— К счастью, этого не случилось.

— Нет? С чего вы взяли?

— Вы же здесь. Неужели не понятно?

Мэгги отвела взгляд к окну.

— Нет, на этот раз вы ошибаетесь, Белинда. Он выдвинул мне ультиматум.

— Вы дура, Мэгги Хаммонд. Ни одна работа не стоит того, чтобы рисковать мужем. Даже эта.

Мэгги стало не по себе. Слишком резким оказался контраст между елейным тоном начала разговора и грубой прямотой последних фраз.

— Но тем не менее я сохранила и брак, и карьеру. Я найду способ сохранять равновесие между семьей и работой. Я имею право тратить время на то, что приносит мне и удовольствие, и деньги.

Белинда подняла бровь в сардоническом удивлении:

— На какой планете вы живете, Мэгги? Наверное, не на нашей Земле. Так не бывает. Если наше общество позволит женщинам вести себя так, как ведут мужчины, мир рухнет. Женщины созданы, чтобы их любили и лелеяли, но, в свою очередь, от них требуют некоторых жертв, не слишком больших. Не думаешь же ты, мое дитя, что тебе удастся сломать систему. Ты можешь считать, что одержала победу, но в конечном итоге ты потеряешь все. Рано или поздно твой муж присмотрит себе ту, кто даст ему душевное спокойствие, которое не в состоянии больше давать ты.

Мэгги молча допила шампанское и поставила бокал. Насколько радужным было ее настроение до провозглашения первого тоста, настолько сейчас оно было мрачным. Мэгги действительно возненавидела сидящую напротив эгоистку-миллионершу.

— Надеюсь, вы ошибаетесь. Мы будем завтракать? Мне пора возвращаться к работе.

Понимая, что зашла слишком далеко, Белинда решила сгладить свою резкость:

— Я, конечно, могу ошибаться. Кроме того, я ни разу не видела вашего мужа. Что я знаю о ваших взаимоотношениях? Пойдемте, я хочу угостить вас чем-то особенным, специально для вас приготовленным. Надеюсь, вы не боитесь получить несколько лишних калорий.

За ленчем они вели оживленную дискуссию об антиквариате, об идеализации оформительского искусства, причем Мэгги с большим жаром, чем обычно, отстаивала свою точку зрения.

— Вы восхищаете меня, Мэгги. Честное слово! У вас не только душа художника, но и фанатичная нетерпимость к инакомыслию, — прокомментировала Белинда.

— Что вы понимаете под нетерпимостью? — взорвалась Мэгги.

— Вы рассматриваете свою работу как искусство, а не как бизнес. Я ни за что не поверю, что если бы вы действительно нуждались в деньгах, то могли бы отказать клиенту на том лишь основании, что у вас не совпадают вкусы. Хотела бы я поговорить с вами лет через пять, когда вы приобретете офис и вывеску, и тогда вы скажете, от скольких работ вы отказались, руководствуясь только любовью к искусству. Если только муж не будет по-прежнему снабжать вас деньгами и вселять в вас чувство уверенности в завтрашнем дне.

Сама того не желая, Мэгги рассмеялась:

— Белинда, какой вы все-таки упрямый человек! Никогда от своего не отступитесь!

Перед отъездом Мэгги позвонила Ди. Та передала ей, что из нескольких кандидаток на работу приемлемой кажется только одна.

— Ваш муж, — продолжала Ди, — просил передать, что он не приедет домой к ужину. Позвонила миссис Аустин, и он говорил с ней по телефону.

— С ней все в порядке? — спросила Мэгги.

Ответ Ди несколько озадачил ее.

— Не знаю, как бы вы ответили на этот вопрос, но я полагаю, что да.

— Что ты имеешь в виду? — переспросила Мэгги.

— Мистер Хаммонд сказал миссис Аустин, что приедет к ней в семь на ужин.

— Насчет этого не стоит переживать. Я рада, что Кирк настолько добр, и решил провести с ней немного времени. Это действительно замечательно.

Мэгги была искренне рада, что ее муж так хорошо отнесся к Лауре, и еще больше радовалась тому, что ей не придется торопиться домой по запруженному машинами шоссе.

