Они лежали на полу у камина, и он нежно гладил тело жены. Они молчали, слова были не нужны. Все так просто и понятно.

— Я люблю тебя, — прошептал Кирк.

Они направились в спальню.

— Я люблю тебя, — повторил Кирк и добавил: — Ты никогда не пожалеешь об этом… Обещаю тебе.

— О чем, дорогой?

— О том, что ты оставляешь свое новое поприще. Я рад, что ты наконец поняла. И я очень виноват перед тобой, что закатил сцену из-за работы для Корнуол. Я знаю, ты должна закончить, и мы сразу поедем на каникулы в Японию. Мистер Шибуахи приглашает нас обоих.

Мэгги слишком устала и расслабилась, чтобы злиться или испытывать угрызения совести. Постель была расстелена, и расстелена для нее. И слава Богу, Мэгги будет спать в ней не одна.

Грэйс стояла в холле и смотрела на старинные часы, привезенные из дома после смерти родителей. Обидно и горько, что они так быстро отмеряли секунды ее жизни. Не замечая, что в дверях за ней наблюдает дочь, Грэйс медленно провела по деревянному корпусу кончиками пальцев. От Кейси не ускользнуло меланхолическое настроение матери.

— Мама, с тобой все в порядке?

Встрепенувшись, Грэйс быстро ответила:

— Ну конечно! Я просто смотрю, который час.

— Ты не слишком рано собралась? До отлета целых два часа.

— Мне надо успеть заскочить в магазин купить что-нибудь в дорогу.

— Ты действительно не хочешь, чтобы я проводила тебя до аэропорта? Я могу и не следовать советам врача.

— Не говори глупостей. Долгие проводы — лишние слезы. Я предпочитаю уезжать одна.

— Мама, ты действительно хорошо себя чувствуешь?

— Конечно, хорошо.

— Ну, я бы не сказала. Выглядишь ты не очень. Почему бы не позвонить тете Бланш и не сказать, что ты не можешь приехать? У меня странное чувство, что ты не должна этого делать.

Грэйс взглянула в тревожные глаза дочери и чуть было не рассказала ей всю правду о том, в какую запутанную историю втянула она себя и ее тоже. «Скажи Кейси все!» — кричал внутренний голос, но, увы, Грэйс не могла.

— Кейси, — начала она и замолчала, — Кейси, не забудь взять заказ в магазине Гелсона. Я приеду домой в среду поздно вечером. Мне так жаль, что я взвалила на тебя все хлопоты по организации ужина в День Благодарения.

Кейси поняла, что мать беспокоится о чем-то другом, и уже хотела спросить, о чем именно, но передумала. Не время.

— Завтра и послезавтра я проведу в Чикаго, а в воскресенье полечу в Сент-Луис. Конференция продлится всего три дня. Не могу понять, зачем организовывать подобные мероприятия в разгар сезона.

Кейси положила руки маме на плечи и обняла ее.

— Знаешь, мама, раз ты все равно не изменишь своего решения и не останешься, то лучше иди. Наверное, будут пробки, а Рудольфу незачем получать лишние штрафы.

— Это точно. Терпеть не могу улаживать подобные дела. Пока, моя сладкая. Если тебе что-то понадобится, звони Еве… или Пич.

И она быстро ушла.

— Ева, зайди ко мне, когда закончишь с этой дамой, — бросила Грэйс, приехав в салон, и побежала к себе. Оказавшись в кабинете, она заперлась и принялась пихать в недорогую дорожную сумку приготовленные заранее парик, накладки и прочее. В дверь постучали.

Грэйс открыла и попросила Еву сесть.

— Ева, ты знаешь, я тебе доверяю, но это не значит, что доверяю всем остальным работникам. Вот ключ от кабинета и от ящика письменного стола. Если со мной что-нибудь случится, проследи за тем, чтобы Кейси взяла маленькую коричневую кожаную коробочку.

— Господи, да что с тобой такое? Ты ведь не на тот свет отправляешься, а всего лишь в Чикаго.

— Никто не живет вечно, и я не исключение.

— Ладно, ладно. С чего ты вдруг решила поехать на эту конференцию? Во-первых, она не такая уж представительная, а во-вторых, насколько я тебя знаю, ты терпеть не можешь подобные мероприятия.

