Двигались, молча, прямо друг за другом. Я уже подумывал о предстоящем привале. Честно говоря, подустал.

— Стой! — крикнул ведущий.

Он ловко сбросил лыжи, затем поднял руку в знак внимания и стал всматриваться вперёд в сторону старых лиственниц, росших у серого валуна. Одно из деревьев давно уж свалилось вниз, выставляя напоказ целый клубень кривых корней, торчащих во все стороны, что немытые волосы у побирушки.

Я подумал, что гибберлинг обнаружил орков. Стал и сам туда всматриваться, но в наступающей темноте было плохо видно.

— О, Нихаз нас раздери! — прошептал Вагни, старший брат Угрюмых.

Я проследил и его взгляд, направленный всё к тем же лиственницам, но по-прежнему ничего не увидел. Правда, на всякий случай потянулся за луком.

Гибберлинги стали стягиваться друг к другу, вытаскивая кто короткий меч, кто топор.

Что-то шевельнулось. Я попытался вглядеться.

— Что там? — тихо спросил у Бёдвара.

Тот молчал, напряжёно гладя древко топора.

Периферийным зрением я отметил лёгкое движение. Глаза мгновенно напряглись, и вот теперь-то увидел…

Справа у корней стояла белоснежная фигура тигра. Но, то был не простой зверь. Его исполинские размеры просто ошарашивали.

Животное стояло, опустив голову к низу и внимательно глядя на наш отряд исподлобья.

— Хозяин Тигриной долины, — растерянно проговорил Бёдвар.

С каждой минутой становилось темнее, и я уже стал понимать, в какую неприятную историю мы влипли.

— Точно не надо было идти к ущелью, — запричитал кто-то слева.

Я быстро натянул тетиву.

— Уходим… потихоньку, не поворачиваемся к нему спиной, — закомандовал уверенным голосом Вагни.

Гибберлинги стали отступать назад. Я соскочил с лыж и на всякий случай достал зачарованную стрелу.

Тигр лениво глядел на наши удаляющиеся фигуры, сердито теребя хвостом. Вот он сделал шаг вперёд, словно пытаясь убедиться, что мы действительно уходим. И тут я увидел груду костей, занесённых снегом — следы пиршества этого зверя.

Надеюсь, что он не голодный и за нами не погонится.

Только я это подумал, как белый тигр сделал ещё несколько быстрых шагов вперёд, подняв голову вверх и топорща усы. Его глаза блеснули огоньками и вдруг без разгона эта зверюга бросилась вперёд, вздымая снежную пыль.

Я выстрелил, но не успел подготовиться. Молния с сухим треском ударилась в землю в нескольких шагах от животного. Но даже это его не остановило: тигр продолжал набирать скорость, двигаясь к ближайшему гибберлингу.

Тот сжался в комок, выставляя вперёд свой короткий меч. Остальные его товарищи растеряно заметались на месте, не зная, что предпринимать.

— Огонь! — следующая стрела скользнула по шкуре, лишь слегка её опалив. — Твою мать!

Прыжок и зверь налетел на мохнатый комочек, разрывая его на части. Кажется, я увидел, как оторвалась голова. Вот не думал, что зверь может подобное сделать с одного раза.

— Огонь! — и ещё одна стрела ушла вперёд.

Она смачно вонзилась в бок и тигр злобно зарычал. В воздухе запахло подпаленной шерстью и мясом.

— Огонь! — и ещё одна стрела попала прямо в переднюю лапу, чуть ниже плеча.

Гибберлинги наконец-то опомнились и бросились в атаку. Это затрудняло возможность дальнейшей стрельбы. Пришлось некоторое время обождать, пока тигр не разбросает их в стороны. Послышался отчаянный ор и вопли раненых.

Я снова вскинул лук. Стрела-молния попала прямо зверю в грудь. И тут же через мгновение шея с головой и туловище разлетелись в разные стороны.

Некоторое время эхо взрыва оглашало округу.

— Всё? — спросил кто-то справа.

Мы, те, кто остался стоять на ногах, дружно переглядывались друг с другом.

И тут: «Бух! Бух!»

Я толком и понять ничего не успел. Что-то тёмное стремительно вылетело справа и голова «взорвалась» тысячами звёзд.

Кажется, — подумало сознание, находящееся в чёрном колодце, — меня оглушили.

