Фэй была против, лезть на высоких каблуках сквозь бетонные завалы, рискуя сломать себе ноги, ей совсем не хотелось, но мама ее даже не послушала. Спрашивать, не видел ли кто «Мерд» было очень стыдно, но зато показали куда идти, все знали, кто такая «Мерд». А приятный молодой человек с застенчивыми голубыми глазами сказал, что ее зовут Мерида Гувер и предложил проводить, бросая на Фэй любопытные взгляды. Фэй знала, что похожа на тетю Линду немного, а значит, и на эту Мериду тоже.

— Извините? — Мама прикоснулась к локтю растрепанного и грязного человека в форме. — Вы не подскажете, где мы можем найти Мериду Гувер?

Спасатель молча указал пальцем наверх, где на тросах болталось с десяток людей. Ярко искрились огоньки сварки, пахло кислым.

— Гувер! — Заорали снизу. — Эй, к тебе пришли!

Одна из фигурок подняла защитный шлем, глянула вниз, потом на Фэй с мамой, оттолкнулась ногами от стены и ловко соскользнула вниз по тросу. Глядя на то, как она подходит, у Фэй екнуло сердце. Кузину она представляла не такой, больше похожей на тетю Линду с фото: в платье, с кокетливой улыбкой. Мерида Гувер же была одета в черную грязную от пыли и пота майку, короткие светлые шорты и рваные кроссовки. Колени у нее были разбиты, когда она сняла защитные рукавицы, то ссадины обнаружились и на костяшках пальцев. На скуле наливался фиолетовый синяк, на виске запеклась царапина.

— Я Гувер. — Сказала она, внимательно поглядев на маму. — Вы что-то хотели?

Мама всхлипнула и назвала ее дочкой. Фэй думала, что эта Гувер хотя бы удивиться, но она только вопросительно подняла бровь. Фэй вдруг почему-то подумала, что Мерида гораздо старше, чем она сама, хотя она явно была на несколько лет моложе.

— Пройдемте отсюда. — Сказала Гувер. — Вы без касок, здесь нельзя так.

Они отошли в уже знакомое кафе, и Гувер взяла из холодильника бутылку воды. Она казалась ужасно далекой. Фэй вдруг почувствовала себя глупой, вспомнив, как недавно плакала из-за того, что Мэгги Риз купила платье, которое хотела купить сама Фэй. Мама принялась рассказывать долгую историю поисков, Мерида внимательно слушала, положив грязные руки на стол. То и дело в кафе заходили люди, прислушивались к истории. На каждого Мерида бросала короткий, но очень выразительный взгляд. Уходи. Фэй поежилась. Рядом с этой девушкой она чувствовала себя неуютно. Зашел голубоглазый молодой человек, так любезно показавший им, где искать «Мерд», и остался, внимательно слушая разговор. Его Гувер прогонять не стала.

Когда мама закончила, Мерида помолчала, а потом сказала:

— Вы искали Линду Крейвен. Это моя мать. Но она уже давно умерла.

— Я знаю деточка. — Ответила мама, но по ее лицу Фэй поняла, что она все равно огорчилась. — Но откуда ты знаешь?

Гувер неопределенно пожала плечами, явно на что-то досадуя про себя. Фэй посмотрела на армейский жетон на ее шее, который сначала приняла за украшение. Но такой же был у многих тут, и явно что-то значил.

— Мы рады будем принять тебя в семью… — неуверенно начала мама, похоже равнодушная реакция Гувер смущала и ее.

— Нет, это лишнее. — Вдруг быстро сказала Мерида. — Я понимаю вас, но вы искали сестру, которая давно умерла. Даже если я ее дочь, я вас совсем не знаю. Без обид, но я двадцать лет даже не знала о вас, у меня своя жизнь, и я не вижу причины делать вас ее частью.

— Рыжик! — Тихо и укоризненно пробормотал голубоглазый паренек.

Гувер бросила на него яростный взгляд.

— Может, мы с вами и одной крови, но это ничего не значит. Видите ли, меня не интересуют воскресные пироги, рождественская индейка, мальчики, выпускной бал и прочее дерьмо. И я вас не знаю, и даже не хочу узнавать. Спасибо, что пришли, это было очень мило с вашей стороны, — у нее вдруг сломался голос, но она справилась с собой, — но это правда было лишним, извините.

— Я понимаю, ты злишься. — Мама хотела взять ее за руку, но передумала. — Но ведь мы не бросили тебя. Линни пропала, и все это время…

— Это все не важно. — Прервала ее Гувер. — Давайте забудем это. Можете считать, что я тоже умерла. Или даже не рождалась. И вообще забудьте меня.

— Я не думала, что все так будет. — Расстроено сказала мама.

— А все так обычно и бывает. — В голосе Гувер вдруг прорезалась язвительность. — Ну, прощайте. Всего вам доброго.

