ложа больного, особенно проявлял любовь к дедушке Андрей, который мог часами сидеть

и беседовать при помощи вопросов и ответов с живым, пытливом глазом Вальдемара.

Любящие руки и души сделали невозможное. Они кормили больного с ложечки кашками

и супчиками, вели непрестанно разговоры, мыли и переодевали, подсаживали и выносили

на улицу... - и считанные дни растянулись на месяцы.

Вальдемар пришёл в себя. Никто не знал надолго или нет, но на сердце стало полегче,

дети помогали старику скрасить неподвижное одиночество и Фрося смогла выдохнуть,

оглядеться вокруг.

Жизнь снова заструилась, стекая днями в месяцы.

Фрося наконец села за ответное письмо к Алесю.

Помня о вычеркнутом в весточке любимого, она тщательно подбирала слова в послании:

- Здравствуй, мой любимый, не на миг незабываемый, мой дорогой муж и верный друг,

Алесь!

Трудно передать ту радость, какую я ощутила получив твоё долгожданное письмо.

Всё это время нашей разлуки, когда на протяжении долгих лет от тебя не было никакой

весточки, ты всё равно продолжал жить в моём сердце и в моих думах.

Я отвергала все сомнения звучащие в словах добрых и злых людей, не допустила ни

одного мужчину не к своей душе, не к своему телу, я только твоя...

Фрося несколько раз перечитала написанное, и осталась довольна собой, до неё вдруг

дошло, что это первое письмо в её жизни, что пишет она, как и весточка от Алеся тоже

была первой полученной ею.

Она вновь обмакнула перо в чернила:

- Трудно описать все годы разлуки, но я кратенько всё же постараюсь.

Как ты мне посоветовал, я пришла к твоему дяде после окончания войны и он встретил

меня очень хорошо, помог не только советом, но и делом.

По его настоянию, мы с детьми переехали из деревни к нему в дом, где прошли твои

детство и юность, где многое напоминало о тебе.

В этом доме мы прожили почти четыре года.

Как раз тогда, когда мы проживали там, вернулся Степан и мы от него выяснили кое-что

неизвестное, досель произошедшее с тобой, это нас расстроило, но и вселило надежду.

Он не особо домогался меня, понимая отлично, что это бесполезно, хотя очень нуждался в

хозяйке и опеке.

Но даже если бы я поверила в твою погибель, то всё равно бы с ним не сошлась.

Милый Алесик, прости, что много пишу о Степане, но это необходимо для рассказа о

дальнейшей нашей жизни.

Он вернулся очень покалеченным телом и душой,

Совершенно не обращал внимания на детей, даже Стасик так и не узнал, что это его отец.

Пил беспробудно и казалось сгинет в какой-то канаве или убьют в пьяной драке, но слава

богу, нашлась какая-то женщина, не знаю каким образом, но притянула к себе.

Мы развелись, а за это он отписал нам свой дом, где мы благополучно живём.

Прости, что не пишу вначале своего письма о твоём дяде, ставшем в эти годы моим

другом, наставником, незаменимым помощником мне и детям.

Так вот, сообщаю печальную весть, что состояние его здоровья неважное.

Он итак был очень слаб, почти не ходил, очень плохо видел и слышал, жаловался на

сердце, а когда я читала ему письмо от тебя, ему стало совсем плохо, его разбил инсульт,

теперь он лежит неподвижно.

Но господь услышал мои молитвы и вчера он открыл глаза. Видно, что он понимает, что

мы ему говорим.

Мы стараемся понять, что он нам хочет сказать, закрывая и открывая глаза при наших

вопросах, и ответах

Врач сказал, что ему осталось жить считанные дни. Мы с детьми, которые очень любят

своего дедушку, постараемся скрасить их, но на всё воля божья...

Фрося вновь оторвалась от написания письма, на сей раз для того, что бы вытереть

набежавшие слёзы:

- Детки уже взрослые, старшим по четырнадцать с половиной лет, а младшему

тринадцать.

