься. И у нас времени нет на твои выкрутасы.

— Как скоро? Стрелять я и без ноги могу.

— А убегать, если не попадешь? В любой момент. Нас изматывают ожиданием. У меня уже даже сосуд в глазу лопнул от напряжения.

— То-то ты ходишь вампиром. Ромашку прикладывай, говорят, помогает.

Доусон зло цыкнул, вспомнив, что именно эту экзекуцию с ним проделала вчера вечером его мама. Восьмидесятилетней старушке было плевать, что ее сын сам годится некоторым в дедушки, а если учитывать наш развращенный век, то и в прадедушки.

— Почему она ничего не предприняла до сих пор? — Задал Джо мучивший самого Доусона вопрос.

— Не знаю. Мария тоже не знает. Солджер молчит. По сути, у нее тут полно счетов. Но она ничего не делает. Может, готовит что-то особенное. Может, разрабатывает что-нибудь похлеще чертовых жуков. А может, сняла со старых счетов все деньги и развлекается где-нибудь на Бали, и хихикает над нами. Так что будь готов.