Лаура разочарованно отложила рождественский каталог. Впервые ей предстояло провести Рождество в полном одиночестве. Хотелось бы ей потеснее поддерживать связь с братом; родители умерли, и, кроме него, у Лауры не осталось родственников, но брат был намного старше ее, и они никогда не были очень близки. Все отношения сводились к поздравительной открытке.

Раньше Лаура любила зимние праздники. Всегда очень скрупулезно выбирала подарки. Она помнила, как в детстве мечтала о щенке, а родители купили новый лыжный костюм. Вообще она редко получала в подарок то, что хотела. Ей покупали то, что считали нужным. Помня об этом, Лаура старалась не обманывать ожидания сыновей и всегда уговаривала Джима покупать то, чего хотят дети.

В этом году они действительно хотели получить в подарок новое лыжное снаряжение и выбрать его решили сами. Однако в этом случае сюрприза не получалось, и Лаура решила добавить от себя что-нибудь приятное, но, увы, в ярком каталоге ничего не привлекло ее внимания. Остается только отправиться за покупками самой, если… если только она сможет пересилить себя.

Может, все-таки стоит попробовать? Что может случиться? Надо всего лишь одеться и сесть в машину. Новый торговый центр располагался недалеко от офиса доктора Сабатини. В следующий понедельник они планировали отправиться туда вместе, но Лауре захотелось сделать это сейчас, пока покупателей не так много и есть еще выбор. Что она теряет? Если сумеет сделать это, то освободится от страха, а если нет, то хуже, чем сейчас, все равно не будет.

Но, может, не стоит торопить события? Лаура села за стол, чтобы написать письмо сыновьям, но тут зазвонил телефон.

— Пич, как приятно услышать твой голос. Спасибо тебе за цветы, но, право, не стоило…

— Стоило. Спасибо за прекрасно проведенный День Благодарения. Прости, что пришлось уехать раньше. Лаура, как ты думаешь, ты смогла бы приехать ко мне на Рождество?

Лаура глубоко вздохнула и сказала:

— Я постараюсь, Пич. Я, честное слово, очень хочу это сделать. Мне больно от мысли, что придется провести праздник дома одной. Ты же знаешь, мальчиков со мной не будет.

— Да, знаю. Я виделась с Джимом в пятницу в больнице. Он спас жизнь Грэйс Гейбл, моей очень близкой подруге. Я надеюсь, к Рождеству она будет чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы к нам присоединиться.

— Разве ты не собираешься к Стиву в Напу?

— Они еще успеют на меня насмотреться, когда родится малыш. Да и сейчас им хочется побыть вдвоем. Когда родится ребенок, все будет совсем по-другому.

— Ты права. Я никогда не забуду момента, когда вдруг поняла, что ответственна за появление двух новых жизней.

— Да, представляю твое потрясение, когда ты родила двоих сразу. А почему ты не рожала больше?

— Это все Джим. Он даже мысли не допускал о том, чтобы иметь еще детей, ему хватило этих родов. Близнецы были в моем роду, а не в его.

Они поговорили еще минут десять. Лаура была благодарна Пич за теплый дружеский разговор. Уже совсем с другим настроением она закончила письмо, твердо решив пойти сегодня по магазинам.

Лаура быстро приняла душ, оделась и даже немного подкрасилась. Долгие недели взаперти породили неуверенность в своей внешности. Рука дрожала, так что она дважды смывала косметику. Перед уходом еще раз взглянула в большое зеркало. Не так уж и плохо! За последнее время она потеряла около десяти фунтов и выглядела гораздо стройнее. И ей это очень шло.

Спустившись вниз, Лаура накинула кремовый жакет из мягкой шерсти, подарок Джима — одна из попыток превратить ее в светскую даму. Взгляд ее скользнул вниз, и вдруг сцена, увиденная тогда в холле, снова встала у нее перед глазами. Это воспоминание с навязчивой регулярностью всплывало в памяти. Лаура хотела рассказать об этом врачу, но так и не решилась облечь в слова ту мерзкую сцену, свидетельницей которой была.

Необходимо забыть прошлое. Джим для нее умер. Лауре вдруг захотелось, чтобы он умер на самом деле. Насколько проще было бы для нее стать вдовой. Тогда можно было бы смотреть в глаза окружающим с высоко поднятой головой.

