ничего неизвестно.

Ты не спеши соглашаться, я тебе ещё не всё рассказала. Но ты должен дать

мне слово, что сохранишь в тайне то, о чём сейчас узнаешь от меня. Даже если

мы расстанемся, пусть это останется нашей сокровенной тайной, и в этом ты

должен поклясться всем святым, что есть в твоей душе. Это не касается нашей

любви, но грозит нашей жизни и не только нашей.

Поэтому ты можешь прямо сейчас подняться и уйти, и я тебя не осужу, и

потом, когда ты узнаешь всё, а я вынуждена тебе довериться, ты просто

поможешь нам добраться до деревни и навсегда уйдёшь из моей жизни, но то,

что узнаешь, похоронишь в себе тоже навсегда.

Алесь подошёл к узлам, в один из них засунул находившиеся до сих пор в его

руках бутылку вина и конфеты и с улыбкой сказал:

- Это для того, чтобы отметить начало нашей совместной жизни в деревне, и,

какая бы у тебя не была тайна, я согласен разделить её с тобой, даже если это

смертельно опасно, я буду оберегать тебя до последнего вздоха.

Мне, пожалуй, надо поспешить за подводой, при комендатуре есть в

хозяйстве и автомобили, и лошади, по дороге что-нибудь придумаю для

сторожа, все знают, что я работаю переводчиком при коменданте.

Он поднялся, чтобы уйти за подводой, но Фрося подошла к нему, обняла за

шею, крепко поцеловала в губы, взяла за руку и повела в спальню. Неизвестно,

что мелькнуло в его голове, но то, что он увидел, превзошло все его ожидания...

На кровати рядышком лежали два младенца, и в тусклом свете керосиновой

лампы он обратил внимание на чёрненькие бровки и реснички второго ребёнка,

которого он ещё не видел. Алесь вопросительно взглянул в глаза Фроси...

- Вот это и есть моя большая тайна, которую ты обещал унести вместе со

мной в могилу, это дочь врача Меира, жизнь которой мне вручила сегодня его

жена Рива. Ты понимаешь, что нам грозит, и что тут мы не можем оставаться ни

дня.

Алесь какое-то время смотрел внимательно на детей, что-то обдумывая и

решая, у Фроси бешено стучало сердце, она не замечала бегущих по её щекам

слёз, хотела ещё что-то сказать и не могла, а потом и не успела.

Алесь нежно ладонью вытер слёзы с её лица, притянул к себе и поцеловал

так, что у неё закружилась голова, а затем, быстро отстранившись, сказал:

- Фросенька, милая и храбрая моя жёнушка, у нас будут двойняшки, но

только к моему возвращению подстриги у девочки бровки и реснички, чтоб они

так не бросались в глаза... - и побежал к выходу.

Время после ухода Алеся тянулось ужасно медленно. Фрося успела

накормить и перепеленать детей, воспользовалась советом Алеся, подстригла у

девочки бровки, реснички, а заодно и головку. Сходила, подоила корову, нежно

погладила на прощанье по лоснящемуся боку свою полюбившуюся кормилицу.

И корове, и свиньям, и курам насыпала корму, совершенно не представляя, как

поступить с живностью.

Надо было как-то сообщить матери Степана о своём отъезде, чтобы она

позаботилась о хозяйстве. Привычно, без содрогания, зарезала двух курей и

усмехнулась, ведь именно с двумя курами она пришла из деревни в город.

Ещё издали она услышала подъезжающую к её воротам подводу и стала

поспешно выносить из дому узлы и мешки, ведь надо было это сделать как

можно быстрей. Скоро начнёт светать. А Фросе хотелось незаметно убраться

затемно, чтобы никто не стал свидетелем их отъезда, похожего на бегство.

Алесь, не заводя подводу во двор, стал перетаскивать на неё приготовленные

вещи, что не заняло и полчаса. Фрося вручила расторопному любимому заранее

написанную записку, чтобы тот прикрепил её к соседям на калитку. В ней

сообщалось, что она уезжает в другой город, пусть свекровь побеспокоится об

избе и хозяйстве Степана, и пусть её не ищут, она назад не вернётся...