В половине пятого Мэгги уже выходила из Дизайн-центра, перехватив в маленьком кафе чашечку чаю. В душу ее постепенно приходило успокоение. Оформление дома в Малибу подходило к концу, и с завершением работ, при условии, что Коннор согласится там жить, она могла бы считать свою миссию законченной.

Приехав домой к девяти, Мэгги приняла душ и переоделась в свою любимую ночную сорочку и пеньюар. Плеснув в бокал немного белого вина, она зажгла камин и села у огня. Включив телевизор для фона, Мэгги взяла заметки, оставленные для нее Ди. С удовольствием прочла о результатах собеседования с возможной кандидаткой на место. Возможно, если она сумеет лучше организовать работу, Кирк смирится с ее занятостью и позволит заниматься любимым делом. Между прочим, деньги ей платят немаленькие, а тратить их любят они оба. Пообещав себе быть более мягкой и ласковой с мужем, Мэгги готовила себя к предстоящему разговору. Может быть, удастся убедить мужа в том, что работа делает ее счастливее, а жизнь полнее и разностороннее. Надо будет заняться с ним сегодня любовью, пусть Кирк почувствует, что жена любит его и не держит на него зла.

Мэгги не видела одиннадцатичасовых новостей, не слышала, как отключился телевизор. Свернувшись на кушетке под стареньким стеганым лоскутным одеялом, доставшимся ей от матери, она уснула так глубоко и так сладко, что даже не услышала, как в два часа ночи вернулся Кирк. Он тихо выключил телевизор и свет и ушел в спальню, оставив ее спать на кушетке.

Загрузив посудомоечную машину, Лаура взглянула на часы. Несмотря на то, что она жила одна, дом содержался в идеальном порядке. Даже в первые дни после происшествия с таблетками Лаура не прекращала ежедневную уборку и приготовление еды. Может быть, тогда она делала это еще тщательнее, чем обычно, по-своему стараясь искупить вину перед Джимом.

Закончив все дела на кухне, Лаура позвонила Кристине.

— Доброе утро, Лаура, — ответила ее врач, — как вы себя чувствуете?

— У меня есть для вас новости. Я вчера ездила в магазин. Сама. Я приехала в новый торговый центр и посидела в кафе с чудесной женщиной, с которой познакомилась там же, а потом я вернулась домой. Представляете?

— Расскажите поподробнее, — оживилась Кристина.

Посвятив собеседницу в подробности, Лаура закончила на победной ноте:

— Я и сегодня собираюсь туда поехать, только на этот раз действительно сделать покупки. Вы не составите мне компанию?

Они договорились встретиться в той же кондитерской в полдень. Лаура пошла наверх переодеться. На этот раз она выбрала серые шерстяные брюки и кашемировый пуловер. Лаура понимала, что эта поездка будет ненамного проще предыдущей, с одной только разницей: теперь она знала, что в состоянии это сделать.

Одевшись и подкрасившись, Лаура торопливо спустилась в гараж. Она словно хотела обогнать все быстрее бьющееся сердце, судорожно глотая воздух, со свистом врывавшийся в легкие. Ей необходимо было сделать следующий шаг, и страх перед тем, что предстояло, мешал двигаться, хватая за горло. Но вот наконец ворота гаража открылись, и завершился этот мучительный подъем на баррикады, отделяющие ее от остального мира; она была в машине, и двигатель уже рычал. Путь ее начался.

Поездка оказалась не такой нервозной, как накануне. Лаура вышла из автомобиля и пошла к площади, где располагались магазины, стараясь идти как можно быстрее, чтобы не бросалось в глаза, как у нее подворачиваются ноги.

Лаура переходила из отдела в отдел, стараясь отвлечь себя от чувства страха созерцанием красивых товаров, но ладони ее покрыла ледяная испарина, а сердце не переставало гулко стучать. В пятнадцать минут двенадцатого, так и не сделав ни одной покупки, она поняла, что должна где-то передохнуть. Наконец Лаура села за столик в кондитерском кафе, откуда было видно прохожих, и облегченно вздохнула. Закрыв глаза и приказав себе успокоиться, перестать заводиться и бояться, она почувствовала, как кто-то тронул ее за плечо.

— Лаура, с вами все в порядке? — спросила ее Кристина.

— Доктор Сабатини… вы пришли раньше!

Психотерапевт села рядом и тепло улыбнулась.