Господи, опять она думает о вещах, о которых приказала себе не думать. Нельзя позволять себе погружаться в ненависть и желчность. Нечего метаться по дому, как зверь в клетке.

Быстро схватив ключи, Лаура побежала в гараж. Сердце ее учащенно билось, руки дрожали, и только с третьей попытки ей удалось правильно набрать шестизначный код на замке: дата их свадьбы. Надо сменить код!

Когда-то она очень любила свой «кадиллак-севилью». Джим хотел приобрести «мерседес», но она настояла на «севилье», он уступил ее просьбе, но для себя выбрал «феррари».

В машине Лаура закрыла глаза. Успокаивая себя и не позволяя передумать, она с помощью пульта открыла дверь гаража. Яркий свет брызнул в лицо. Лаура включила зажигание, но двигатель не заводился. Подсознание ликовало: поездка не состоится! Но она заставила себя предпринять очередную попытку. На этот раз мотор заурчал. Ладони покрылись потом и прилипли к рулю, но Лаура все равно заставила себя выехать из гаража и развернуть машину. Сердцебиение усилилось настолько, что она испугалась приступа. Что ж, если уж суждено умереть, так пусть лучше смерть застанет ее здесь, при свете солнца, чем взаперти, в одиноком доме, в скорлупе вечного страха.

Итак, Лаура решилась. Близилось Рождество, все делали предпраздничные покупки, и она встретит Новый год как все здоровые люди. Пока она концентрировалась на вождении, сердцебиение стало почти нормальным. Ей довольно легко удалось отыскать место для стоянки. Вот она уже у торгового центра и до сих пор жива!

Может, сегодня на этом остановиться? Может, сесть в машину и вернуться домой? Кое-что она успела себе доказать. Но нет, внутренний голос вынуждал ее к дальнейшим действиям. Взяв ключи, Лаура, совершенно ослабевшая, вытолкнула себя из машины и тут же бессильно опустилась на капот. Так и стояла она, положив руку на капот и опустив голову на руку, пока не почувствовала чье-то прикосновение к плечу.

— С вами все в порядке? — спросил ее приятный женский голос.

Лаура подняла глаза и увидела перед собой пожилую женщину, с тревогой всматривающуюся в ее лицо.

— Да, спасибо, в порядке… как мне кажется.

Лаура была искренне тронута. Даме было лет по крайней мере семьдесят, в руках пакеты и свертки, а она тревожится из-за совершенно посторонней женщины.

— Я была больна, — попыталась прояснить ситуацию Лаура, — и сейчас впервые после болезни выехала из дома.

— Подождите минуточку, я отнесу свертки и провожу вас. Девочка моя, вы бледны как смерть. Вы уверены, что поступили правильно, приехав сюда одна? — говорила женщина, закрывая багажник стоявшей рядом машины. — Пойдемте. Держитесь за мою руку. Там внизу есть чудесная кондитерская. Выпьем по чашечке чаю, вы не против?

— Мне не хотелось бы утруждать вас, — извинилась Лаура, — но я оказалась слабее, чем думала.

— Вы нисколько меня не утруждаете. Мне приятно посидеть здесь и поболтать с кем-нибудь. Я тоже устала, но рождественский поход по магазинам я ни на что не променяю. Я сказала своему врачу, что желала бы умереть с моей кредитной карточкой в руке и чтобы похоронили меня не где-нибудь, а в Саксе.

Собеседница Лауры обладала очаровательным чувством юмора. В кондитерской обе женщины с удовольствием опустились в удобные кресла. Заказав по чашке чаю, обе облегченно вздохнули.

— Меня зовут Лаура Аустин, — представилась Лаура, — спасибо большое за то, что не оставили меня в одиночестве.

— Сесиль Бэйкер. Я сама чувствую себя чужой в этом районе. Я живу в Беверли-Хиллз, но мне захотелось посмотреть на новый торговый центр. Терпеть не могу ездить туда-сюда на машине в поисках места для парковки, но и ходить пешком в моем возрасте непросто.

— У вас там такие чудные магазины «Ньюманс» — на Родео-драйв, например…

Старушка недовольно фыркнула: