— Ну да, вернее, нет. Всего лишь с декабря прошлого года.

— Ты как ребенок! Значит, все эти годы ты спал только с одной женщиной? Но, это же так скучно!

Джим рассмеялся:

— Да, все эти годы. Ты, наверное, никогда в жизни не слышала о таких странных вещах, но до декабря Лаура была единственной женщиной, которую я знал. Мы оба расстались с девственностью одновременно.

— Ты хочешь сказать, что за все годы учебы и работы в медицине… среди всех этих сестричек? — недоуменно спросила она.

— Я был занят другим — медицина была моей единственной страстью.

— Должно быть, ты сделан из самого прочного гранита.

— Возможно, — отозвался он смеясь, — но если говорить об испытаниях на прочность, то не пора ли…

— Пошли в спальню, но сначала я хочу немного отдохнуть перед работой.

Джим обнял спутницу за талию и поцеловал ее.

— Как ты думаешь, сколько мужчин мечтали бы держать в своих объятиях красавицу Джилли Джордан?

— Сколько?

— Миллионы! — Он нежно поцеловал ее, и они медленно стали подниматься по лестнице. — Я понесу тебя, — сказал он и потянулся, чтобы подхватить ее на руки, но она отказалась:

— Не надо! После того, как Джек Леммон на съемках уронил меня, я питаю отвращение к этому способу передвижения.

Джим обнял ее и заметил:

— Я теперь один из немногих счастливчиков, чей петушок побывал в одном из самых сексуальных ротиков мира.

Джилли только цинично усмехнулась. Зачем было разочаровывать его, объясняя, что он попал в не слишком избранное общество.

И вот наконец Джим распахнул дверь спальни.

— Что это, скажи на милость? — возмутилась Джилли, правда, понизив голос до шепота.

Он в ужасе оттащил любовницу к лестнице. Страшная догадка пронзила его, и Джим вернулся, чтобы удостовериться. Сорвав с жены одеяло, он проверил, дышит ли она. Лаура спала, забывшись в глубоком тяжелом сне. Взглянув на пустые капсулы снотворного, он пересчитал их и вышел. Джилли ждала его в вестибюле.

— Какого черта? — прошипела она. — Я думала, ты посадил жену в самолет и отправил в Чикаго.

— Она, должно быть, вернулась, как только я уехал из аэропорта, и выпила изрядное количество снотворного.

— Боже мой! Ты думаешь, она видела все?..

При мысли о том, что могла увидеть жена, у него спазматически сжались внутренности. Нет, это невозможно, она спала.

— Я уверен, она давно спит. Лаура выпила мощную дозу. Ты знаешь, Лаура ужасно боится летать самолетом. Должно быть, в этот раз что-то ее напугало сильнее обычного. Может, дополнительная проверка двигателей или еще что-нибудь в этом роде. Я буду присматривать, пока она не проснется.

— Ну, я лучше пойду. Господи, как только подумаю, что она была здесь, когда я с тобой внизу… Бедняжка! Хочется мне, чтобы ты оказался прав. Для ее же блага. Позвони утром, когда выяснишь, что случилось.

— Джилли, мне очень жаль.

— И мне тоже.

Джиму оставалось только наблюдать, как обладательница самого пленительного тела — последний секс-символ Голливуда — покидает его, уходит из его жизни. Джилли не вернется к нему, поскольку ненавидит компромат и интриги. Обо всем, что хотела, она сообщила сразу — приятные, ни к чему не обязывающие постельные игры.

Джим присел у постели жены. Он узнает правду, когда Лаура проснется. Все долгие годы их совместной жизни она ни разу не солгала ему, ни разу не предала. Она была просто не способна вести двойную игру. Неужели теперь их брак рассыплется? И хочет ли он этого? А готов ли он провести с женой остаток жизни в благодарность за поддержку, которую оказывала Лаура, когда он учился в медицинском?.. За рождение сыновей?.. За ту ношу, что она несла на своих плечах, пока он всего себя посвящал медицине? Действительно ли он обязан Лауре своей жизнью? Его совесть шептала: «Да», — но Джим ее не слышал.

Пич положила трубку на рычаг и сразу услышала тихий стук.

— Майлз, это вы?

