Он раздевал ее сам, медленно, вещь за вещью, целуя и лаская ее, наслаждаясь гладкостью кожи, красотой высокой груди. До того, как он забылся глубоким сном, они трижды любили друг друга. Пич было очень хорошо, но все равно она не могла уснуть. Любовная игра не столько расслабила ее, сколько возбудила. Она никак не могла отвести взгляда от спавшего рядом юного красавца.

И только много часов спустя она наконец осознала, что любовник по возрасту годится ей в сыновья.

Грэйс старалась сдержать дрожь в руках, пока Кейси распечатывала пачку с фотографиями. Не так легко было скрывать свое волнение. Все эти два дня она пыталась докричаться до Бога, оставившего ее много лет назад в той памятной аллее наедине с мерзавцами. Грэйс молила его о том, чтобы он отвел беду от дочери, сделав ее любовника однофамильцем того Джерри Кейси. Она обещала Господу простить его за то, что бросил ее с насильниками и убийцами, она клялась рассказать всю правду Кейси и больше никогда ей не лгать. Пусть только Иисус поможет, один только раз.

— Вот подходящий снимок, мама. Разве он не душка? — спросила Кейси, положив перед матерью цветное фото.

Грэйс достаточно было беглого взгляда. Она не посмела взять снимок в руки, боясь обнаружить свой страх и волнение. Она ответила с едва уловимом сарказмом:

— Да, ты права. Он действительно выглядит молодо… для своего возраста.

Отбросив в сторону снимок, Грэйс отвернулась и пошла в спальню.

— Мне надо идти. Я долго не была в салоне.

Оставив Кейси в недоумении по поводу бесцеремонного отношения к предмету ее чувств и отцу своего внука, Грэйс вышла из комнаты. Спустя полчаса она уже садилась в машину с Рудольфом за рулем и, не попрощавшись с дочерью, уехала, поклявшись никогда больше не призывать Господа на помощь. Теперь Грэйс точно знала, что его нет.

В салоне ее встретили с радостью. Многие проблемы без нее оставались нерешенными. В делах несколько часов пролетели быстро, но к полудню Грэйс снова осталась один на один со своей бедой. Открыв шкафчик за рабочим столом, она достала бренди и налила себе стопку. Она никогда не любила пить, но сейчас надо было как-то подбодрить себя, заставив мысли двигаться в нужном направлении. Первый глоток обжег язык и горло, но затем по телу разлилось приятное тепло. Она откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза. Приятно было снова вернуться к работе, оставив дома свои беды.

Внезапно в кабинет влетела Ева. Лицо женщины исказилось от гнева.

— Грэйс, ты представляешь, эта чертовка за кассой опять взяла мою книгу записей и все в ней перепутала, назначив на одно время двух моих самых влиятельных клиенток. Миссис Блюминдэйл только что закатила скандал!

— Успокойся, Ева. Мы все наладим. Я сама ей позвоню, извинюсь и скажу, что мы готовы обслужить ее на дому в удобное для нее время.

Ева плюхнулась на стул. Вид у нее был самый несчастный. Заметив в руке Грэйс стакан, она удивилась:

— Что ты пьешь?

— Бренди. Хочешь?

— А почему бы и нет?

Наливая подруге бренди, Грэйс кивнула на дверь:

— Закрой на ключ. А то кто-нибудь непрошеный заглянет и застанет нас врасплох за пьянством.

Ева вернулась к столу и взяла в руки стакан. Глотнув, она поморщилась:

— Фу, крепковато для двенадцати часов дня, когда самая работа в разгаре. Должно быть, повод серьезный. Что-то с Кейси?

Реакция Грэйс была весьма осторожной.

— Почему? Ты же сама встречала ее в аэропорту. Она прекрасно выглядит.

В голосе Евы прозвучали нотки раздражения, когда она ответила подруге:

— Кейси сказала мне, что беременна и собирается выйти замуж.

Грэйс и в голову не могло прийти, что об этом знает кто-то, кроме нее.

— Черт! Зачем она тебе это сказала?

— Потому что Кейси очень счастлива и гордится тем, кого любит.

— Но она ведь не замужем!

— Девочка выйдет замуж, как только он разведется.

— Возможно, но не забывай, что мы слышим только одну сторону. Он мог лгать о том, что собирается за ней приехать.

— Ого, да ты цинична, Грэйс.

