лавки.

Прошло девять дней, в узком семейном кругу отметили эту скорбную дату и Фрося одна

отправилась на кладбище навестить, поговорить с Вальдемаром, как она это делала с ним

живым все последние двенадцать лет.

Даже своей смертью он как бы освободил дорогу для Фроси, что бы она могла

осуществить задуманное, поехать к его мальчику оказавшемуся в таком тяжёлом

положении...

Закончилась пасхальная неделя, а за ней подступила посевная, но на этот раз Фросе

некогда было особо заниматься огородом, закинула базар, все помыслы и поступки

закрутились вокруг предстоящего отъезда к Алесю.

В первую очередь надо было подумать о получении разрешения на въезд в зону

поселения.

Она записалась на приём в КГБ к знакомому ей начальнику, Владимиру Ивановичу.

И снова тот же кабинет, те же пристальные глаза буквально пожирают её взглядом.

Фрося не отводя от него взгляда своих сапфировых огромных глаз, поведала, в чём

заключается её просьба:

- Владимир Иванович, я бы хотела бы к середине лета уже отправиться к мужу, очень вас

прошу, не тянуть с запросом,

в свете последних событий хотела бы ходатайствовать перед властями, что бы вернуть

доброе имя моего мужа, ведь я нашла несколько свидетелей его подпольной

деятельности...

Молодой человек поднялся с кресла, обошёл стол, заложил руки за спину и стал нервно

ходить взад-вперёд за спиной Фроси.

После долгого молчания он, наконец, заговорил:

- Уважаемая Фрося, я думаю, что разрешение на поездку к Алесю Цыбульскому ты

получишь, но это займёт какое-то время.

Заявление с ходатайством о реабилитации надо написать, приложить документы и имена

свидетелей, где положено, разберутся в этом вопросе.

Но не для протокола, ты только мне скажи, зачем тебе это надо, столько мороки, столько

проблем, ехать к чёрту на кулички за лишениями к человеку с которым переспала

несколько раз, к человеку который за двенадцать лет неизвестно в кого превратился,

бросать хозяйство, достаток, привычный уже образ жизни.

А я тебе предлагаю всё оставить, как есть и моё покровительство... -

И с этими словами плотно положил руки к ней на плечи.

Фрося не вскочила, не закричала, осталась сидеть, как сидела, только руки лежавшие на

коленях сжались в кулаки.

Не поворачивая головы, она заговорила:

- Сними руки с плеч гражданин начальник, покровитель одиноких обездоленных баб.

Привыкли тут, что мы рта боимся открыть.

Вам плевать на наших детей, на наши руки в мозолях от тяжёлой, часто не женской

работы.

Вам стоит закорючку поставить и мы уже в Сибири.

Ты можешь сейчас лишить меня возможности поехать к любимому и замечу, не на курорт,

человеку, который под страхом смерти выполнял задания подполья в логове у врага, а его,

толком не разобравшись, на длительный срок в неволю, на медленную смерть, от жены, от

детей, от нормальной жизни.

Так почему не воспользоваться бабёнкой и не предложить ей покровительство в постели,

а куда она денется, раскинет ноги, жить то хочется.

У баб, ведь за детей сердце болит и страшно до жути, оказаться в лапах органов. Найдутся

такие и немало, что примут изголодавшего кобеля в объятия, а куда нам деться.

Но не на ту нарвался начальничек, не сделаешь то, что тебе положено сделать, так я на

тебя управу найду, не те времена, кое-что тоже понимаем и слышали.

А если всё же удастся тебе угробить мои надежды и своей властью ещё больше

обездолить бабу, так я тебя из-под земли достану, своими вот этими руками,

перелопатившими гектары земли, перевернувшими тонны навоза, шею перекручу, как

курёнку!... -

Последние слова она уже не говорила, а шипела.

Молодой начальник уже давно убрал руки с её плеч, обошёл стол и уселся на своё место.

