Демонстранты громко требовали освободить нарушителей порядка, бросались гнилыми овощами, пытались драться, и Джон уныло думал, что полностью с ними согласен, но работа есть работа, а потому одевай шлем, бери дубинку и не забудь делать вид, что тебе все это доставляет огромное удовольствие. Чувствующие себя в безопасности главы преступных группировок охамели и грозились толпе, она отвечала возмущенным ревом.

— Заткнитесь, вы! — Проорал Джон, треснув прозрачным щитом об асфальт.

— Выдайте их нам! — Кричали из толпы.

— Это преступники!

— На них клейма негде ставить!

— Где доказательства?! — Проорал в ответ Винченцо Фальконе. — Это голословные обвинения! Вы не имеете права!

— Право сильного! — Проорала в ответ толпа. — Бей их!

Группка полицейских не могла с этим справиться, озверевшие люди смяли их, вытащили из клетки верещащих заключенных и унесли куда-то вдаль, а оставшаяся топа принялась остервенело кидаться на копов, и Джон простился с жизнью. Доказывать, что он, в общем-то, сам бы с удовольствием поучаствовал в линчевании ненавистных мерзавцев, было бесполезно, да его никто бы и не услышал, поэтому он просто закрылся щитом, принявшись считать отпущенные ему секунды.

Внезапно удары прекратились, и толпа отхлынула, раздались радостные крики. Полицейских растащили и поставили перед высоким черноволосым мужчиной, явно ожидая, что он произнесет приговор. Мак-Гинти знали все, а потому Джон только покорился неизбежному.

— Что же вы делаете? — С укоризной обратился он к людям, внимательно оглядев избитого измученного Джона с коллегами. — Эти люди защищают вас, а вы убиваете их.

— Смерть копам! — Крикнул кто-то, но в голосе не было уверенности. — Они защищают преступников.

— Они защищают закон! — Резко ответил Трой. — И не их вина, что этот закон несовершенен! Они просто делают свою работу. Они, черт возьми, умирают за вас, хотя их никто не заставляет становится полицейскими! Так может, вы будете благодарными?!

Его ярость хлестнула, как плеть, люди смущенно потупились и начали расходиться.

— Простите. — Мак-Гинти посмотрел прямо на Джона, и парень облизал пересохшие губы. — Я виноват. Они совсем озверели.

— Мы понимаем. — Хрипло ответил Джон. — И мы рады, что столько швали полегло. Но люди боятся…

— К страху можно привыкнуть. — Улыбнулся Трой. — И тогда страха не станет. Но мне нужно идти. Сегодня весь день спасаю полицейских. Берегите себя.

— Отлично смотрелся, Мак. — Насмешливо поприветствовала его бледная девушка с двумя рыжими косами.

Мак-Гинти вздрогнул.

— Черт. Не узнаю тебя в этом виде.

— Пригодилась Адель. Как она со стороны?

— Странно. Как будто на одного человека наложили несвойственную ему мимику и пластику.

— Никак не привыкну к ее рту и губам. Такое ощущение, что мне их ниткой сжали. И голос какой противный!

— Обычный. Долго мне еще играть в благодетеля?

— Терпи, Мак, ты же хотел править миром? Мир завоевывают любовью, а не войной. Но если тебе все осточертело, предлагаю плюнуть и пойти пострелять по заключенным. Или взорвать очередную тюрьму. А можно запустить ядовитый газ в какой-нибудь хоспис и избавить всех, кто там лежит, от мучений. Мак, мы, черт возьми, прекрасны, как никогда! Ты думаешь, это просто так? В городе не осталось ни одного твоего соперника, все более-менее важные шишки убиты, шестерки в панике, мы разрушили весь преступный бизнес, очистили тюрьмы, перебили маньяков, педофилов, людоедов и так далее, это обновленный умытый кровью мир! По одному твоему слову люди бросятся в бой и умрут. Стоит сказать овцам, что они волки, как они верят, ха-ха! Это ли не сила?

— Ты все время говоришь «мы». — Хмуро сказал Трой. — А «мы», это «ты».

— Опять ты за свое. Я просто помогаю тебе. Я же говорю, этот мир мне не нужен. Я просто хочу жить. Нельзя так просто пережить смерть. Я все время вижу пустоту, и она зовет меня. И я пытаюсь забыть о ней, и кажется, что мне удается, но стоит закрыть глаза, как тысячи голосов поют мне о смерти. Все не так. Все пошло не так!

Моритц из всей силы ударил кулаком о стену, содрав костяшки пальцев до мяса.

— Успокойся! — Трой схватил легкое тело за локти и встряхнул.

— Успокоиться? А ты когда-нибудь умирал, Мак?! Знаешь, что чувствует оживший труп? Поэтому я уничтожу все, что смеет мешать мне!

— Это мне нравится. — Осклабился Мак-Гинти.

— Нет в тебе созидания, Трой! — Моритц шутовски похлопал его по плечу. — Знаешь что? Хочешь сыграть в игру? И пригласить на нее Доусона с людьми?

— Ты нашел убежище Совета?!

— На этот раз настоящее. — У Мортца заблестели глаза, бледное лицо раскраснелось. — Ты же знаешь, что делать? Пусть они будут там к развязке. Заодно покончим с ними. Но сперва пусть посмотрят, на кого дерзают восстать. И навести свою девушку, Мак, заходишь ты или нет, я все равно знаю, где ее искать. Я же сказал, она мне не нужна.

— Стив… Стив! Стивен! Да проснись же ты!

Солджер в последний раз громко вскрикнул и открыл глаза, успев перехватить занесенную для пощечины руку Татьяны. Шпионка сдавленно охнула, запястье стиснуло будто клещами. Впрочем, Солджер тут же извинился и убрал руку, из синих глаз вглубь зрачков медленно втягивалось сиреневое безумие.

— Все в порядке. — Сказал он. — Я в норме.

Кому другому агент Михайлофф не поверила бы, но Солджер — другое дело. Раз говорит, что все порядке, значит, действительно, порядок. С другой стороны, понятия о порядке у аналитика Гремлина были свои.

— Таня, я скоро уеду. — Бросил он, натягивая форменную куртку, коротко кивнул и вышел из отсека. — К обеду не жди.

Татьяна улыбнулась. Солджер был, наверное, единственным человеком, который не коверкал ее имя. По-русски он пока с ней не разговаривал, но уже был на полпути избавления от акцента. И еще он играл на скрипке. Она порой дразнила его Шерлоком и однажды подарила трубку.

— Что значит, не знаете, откуда у вас деньги?! — Бушевал агент Картер, доведенный до белого каления спокойствием толстого полицейского капитана. — И вы не пытались отследить дарителя? Следовать за курьером?!

— Дареному коню в зубы не смотрят. — Спокойно ответил капитан, сложив руки с сарделькообразными пальцами на объемистом животе. — Мы сейчас переживаем трудные времена.

— Не настолько, чтобы принимать подарки от террористов! Откуда вы знаете, где бешеные псы их взяли?!

— Бродячие. Не могу же я побежать и вернуть их, агент?

— Вы обязаны были их отследить!

— Из-за беспорядков в городе нам урезали финансирование, и мы не смогли восстановить поврежденные камеры слежения. Но мы можем предоставить то, что есть, в полное ваше распоряжение.

Это «то, что есть» Картер уже видел. Мутное изображение, ничего не разглядеть, даже с помощью специальной аппаратуры. Парень с кейсом принес огромную сумку, в ней обнаружилась огромная сумма денег и записка с извинениями за беспокойство.

— Я также могу предоставить в ваше распоряжение своих лучших людей.

В голосе капитана не удержалась ирония. Все копы участка смотрели на Картера, как на врага, особенно этот молодой Джон, Картер забыл его фамилию.

— Все бы преступники так делали. — Вздохнул капитан. — Редкая вещь в наше время совесть.

Картер беспомощно подумал, что грозить «вы за это ответите» было бесполезно, ровно как и в больнице для бедных, к которой утром привезли дорогущее оборудование и медикаменты, а также подогнали новенькие машины скорой помощи. Или как что-то доказывать тремстам жителям бедных районов, получивших ключи от квартир. Или тем, кто обрел давно искомую работу. Моритц занимался благотворительностью, мелкой в масштабах одного города, чтобы реально чем-то помочь, но рекламу это ему делало получше, чем президенту. Все слушались его с полуслова, все, что он говорил, было законом, все, что делал — примером для подражания. Картер, ровно как и пятьдесят его коллег, сбился с ног, мотаясь по всему городу и фиксируя случаи неожиданной филантропии. И везде его встречали враждебные взгляды, но дальше дело не шло. Это тоже была заслуга Моритца, запретившего трогать представителей власти.