— Ты знаешь, когда речь идет о взаимоотношении полов, я не верю мужчинам.

— А когда не идет?

— Моя дорогая девочка, как может защищать мужчин женщина, которая не позволяет ни одному из них ее касаться? — едко заметила Грэйс.

— Давай не будем переходить на личности, дорогая. Моя сексуальная жизнь не стоит того, чтобы ее обсуждать. Кроме того, не скажешь ли ты, когда была в последний раз в постели с мужчиной?

Грэйс не понравился оборот, который приняла их беседа.

— Может, я и не сплю с мужчинами, зато я и с женщинами не занимаюсь любовью.

Ева грохнула стакан о стол и встала.

— Черт побери! Это не твоего ума дело, кто с кем спит!

Глаза Евы наполнились слезами гнева, и Грэйс стало стыдно. Она встала и подбежала к рванувшейся Еве:

— Подожди минуточку, прошу тебя. Мне неловко. Извини. Садись и пей.

Грэйс обняла подругу за плечи и усадила.

— Ева, твоя жизнь — твое личное дело. Если ты предпочитаешь женщин, ну что же… о вкусах не спорят. Мне нравится, что ты очень осторожна и не афишируешь своих сексуальных пристрастий. Ты знаешь, что клиенты терпимо и даже с сочувствием относятся к гомосексуальности парикмахеров-мужчин, но если дело идет о лесбийской любви, то здесь они испытывают нечто вроде… угрозы. В любом случае я понимаю твое стремление сохранить тайну и никогда тебя не подведу. Я хочу, чтобы мы оставались подругами.

— Прости, Грэйс, что я так вспылила. День выдался тяжелый. Когда тебя нет, все здесь рушится.

— Да нет, все хорошо. Забудем об этом. Я попробую тебе все объяснить. Да, я не сплю с мужчинами. Отец Кейси был единственным мужчиной, с которым я… занималась любовью. Если честно, мне нравился еще один, но он любил другую. А я слишком любила этого человека, чтобы омрачать его отношения с женой, которая сделала его счастливым.

— Ты говоришь о Дрейке Малони, не так ли?

— Не буду комментировать.

— Но почему никого, кроме него?

— Когда Кейси была совсем крошечной, меня изнасиловали. Сразу несколько человек. Я едва выжила. Мне до сих пор в кошмарах снится эта ночь.

— Господи, Грэйс, какой ужас!

— Этот ужас я не могу преодолеть… Ужас и отвращение… и стыд. Я бы не смогла жить дальше, если бы не дочь. Из меня будто вынули душу. Она отлетела и сверху наблюдала за тем, что происходило с моим телом. Словно душа моя старалась оторваться от той мерзкой твари, в которую меня превратили.

— Господи, неудивительно, что ты потеряла вкус к браку. Но неужели ты не старалась вернуть себе чувственность?

— Не раз, но в последнюю минуту всегда отступала. Я до сих пор уверена, что не смогу решиться на связь. В последний раз парень сказал, что я просто люблю доводить мужчин до того, что у них штаны едва не лопаются, а потом прогонять, едва не делая из них импотентов. Он сказал, что лучше мне умереть, с тех пор я и не пытаюсь…

— Но разве ты никогда не испытываешь желания!..

— Очень редко. Тогда я мастурбирую.

— И это тебя удовлетворяет?

— Да. Альтернативы все равно нет.

— А как насчет женщин?

— Нет. Извини. Это тоже не для меня.

— Так почему ты расстроена насчет Кейси? Только честно.

И вновь над Грэйс сгустились тучи, она залпом осушила стакан.

— Потому что я считаю ее любовника похотливым стариком. Совратителем юных девушек. Он из тех, кто не пропустит ни одной юбки.

— Как ты можешь так говорить, если совсем его не знаешь? Ты готова возненавидеть любого, кто готов увести от тебя твое ненаглядное дитя!

— Это неправда. Я хочу, чтобы у моей дочери был любящий муж и счастливый брак. Но этот годится ей в отцы. К тому времени как ребенок подрастет, он скорее всего отбросит копыта.

Последние слова прорезали воздух, как лезвие кинжала. Кинжала леди Макбет. Да, решение принято, слова произнесены. Грэйс застыла в молчаливом раздумье. Ева ждала продолжения разговора, но его не последовало. Допив до дна, она поднялась: