— В самом деле? — отозвалась Белинда и тут же отвернулась к окну.

Некоторое время они ехали молча. Мэгги тоже посмотрела на бульвар, ведущий к морю. В каком-то смысле эта дорога стала олицетворением нового маршрута ее жизни. Мэгги смогла одержать верх над эмоциями и целиком сосредоточиться на предстоящей работе.

Машина свернула к северу, и солнце заиграло на темно-синей поверхности океана. Мэгги словно приподнималась по мере того, как все большая часть океана попадала в поле зрения.

— Какая красота! — прошептала она, и Белинда согласно кивнула.

— Знаете ли, миссис Корнуол, я выросла в Индиане, но с детских лет мечтала о море. В этой живой, вечно переливающейся и меняющейся громаде есть нечто созвучное моей душе.

— Вот и Коннор так говорит… Прошу вас, называйте меня просто Белинда. Так зовут меня все мои друзья.

Машина наконец подъехала к воротам городка из коттеджей. Охранник у ворот дал им знак проезжать внутрь, и машина подкатила к довольно большому, но несколько безликому дому из выдержанной древесины. Глядя на небольшой, но живописный палисадник, Мэгги была разочарована. Как сможет она превратить это типовое жилище в нечто приветливое и неповторимое?

Мэгги вошла в фойе, и разочарование сменилось восторгом. Задняя стена холла была стеклянной. За прозрачным экраном высотой в два этажа у золотого песка плескалось море. Слева, на пляже, были бассейн и патио, защищенные от ветров стеклом.

Мэгги опустила глаза на пол. Немного мрачноват, но дерево великолепное. Кольцевой балкон объединял все комнаты верхнего этажа. Довольно живописно. На Мэгги нашло вдохновение, и она оставила Белинду внизу, чтобы повнимательнее изучить устройство дома. Да, здесь много работы, но, когда все будет закончено, этот дом может стать самым приветливым и уютным на свете.

Белинда окинула пронизывающим взглядом вернувшуюся в гостиную Мэгги, отметив про себя и ее густые темные волосы, чуть тронутые сединой, и ее выразительные глаза дизайнерши. Не первая красавица, но определенный шарм, тонкий и острый, придавал ей неотразимое очарование.

— Вам понравилось? — спросила Белинда, явно довольная тем, что не ошиблась в выборе дизайнера для своего сына.

Мэгги засмеялась:

— Вы это уже поняли. Да, мне понравился дом! Сколько я могу потратить на отделку?

— А сколько вам надо?

— Сейчас не могу сказать. Почему бы вам не дать мне время на кое-какие наброски и не обсудить после этого бюджет?

— Сколько вам понадобится времени?

— Две недели.

— Десять дней.

— Согласна.

Женщины посмотрели друг на друга и засмеялись. Далеко за полдень Мэгги позвонила домой из машины.

— Ты дозвонилась до Кирка? — спросила она секретаршу.

— Он приходил домой в час. Я помогала ему упаковывать чемодан. Он велел передать, что сегодня улетает в Сан-Франциско, а в пятницу летит в Токио.

— В Токио? На сколько?

— Кирк сказал, что не знает. Еще просил передать, что вечером будет звонить и если вы хотите лететь с ним, то закажет для вас билет.

У Мэгги сердце сжалось до боли в лопатке. Япония! Она всегда хотела побывать в этой стране с древней и такой необычной культурой. И сейчас Кирк предоставляет ей такую возможность.

Да нет, все совсем иначе. Кирк всего лишь дает ей шанс. Более того, он хочет, чтобы Мэгги использовала этот шанс и сделала выбор сама. И сама отвечала за этот выбор.

Дрейк как-то говорил Пич, что оптимальному решению собственных проблем помогает участие в решении проблем других людей. Может быть, поэтому она так активно взялась помогать Лауре. Она надеялась поговорить с доктором Сабатини лично, но секретарь передала, что доктор перезвонит, как только освободится. Пич взглянула на часы. Полдень. Она сможет подождать звонка до половины третьего.

Сегодня стоял один из редких прохладных дней, когда небо над Лос-Анджелесом прояснилось, открывая бесконечный горизонт. А Пич так и не могла справиться с депрессией. Расставание с Джейсоном только усугубляло одиночество после смерти мужа. Все годы их брака у Пич не было от него секретов, и он с охотой взваливал на себя груз ее проблем. Теперь же она осталась один на один со своей бедой. О Дрейк!

Господи, какая глупость! Конечно, Алина права. Пич вела себя как глупая похотливая женщина. И, что хуже всего, она не могла избавиться от чувства вины из-за того, что вступила в связь с мужчиной через два месяца после смерти Дрейка. Если она будет видеться с молодым любовником и дальше, то станет посмешищем в глазах окружающих. Слишком велика разница в возрасте. Остается только забыть его.

Телефонный звонок отвлек ее от горьких размышлений. Очевидно, ей звонит доктор Сабатини. Пич взяла трубку.

— Ну наконец-то! Я уже начал думать, что ты избегаешь меня.

Голос Джейсона с другого конца страны подействовал на нее как струя ледяной воды. Вот он, шанс, дарованный самой судьбой: бери инициативу в свои руки!

— Джейсон… — только и могла сказать Пич.

— Ты узнала мой голос. Это уже кое-что.

— Откуда ты звонишь?

— Из Лос-Анджелеса.

Сердце ее подпрыгнуло от радости.

— Не может быть!

— Ты права. Я до сих пор в Нью-Йорке, и они хотят, чтобы я остался еще на пару дней. Похоже, каждый хочет сделать предметом своего ток-шоу «Песочного человека».

— Я так рада появившейся статье в «Таймс»!

— Да, я тоже. Не статья, а сказка! Словно это книжка «фэнтэзи», а не респектабельное издание.

— Твой голос звучит бодро. Ты, видимо, хорошо проводишь время.

— Не совсем так… Тебя со мной нет. Пич, я по тебе очень соскучился.

Пич взяла себя в руки, стараясь унять дрожь в голосе. А тело, тело потянулось к нему…

— Как… как твои интервью? На телевидении ты смотришься великолепно.

— Скука, скука. Все задают одни и те же вопросы. И так день за днем.

— Когда ты возвращаешься?

— В среду. Сегодня я участвую в шоу Карсона. В пятницу премьера, но мне надо успеть на презентацию в Музее науки и техники вечером в четверг. Потом будет званый обед у Джилли, так что не забудь надеть свое самое нарядное платье.

— Меня не будет в городе, Джейсон. Завтра я вылетаю в Напу к сыну.

Последовало молчание.

— Пич, что-то не так. Это не похоже на тебя. Поездка в Напу срочная?

Она решила не играть в кошки-мышки. Всегда лучше действовать честно.

— Джейсон, мне так жаль… Я не знаю, как мне сказать об этом. Трудно подобрать слова…

К ее стыду, слезы сами полились из глаз, а горло сдавили рыдания.

— Не надо, Пич. Прошу тебя. Берт рассказал мне о разговоре, что был у тебя с Алиной… В то же самое время он пытался поговорить и со мной. Но Берт играет краплеными картами. Что Аустины знают о нас с тобой, о наших истинных чувствах?

Голос его звучал жестко и зло.

— Джейсон, милый, они правы. Ты же знаешь, что они правы. Ты не должен допустить, чтобы мир узнал о твоей связи… со старухой. Ты испортишь себе карьеру.

— Ты не старая! Ты самая прелестная и самая сексуальная женщина в мире. Кроме того, я не принадлежу Берту со всеми потрохами. То, что я делаю в свободное время, никак его не касается. Я не намерен продавать свою душу за то, чтобы стать звездой экрана.

— Джейсон, я всегда буду помнить проведенные вместе часы… Но давай рассуждать трезво. Я на семнадцать лет старше тебя.

Все роковые слова были сказаны.

Но Джейсон спокойно предложил:

— Давай не будем принимать поспешных решений. Для начала надо встретиться. Когда ты вернешься в Лос-Анджелес?

— Я… я не знаю.

— Ты обещаешь оставить Саре телефон, по которому я смогу найти тебя в Напе?

— Да, если хочешь.

— Тогда оставим этот разговор до премьеры. К тому времени, возможно, затянется рана, нанесенная тебе Алиной. То, что чувствуем мы по отношению друг к другу, слишком важно, чтобы позволить кому-то запросто это разрушить. Ты меня слышишь?