— Да, мадам. Сара тоже приехала. Не желаете позавтракать?

— Да, пожалуйста. Через пару минут я буду готова.

Пич быстро встала и накинула халат. Надо убрать в ванной до того, как Винни, виляя хвостиком, побежит туда, и она поспешила открыть слугам. Пока она говорила с Сарой, Майлз все убрал.

— Сара, я только что переговорила с мистером Беллером. Если это не будет вам в тягость, я хотела бы пригласить их сегодня на ужин.

— Все будет сделано, мадам. Мы закупили необходимое еще позавчера.

Раздался телефонный звонок. На этот раз ей звонила Мэгги узнать, все ли в порядке с домом.

— Мэгги, дорогая, мне здесь все очень понравилось. Каждая вещь на своем месте. Я очень довольна. У вас какие-нибудь проблемы?

Мэгги замялась. Она так и не научилась говорить о деньгах без стеснения.

— Мне очень неловко об этом напоминать, но я не получила причитающуюся мне по договору сумму за последние четыре недели.

Пич была в шоке. Мэгги пришлось долго подыскивать слова, чтобы не подливать масла в быстро разгорающийся огонь на другом конце провода.

— Мистер Петрони наложил запрет на оплату по счетам. Единственное условие, при котором он дал бы мне возможность закончить работу и оплатить труд художников и рабочих, — это мой отказ от получения жалованья.

— Господи, зачем он это сделал?! Простите меня, Мэгги. И это после той великолепной работы, которую вы для меня сделали! Он не имел права так поступать.

— Я не знала, как мне быть, — продолжала Мэгги. — Муж настаивал на том, чтобы я все бросила, но я просто не могу оставить дело незаконченным.

— Мэгги, я сегодня же все улажу. Даю слово. Завтра вы получите чек. И я хочу, чтобы вы знали, что я в восторге от вашей работы. У меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение.

— Я знаю, что вы обо всем позаботитесь, Пич. Спасибо за участие и за то, что вы мне доверили свой дом. Я сама получила огромное удовольствие от того, что делала… кроме объяснений с мистером Петрони.

— Давайте на следующей неделе пообедаем вместе. Как поживает Лаура? — спросила Пич.

— Я была слишком занята и ни с кем не встречалась.

Беседа закончилась, и Пич, дрожа от гнева, набрала номер Стива. Трубку взяла, видимо, секретарша Стива.

— Стив на месте? — спросила Пич.

— Сейчас он занят. Кто звонит?

— Его мать.

— Подождите минуточку, миссис Малони. Сейчас я его найду.

Через несколько секунд в трубке раздался голос сына:

— Мама?

— Сынок, как у тебя дела? Я прилечу как только смогу, первым же свободным рейсом!

— С тобой все в порядке, мама? Мне позвонила Анна и рассказала о случившемся в миланском аэропорту.

— Со мной все хорошо. Ничего страшного не произошло, хотя, должна тебе сказать, как только я оказалась в наших старых добрых Штатах, сразу позвонила твоей сестричке и попросила ее вернуться жить домой, но ты ведь знаешь Анну…

— Да, она склонна считать этот инцидент непременной деталью итальянской действительности, сказала, что один из нападавших говорил по-английски. Думаю, тебе придется вновь нанять Дугласа.

— Я подумаю над этим, Стив. А сейчас расскажи мне о своих проблемах.

— С тех пор как мы поговорили с тобой в последний раз, дела пошли еще хуже. Доминик наложил запрет на все мои текущие счета. И это во время сбора урожая, черт возьми!

— Но почему?

— Да он удавится, но не даст купить мне новую давилку…

— Стив, что он говорил тебе?

— Все те же старые байки: винодельня требует слишком много вложений. Также предупредил, что если я и не разорюсь в ближайшее время, то он все равно выставит винодельню на продажу. Мама, он наделен такими полномочиями?

— Бог мой, я не знаю! Но действует так, будто все зависит только от него. Сегодня я собираюсь с ним поговорить и все выяснить. А теперь прекрати волноваться и возвращайся к работе. Кстати, кто ответил на звонок?

— Пенни. Господи, мама, я чертовски напуган. Доминик ведет себя так, будто он здесь босс.