Пока Алесь бегал к соседнему дому, Фрося в последний раз зашла в избу,

чтобы забрать детей. Подойдя к кровати, она наступила на какой-то маленький

свёрток, подняла, не понимая, что это такое, но вдруг вспомнила, как что-то

выпало из пелёнок девочки, когда она первый раз пеленала её. Фрося, не

разворачивая, сунула машинально этот свёрточек в карман сарафана,

подхватила детей на руки и, не оборачиваясь, побежала со двора уже бывшего

её дома.

Вернувшийся Алесь помог ей забраться с детьми на подводу, устроил её

поудобней среди узлов, чмокнул на лошадь, и они быстро поехали в сторону

леса... - благо, что Фрося жила почти на краю Постав.

До её деревни было всего чуть больше десяти километров, и вместе с

рассветом они подъехали к ветхому домику Фроси. Хозяйки в это время

выгоняли коров на пастбище и с любопытством смотрели на вновь прибывших,

узнавая молодую женщину, здороваясь и задавая вопросы.

Фрося наспех познакомила любопытствующих с мужем, издали показала

свою двойню и быстро распрощалась с односельчанами, сославшись на

неотложные дела, а их и впрямь было немало.

Раскрыв старые рассохшиеся ворота, они въехали во двор дома, где прошло

детство Фроси. Изба встретила нежилой затхлостью и убогостью, но должна

была скрыть их от назойливых глаз и сохранить в своих стенах все тайны и

пылкие чувства двух влюблённых друг в друга молодых людей.

Накормив детей, Фрося помогла Алесю отодрать доски с окон, распахнуть их

настежь, впуская свежий августовский утренний воздух в пыльное помещение.

Узлы уже стояли посреди горницы. Фрося в первый раз вручила детей

Алесю, а сама поспешно стала приводить в порядок старую деревянную

кровать, принадлежавшую прежде родителям. Она понимала, что Алесю срочно

надо было возвращаться в город, иначе у него будут неприятности и будет

много вопросов, на которые он не имеет права давать ответы, поэтому она

расцеловала его, перекрестила и подтолкнула к порогу:

- Миленький, возвращайся побыстрей, я буду очень ждать, мы будем очень

ждать...

После отъезда Алеся, Фрося заметалась по избе и двору.

Растопила печь, что бы просушить хату, благо, что дрова были, правда, слегка

подгнившие, но на топку ещё годны.

Предварительно, вынесла детей на улицу, постелила на траве какое-то старое одеяло, и

положив на него малюток, сама продолжала хлопотать, приводя дом в относительный

порядок.

Разложила по местам привезённые вещи и продукты, сняла паутину, вымыла полы и

окна... - после этого в избе стало намного светлей и уютней.

Зашла соседка, тётя Маня:

- Фросенька, голубушка, ты так неожиданно явилась, надо было сообщить о своём

приезде, и мы бы с бабами подготовили бы хоть слегка хату, а то вы, как снег на голову.

А мужика ты ладного подхватила, и видно, что любит тебя, я всегда знала, что ты не в

своего отца, скорей в мать, ведь она тоже в своё время этого поляка в нашу деревню

привезла...

А, коровка твоя жива, хоть уже и старенькая, но молоко ещё даёт неплохо, и вечером

после пастбища я пригоню её сюда, ты готовь в сарае для неё место...

Глядя на детей, полюбопытствовала:

- А чего у тебя такие разные детки, мальчик то белявенький крупненький, а девчурка

такая малявочка и глазёнки, как угольки...

Фрося смеясь, ответила:

- Я сама не понимаю, так уродились, девочка очень болела после родов и поэтому так

подотстала в весе и росте, но ничего здесь на деревенском воздухе окрепнет и догонит

мальчика...

- А, как звать то твоих деток и мужа...

- Деток зовут Стасик и Анечка, а мужа Алесь, он работает в городе и будет часто наезжать