В комнате воцарилась зловещая тишина, которую через пару минут нарушил, взявший

себя в руки Владимир Иванович:

- Так вот, я тебе ничего не говорил и ты мне ничего не отвечала.

В самое короткое время тебе придёт разрешение на въезд в зону поселения, я сделаю для

этого, что от меня зависит.

Что касается апелляции, то это решается на верхах, приноси ходатайство, в том виде, как я

тебе говорил раньше и я пошлю в инстанции без промедления... -

Он вновь устремил на Фросю свой пристальный взгляд, но на этот раз на губах его играла

чуть заметная улыбка:

- А ты баба-гром, уважаю, ступай и не серчай на меня, ты мне с первого взгляда

понравилась, но не с того края я к тебе подъехал, а может быть и нет того края с которого

можно к тебе подойти.

Повезло твоему муженьку, не часто встретишь таких верных и смелых баб... -

Он кивнул Фросе, дав понять, что визит окончен.

Она поднялась и пошла к дверям, и уже взявшись за ручку, произнесла:

- А я думала, что отсюда сама уже не выйду, выведут... -

И широко и дружелюбно посмотрела на молодого человека, провожавшего её совсем не

казённым взглядом.

После посещения Комитета госбезопасности Фрося утвердилась во мнении, что проблем с

поездкой к Алесю не будет и она начала улаживать намеченное в хозяйстве и с детьми.

Отослав Алесю вторую посылку уже с вещами необходимыми в летний период и кое-

какими продуктами, она на этот раз не стала рисковать золотой монетой.

Кто знает, может так случиться, что они с Андреем раньше посылки прибудут в тот

далёкий и манящий посёлок Таёжный.

В письме к Алесю, она сообщила о смерти Вальдемара, но не словом не обмолвилась о

том, что ждёт разрешения на въезд в зону поселения и конечно о том, как она не дождётся

минуты встречи с ним.

Кто его знает, как всё удастся осуществить и когда, не стоит зря волновать любимого, ему

и без этого не легко.

Да и честно она себе признавалась, что хочет нагрянуть, как снег на голову, вот, будет

сюрприз для него...

Отсеявшись на огороде, отправилась в Вильнюс, надо было решить вопрос с Анечкой.

И, вот новая встреча с весьма уже постаревшим раввином Рувеном, который как всегда

тепло и приветливо встретил Фросю, внимательно выслушал её рассказ, вникнул в суть

проблемы.

Что касается обмена золотых вещей или монет, то сразу предложил обратиться к Ицеку, у

которого, он уверен, сохранились связи Соломона.

А вот на счёт проживания и опеки Ани ответить однозначно в данный момент не мог, но

был уверен, что найдут выход.

Он велел Фросе прогуляться по Вильнюсу, а пока займётся этим делом и с кое-кем

посоветуется.

Фрося не долго думая сразу же пошла к Ицеку, решить проблему с золотом.

Тот встретил её радостно, не смотря на косые взгляды жены, которые потеплели после

того, как Фрося вручила ей авоську с продуктами.

Пока жена Ицека их устраивала на кухне, Фрося быстро шёпотом поведала Ицеку о цели

её визита и тот заверил, что проблем не будет, пусть привозит, всё будет устроено, не

хуже, чем было при дяде Соломоне.

Вскользь она поделилась по-дружески о проблеме с Анечкой, в то же время понимая, что

у него она не оставит девочку на проживание.

В небольшой захламлённой старой мебелью квартире уже бегало двое маленьких детей.

Как же не хотелось Фросе, чтоб её Анютка превратилась в няньку, ведь её ожидали два

последних класса, а впереди институт.

Но Ицек вдруг встрепенулся и поведал:

- Моя мама живёт одна в двухкомнатной квартире и как мне кажется, она с

удовольствием взяла бы на проживание к себе девочку такого возраста.

Она постоянно жалуется, что неважно себя чувствует и нуждается, как в помощнице, так и