Она встала и быстро вышла, голубоглазый мальчик расстроено извинился и бросился ее догонять.

«Мерд». — С отвращением подумала Фэй, глядя на огорченное лицо мамы.

— Почему так?

Расстройства хватало и без огорченного лица Стивена.

— Что, так? — На автомате огрызнулась Мерида, занятая своими мыслями.

Появление родственников вышибло ее из колеи настолько, что она еле подбирала слова, а перед глазами так и стояли кадры кровавых расправ. Зарезанная Фэй, избитая Фэй, задушенная Фэй, Фэй, присланная в пластиковом мешке, разрезанная на куски…

— Ты же всю жизнь мечтала о семье. — Давил Солджер. — Всегда. Я же знаю. И вдруг, когда…

— Не лечи меня. — Гувер резко остановилась и непримиримо скрестила руки на груди. — Я изменилась. И многое поняла.

— Да брось. — Фыркнул Солджер. — Вот уж кто не изменился, так это ты.

— Вот моя единственная семья. — Гувер широким жестом повела в сторону агентов.

— Которая тебя не очень-то любит. — Скептически заметил Солджер.

Гувер на глаза попался Дантон.

— Ты знаешь, — задушевно сказала она Солджеру, — семью не выбирают. Это она выбирает тебя.

Стивен очень не любил, когда Мерида явно говорила о чем-то, что имело двойной подтекст, который был известен только ей одной.

— И все же ты могла бы…

— Не могла бы. — Отрезала Гувер и отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

— Ну нет уж!

Солджер схватил ее за локоть и развернул лицом к себе, ловко увернувшись от коленки, направленной в пах, перехватил занесенный кулак, ловко развернул, как в танце, и прижал спиной к себе, ожидая третьего удара пяткой в колено, но его не последовало. Он озадаченно отпустил подружку.

— Ты молодец. — Похвалила она спокойно. — Многому научился… за время отсутствия.

Если бы она наконец-то его ударила, было бы легче. Выплеснуть гнев, как гнойный нарыв, и дать ране затянуться, в этом была вся Гувер. Но она держала себя в руках, спокойная настолько, что становилось даже немного страшно.

— Рыжик, скажи, что не так?

— О чем ты? — Мерида обеспокоенно приподняла брови. — Что случилось?

— Случилось. Я же чувствую. Слушай, я не мог тебе ничего рассказать, я все время там думал о тебе, не проходило дня, чтобы…

— Стив, прекрати. — Гувер ярко покраснела. — Тебе ни в чем не нужно оправдываться. Я же курс… агент, и прекрасно знаю правила. Я просто очень рада, что ты вернулся. Но тебе нужно привыкнуть, что я стала немного другой. Ведь и ты тоже уже не мальчик.

Договорив, она улыбнулась, игриво толкнула его в грудь и побежала к лебедке, надо было выполнять план работ.

Солджер потер скулу, онемевшую от того, как он сжал зубы. Она совсем не изменилась. И так же нагло врет, прекрасно зная, что он ей не верит.

Хорошее здесь все-таки место. Интим, полумрак, куча старья, солнце проникает сквозь круглое окошко. И пыль, которая, сколько ни убирай, постоянно накапливается. Хотя Дантон даже и не пытался убираться, во-первых, дом был не его, во-вторых, пыль его устраивала и была необходимым атрибутом жизни снайпера. Как и бутылочка холодного пива в руке и звук, с которым открывалась крышка, и сигарета. Джо пускал дым кольцами, годы тренировок позволяли делать их любых диаметров. Дантон привалился спиной к дивану, сидел он почему-то на полу, так ему больше нравилось, и прицельным выдохом заставил маленькое колечко пройти сквозь большое.

Кроваво-красный закат охватил полнеба. Алые лучи пробивались сквозь разбитый витраж и стекали на пол. Джо то и дело тыкал в светящееся пятно пальцем, каждые пятнадцать минут забывая, что это не краска. В такой рассеянности он пребывал из-за задницы-Доусона. Обычно покладистый Грегори уперся, и на мировую первым не шел, что Дантона, который тоже не собирался признавать свою вину, крайне огорчало. Торчать дома одному снайперу не хотелось, на бары не было денег, а на базе было уж и вовсе невыносимо, поэтому Дантон избрал средний вариант: торчал на чердаке у Рэйчел Прайд. Рэйч купила дом у родственников пожилой пары, прожившей в нем всю жизнь и тут же мирно скончавшихся в своей постели, поэтому на чердаке было на что посмотреть. Старые сундуки с одеждой аж двадцатых годов, выпускающие тучу моли и пыли, если поднять крышку, завешанные зеркала, книги, связки журналов, сломанная мебель, засохшие краски Рене, высохшие духи, даже патефон. Дантон раскопал еще пару пластинок к нему и в минуты меланхолии заводил старинный аппарат, трещавший и возмущавшийся, но тихо-тихо игравший какие-то звуки.