Дети у нас хорошие, уважительные, мне во всём помогают.

В следующий раз я тебе напишу обо всём поподробнее.

Так много хочется написать, а мысли разбегаются, я ведь никогда раньше не писала

писем, а за эти годы нашей разлуки произошло столько событий, хотя в основном они

связаны с детьми.

Боже мой, как я по тебе соскучилась, по твоему голосу, рукам, губам...

Будь моя воля, я бы сегодня бросила всё и поехала бы к тебе, но состояние здоровья

Вальдемара, и дети сдерживают меня.

Но ты всё равно напиши мне, возможно ли это, хотя я и сама узнаю, где надо.

Вместе с письмом я тебе вышлю посылку, ты не волнуйся, мы живём хорошо. У меня

большое хозяйство.

Я продала дом в деревне, ты о нём знаешь и купила корову, и другую живность.

У меня большой огород, а справляться на нём я умею, ты же это знаешь.

Излишки я продаю на базаре, это тоже является хорошим подспорьем.

Дорогой мой муж и отец наших детей, я пишу это письмо, а думаю уже о следующем, и

конечно о нашей встрече, как только я смогу, то приеду к тебе, что бы мне это не стоило.

Целую тебя всеми недоцеловаными поцелуями, я очень, очень, очень люблю тебя!

Фрося несколько раз перечитала своё письмо, и осталась довольна, придраться, пожалуй,

тут не к чему, обцеловала листок с двух сторон и вложила в конверт.

Завтра она отнесёт письмо и посылку к тому молодому начальнику в то мрачное

заведение...

Душа Фроси рвалась к любимому человеку и неважно, что между ними лежали огромные

просторы необъятной страны.

Осуществить желаемое, мешали два обстоятельства и каждое из них лежало неподъёмным

грузом, не давая сдвинуться с места.

После того, как Вальдемару стало лучше, Фрося вплотную занялась комплектованием

посылки для Алеся.

Нет, у неё не было трудностей, чем заполнить ящик, а проблема заключалась в том, что

послать в первую очередь, что самое необходимое выслать, что бы облегчить

существование любимого в тяжёлых условиях Сибири, безденежья и отсутствия

необходимых продуктов питания, а в последнем он, по всей видимости, очень нуждался.

Боже мой, сколько ему пришлось пережить, наголодался, небось, сердечный!...

С этими мыслями она ходила с утра до вечера, доводя себя до слёз. Дети, видя мамино

состояние, старались быть с ней поласковей.

Ограниченность веса доводило Фросю до отчаянья.

Она тщательно продумывала всё до мелочей, а куча вещей и продуктов росла, и росла.

Накануне, перед тем, как начинать комплектовать посылку, Фрося собрала всех детей

вместе, попросила отнестись серьёзно к тому, что она им сейчас поведает, и не задавать

много вопросов, а принимать сказанное на веру, потому что не всё она имеет право

открыть им, это не безопасно:

- То, что я сейчас вам сообщу, имеет для вашей дальнейшей жизни наиважнейшее

значение.

Милые мои детки, мне трудно было решиться на этот разговор, но откладывать уже

некуда.

Вы у меня достаточно взрослые и я очень надеюсь, что поймёте меня, и не осудите.

Несколько дней назад пришло письмо от вашего отца, который является и племянником

вашего дедушки Вальдемара.

Он отбывает длительный тюремный срок очень далеко от дома.

Вы должны мне поверить, к сожалению так бывает, но он не в чём не виноват, ни перед

страной, ни перед людьми.

Даст бог, справедливость восторжествует и его оправдают.

Сколько времени ему отбывать ещё там, я не знаю, но знаю точно, что обязана поехать к

нему, что бы скрасить его одиночество и в чём только сумею, постараться оказать ему

помощь.

Сейчас ему вышло послабление, он уже не живёт под конвоем, а может в предписанном

для его жительства месте работать и заниматься своими обычными житейскими делами.