Что Степан вернулся через почти три года, а Алесь пропал и от него нет никаких вестей,

но она всё ещё надеется на его возвращение.

С улыбкой говорила о том, что её бывший муж сошёлся с другой женщиной и ушёл с её

дороги навсегда.

Что у них есть добротный собственный дом, который им оставил Степан, но нет никакого

хозяйства, всё пропало во время войны.

Что их ждёт, по всей видимости, голодная зима и весна и что они будут садить на огороде

она ума не приложит. И, собственно говоря, поэтому она и приехала в Вильнюс,

обратилась к евреям за помощью, и очень надеется её получить... -

Всё это она говорила очень быстро, сбиваясь и поправляясь, что-то уточняя, и добавляя к

прежде сказанному, Рувен сидел, подперев бороду рукой, качал головой в такт её

рассказу, и не сводил своих глаз с лица Фроси, и та не понимала, одобряет он её, порицает

или просто вежливо выслушивает.

И Фрося вдруг замолчала, как будто выпустила пар и опустила голову, чувствуя, что как-

то не так всё передала, и может быть, и не надо было вовсе всё рассказывать, и утомлять

пожилого человека своим совсем не интересным повествованием.

Наконец Рувен с шумом выдохнул воздух, и спросил:

- А какую помощь ты хочешь от меня получить, может денег за твой героический

поступок или хочешь, что бы мы забрали девочку, и облегчили ваше существование,

убрав один рот?...

А, может ещё что-то, о чём ты не договариваешь?... -

Фросю будто стегнули кнутом по сердцу, будто плеснули кипятком в лицо, будто

сыпанули песка в глаза - она вскочила на ноги, и поспешно стала натягивать свой

полушубок, от волнения не попадая руками в рукава.

Раввин быстро приблизился к ней, положил руки на плечи и с силой усадил обратно на

стул:

- Не кипятись, давай во всём разберёмся, я понимаю, ты не на исповеди у ксёндза, но я

тоже не человек с улицы и являюсь по вашему святым отцом.

Так, что, будь добра, не бушуй, а доверься, если пришла ко мне, а иначе будешь с этим

жить всю жизнь, что не использовала выпавший тебе шанс.

В гетто, кто не цеплялся за свой последний шанс, погибали, а жизнь это самое дорогое,

что нам даровал господь.

А ты спасла одну такую жизнь, и может быть кому-то дала этот шанс найти свою

кровинушку. Давай начнём с конца на этот раз... -

Фрося, смело посмотрела прямо в глаза присевшему напротив Рувену и заговорила

запальчиво, с обидой в голосе:

- Нет у меня лишнего рта в семье, все, слава богу, сыты, одеты и досмотрены.

Сейчас конечно тяжёлые времена, но я найду выход, мои дети будут не хуже других, а

может быть и лучше многих устроены в жизни...

Да, я хотела бы выяснить судьбу родителей Анечки, было бы справедливо вернуть им тот

шанс, о котором вы мне говорили.

Хотя, я так прикипела к ней душой, что она для меня ничем не отличается от моих

сыновей, я даже представить не могу себе, что придётся с ней расстаться...

Она вдруг сорвала с головы платок и стала распускать свою великолепную косу, скидывая

одновременно с ноги валенок, помогая второй ногой.

Пожилой человек смотрел на эти действия с широко раскрытыми глазами и открытым

ртом, даже в горле у него что-то забулькало.

Наконец Фрося вытащила из глубин густых волос брошь и положила на стол напротив

раввина, а затем, оторвав стельку валенка, вытащила золотую монету, и положила рядом.

Оцепенение спало с Рувена, он разразился звонким смехом, пытаясь сквозь него что-то

сказать Фросе, и не смог.

Он махал руками и гоготал слёзы, что обильно выступили на глазах и текли по щекам.

Развеселившийся раввин их вытирал ладонью и продолжал заливисто смеяться...

- Ах, моя девочка, ах, хитрюша, я же сразу понял, что ты не спроста пришла сюда, а куда

тебе с этим можно было ещё пойти... -

И Рувен залился опять смехом.

Но увидев, что Фрося опять начинает сердиться, прекратил неожиданно смеяться, ещё раз

посмотрел на золото и заговорил уже серьёзно:

- Спрячь свои чудесные волосы, не гоже в таком виде находиться в божьем храме, тем

более, в присутствии мужчины, хоть и такого старого, как я. Обуй валенок, ножки

замёрзнут и поведай об этих вещах, для чего ты мне их показала, хотя конечно я

догадываюсь, ведь к еврею пришла...

Он усмехнулся...

Фрося, привела себя в порядок, на этот раз без утайки поведала о происхождении этих и

других хранимых у них золотых вещах.

Она доверчиво рассказала равину, как они попали к ней, как она их хранила всю войну и

какой совет ей дал старый Вальдемар, поэтому она, собственно, здесь и находится. Чуть

помедлив, рассказала ещё про цепочку с маленькой шестиконечной звёздочкой и о том,

что Рива просила сохранить эту вещичку для Ханочки, со слезами повторив прощальные

слова несчастной матери.

Равин, в волнении пожевал губами, поинтересовался у Фроси, есть ли у неё, где

остановиться в Вильнюсе.

Узнав, что нет, помотал негодующе головой, пожурил за её безалаберность, заодно

вспомнив нехорошим словом и ксёндза, пославшего её в такую авантюрную поездку,

приступил к делу:

- Ладно, девочка моя, все мы умные задним умом, в конце концов всё получилось, как

должно было получиться.

Создатель привёл тебя ко мне, а я сделаю для тебя всё, что в моих силах...

И так, сейчас я тебе напишу записку к старому Соломону, он живёт здесь недалеко.

Я попрошу, что бы он предоставил тебе постель и стол.

Ему же отдашь своё золото, можешь не волноваться, он сделает для меня всё в лучшем

виде, думаю к вечеру ты получишь деньги. Подумай только, куда ты их спрячешь, это

будет порядочная пачка.

Утром зайдёшь сюда и мы ещё с тобой поговорим... Правильно тебе сказал твой ксёндз,

евреи не ограбят, если только немного обманут...

Так вот, тебя не обманут, а просто высчитают комиссионные, никто же не будет делать

ничего даром. Это же не детей еврейских спасать, рискуя собственной жизнью... -

Он ласково и тепло посмотрел на Фросю.

Фрося отвернулась и спрятала в бюстгальтер золото.

Равин написал и сложил записку, протянул ей, заметив, что адрес написан на этой же

бумаге:

- А теперь, девочка моя, скажи, а ты знаешь, как фамилия Меира и Ривы, если нет, то

узнай обязательно у себя в Поставах, напишешь мне, я завтра дам тебе свой адрес, думаю,

что тебе ещё придётся сюда приезжать.

Что-то непохоже, что скоро наладится нормальная жизнь при советах...

Выйдя из синагоги, Фрося быстро отыскала нужный ей адрес и постучала в двери

квартиры.

Скоро она услышала шаркающие шаги и шелестящий голос, который что-то спросил на

непонятном языке.

Фрося не растерялась, сказала, что она от раввина Рувена, что у неё для Соломона от него

записка, дверь тут же открылась.

Согбенный старичок с пушком редких седых волос на голове пропустил её во внутрь

квартиры, обставленной такой же старой мебелью, как её хозяин.

Он показал ей на скрипучее кресло, предложил присесть, а сам сел напротив, достал

массивные очки, стал читать записку, поданную ему Фросей.

Прочитав наверно десять раз, снял очки, посмотрел вылинявшими глазами на молодую

женщину и спросил:

- Ну, и где?...

- Что где?...

- Мадам, ви пришли мне мозги морочить или дело делать?...

Тут Фрося догадалась, рассмеялась, отбежала в прихожую, достала золото и вернувшись,

положила на протянутую ладонь старика.

Тот опять надел очки, стал внимательно рассматривать брошь, а затем чуть коснулся