Это была последняя здравая мысль. Потом я помню только тьму…

Оказывается, идти без лыж было очень трудно. Я частенько проваливался в сугробы… Да тут ещё голова сильно болела, подташнивало…

Нас взяли в плен. Выяснилось, что отряд орков вчера случайно вышел на наш след, и нагнал, а затем и напал на отряд уже в самой котловине, которую кто-то из них назвал Священной.

Всех схватили. Оставшихся в живых гибберлингов разоружили, и, крепко накрепко, привязали к длиной жерди. Мне же из-за роста просто скрутили руки за спиной, отобрали клинки, лук и даже нож из-за голенища сапога.

Да, что говорить! Эти орки были весьма ловкими ребятами. И кто утверждал, что они тупые, что валенки?

Побег отпадал сам собой. Дело не в том, что я смог бы или не смог бы это сделать, а в гибберлингах. Они были обузой для меня, но бросать их, как говориться, на съедение оркам, мне казалось верхом непорядочности.

Было досадно и обидно, что я так попался. Слишком увлёкся боем, и не заметил подкрадывающихся врагов.

Будет тебе урок! — сердито шипело моё рассерженное «я». — Дурак! Сколько же можно наступать на одни и те же грабли?

Это я про наёмников, которые схватили меня в Гравстейне. Всё от того, что слишком часто «считаю ворон», а именно в такие моменты и случаются всякие… неприятности.

Поскольку нас сразу не убили, я пришёл к выводу, что сейчас оркам это и не надо. Скорее всего, нас ведут в их стойбище, а уж там… как Сарн положит.

Впереди меня ехал гигант. Лошадь была ему под стать: крупная, мохнатая. Он вез притороченную к седлу голову белого тигра, так что я смог в деталях её разглядеть. Красные, налитые кровью глаза, затянутые поволокой смерти; длинные, желтые зубы, явно не раз отведывавшие человечины (и не только её). Легкий ветерок трепал длинную шерсть… Секунда-другая, мне казалось, он сейчас зевнёт, откроет дремлющие очи, и с громким рыком броситься на добычу.

Всю дорогу до реки орки ни разу не останавливались. Мне, как мне, а вот раненым гибберлингам приходилось туговато. Они, конечно, ни разу не пожаловались и не попросили помощи, и, кажется, это несколько увеличило степень уважения в глазах врага.

Уже утром мы стояли на берегу. Орки отпустили лошадей, подогнали широкие плоские лодки и стали грузиться сами и размещать нас. Для этого им пришлось отвязать гибберлингов от жерди.

На другом берегу нас уже ждали. Грубо вытолкав всех пленников на прибрежный снег, орки сгрудились возле головы тигра и о чём-то долго переговаривались на своём языке. Некоторые из них возмущённо потрясали кулаками. Другие цокали языком, качали головой и при этом поглядывали на меня.

Часто слышалось одно слова, похожее на «каан», или «кхан», или «гаан»… Из-за врождённой шепелявости трудно было разобрать. При этом орки часто показывали на лежащую на снегу голову.

Кажется, мы попали в задницу! — заключила трезво мыслящая частичка моего «я». Не знаю, кем приходился оркам убитый тигр, но в том, что они были очень расстроены, не было никакого сомнения.

Нас заставили подняться и потолкали на восток, через негустой ельник. Через полчаса мы вышли на дорогу, и идти стало легче.

Я изредка поглядывал на Великанов. Находясь в относительной близости от них, начинал чувствовать себя какой-то мелкой букашкой.

Это же какими надо было быть… мастерами… чтобы смочь создать подобное… подобное… творение. Я глядел и даже порой забывал, что пленён и связан.

Кстати, руки уже затекли от неудобства. Я чисто рефлекторно попытался скинуть путы, понимая, что всё равно не выйдет, и тут же получил сильный тычок в спину.

— Двигай! — пробасила свирепая рожа.

Клыки орка явно мешали не только нормально закрываться его челюсти, но и внятно разговаривать. Его раскрашенное белыми полосами морда свирепо таращилась на мою фигуру.

Всё дело в отношении, — подумалось мне. — Всё дело именно в нём. Что люди, что орки, что эльфы — все себя мнят лучше остальных, а от этого и все… конфликты… Даже войны, что греха таить. Мы — самые-самые… а все остальные вокруг не стоят выеденного яйца.