— Ты права. Но иначе я никогда не соберусь навестить сестру да еще заставить дядюшку Сэма заплатить хоть частично за это путешествие.

Двумя часами позже реактивный лайнер взмыл в небо. В первом ряду первого класса сидела Грэйс. Она всегда хорошо переносила путешествие воздухом, но это не было похоже на остальные. Грэйс нервничала. Сможет ли она выполнить все, как задумала? Все ли убийцы испытывают чувство оторванности от действительности, будто они играют в какую-то игру?

Грэйс попыталась не думать о возможной неудаче. Здесь как в горах: чтобы подняться на вершину и не упасть, нельзя смотреть вниз. Грэйс достаточно ясно видела перспективу, чтобы строить ненужные иллюзии относительно предстоящего дела: если она засыплется, и ее собственная жизнь, и жизнь ее дочери будут загублены; если все пройдет гладко, к ее ночным кошмарам прибавится еще один.

Стюардесса принесла двойной мартини со льдом. Потягивая крепкий напиток и глядя в иллюминатор на проплывающие внизу облака, Грэйс спрашивала себя, сможет ли она заманить Джерри в ловушку и как он будет умирать: легко или мучаясь.

В какой-то момент она решила прийти к нему и рассказать, в чем дело, заключив с ним договор о молчании, но тут же отбросила эту мысль. Если он остался таким же бессердечным, каким был в молодости, то ему нельзя доверять. Он может все рассказать Кейси. Быть может, он сделает это с удовольствием, понимая, что теперь правда снимает с него все обязательства по отношению к ней и ребенку. И если так, то Грэйс просто не сможет оставить Джерри безнаказанным. Все равно придется его убить.

Итак, сейчас ее связывает с Джерри только дочь. Едва ли Кейси догадается об истинной драме. Молодой здоровой женщине смерть от инфаркта человека куда старше ее не покажется чем-то невероятным.

Грэйс опустила руку в сумочку, нащупав заветный пакет со смертью. Пальцы нежно поглаживали упаковку с ампулами. Если все пройдет так же гладко, как их приобретение, то бояться нечего. Она взяла с Рудольфа слово: в случае, если его спросят, он скажет, что вечером во вторник она поехала по магазинам одна. Как раз в это время и была совершена покупка лекарства.

Финли, ее сосед-приятель, подпольный торговец кокой, снабжал наркотиками некоторых ее знакомых. Ровно в восемь он появился в назначенном месте. Грэйс от случая к случаю направляла к нему жаждущих острых ощущений, но сама ни разу ничего у него не покупала. Когда-то она попробовала уколоться, но ощущение было такое мерзкое, что первая попытка оказалась последней. Грэйс посылала знакомых к Финли, поскольку у него была репутация продавца качественного товара и он никогда не продавал наркотики детям. Однажды даже предложил Грэйс деньги за посредничество, но она отказалась. С ее точки зрения, если пресыщенные удовольствиями люди решили добровольно разрушить свой организм, превратиться в рухлядь и довести себя до полубезумия, это их дело — дело взрослых сознательных людей. Но зарабатывать на этом она не намерена.

Финли постучал в дверь черного хода. Рудольф на всякий случай ждал в фойе. Грэйс договорилась, что в случае опасности она позвонит. Сама же опустила руку в пакет, где лежал пистолет, и сжала его рукоять. Доверять кому-то, кто связан с наркотиками, она не могла.

Финли словно сошел с экрана боевика: таким изображают торговца наркотиками в фильмах. Небольшого роста, юркий, с бегающими глазами, постоянно хлопающий себя по карманам, словно что-то потерял. На лице постоянная трехдневная щетина.

— Привет, Грэйс. Нужно чего?

— Финли, у меня есть одна клиентка… Она говорит, что дигиталис дает больше кайфа, чем кока, лучше цепляет. Это правда?

— Да навряд… никогда не слышал. Может быть. Хочешь купить?

— Да. Она хорошо заплатит. Сколько?

— Завтра скажу. В это время.

— Так завтра у тебя они будут?

— Надеюсь.

— Я заплачу наличными.

— Можно и в кредит.

— Нет, Финли. Я плачу за все наличными.

— Ну, тогда, две… Этого хватит.