Тот факт, что я помог вернуть золотую фигурку Боранна, делал меня в некотором роде неприкосновенным. Тем более тут ещё роль почетного гостя. Можно было рискнуть.

— Отдать? Он осквернил наше святилище…

— Я это понимаю. Возможно ли выкупить его жизнь? Законы это не запрещают? — этого я наверняка не знал, но решил рискнуть.

— Возможно, — согласно кивнул Белый шаман. — Его жизнь стоит… стоит жизни кого-то другого. Кто хочет отдать свою жизнь, чтобы выкупить этого человека?

Понятно, что желающих не нашлось.

Я оглянулся и увидел саженях в двадцати фигуру Тура. Она возвышалась над гоблинами, будто скала над водой.

— Есть ещё один способ, — крикнул я. — Поединок. Я выступлю на стороне этого человека, а кто-то выступит на вашей стороне.

Повисла такая тишина, что я даже испугался, что оглох.

По лицам гоблинов стало ясно, что никто не хочет вступиться за честь племени.

— Если нет желающих, — снова подал голос я, — то вы можем назначить его по жребию.

Белый шаман демонстративно вытер свой нож и что-то сказал Макфе.

— Верховный жрец хочет сам заступиться за честь нашего племени.

Вот этого я никак не ожидал. Стало ясно, что сейчас заварится такая каша, расхлёбывать которую придётся долго.

— Надеюсь, парень, — сказал я Щуке, — у тебя действительно есть, что рассказать. Иначе я сам тебя разорву на части…

Щука сердито нахмурился, но ничего не ответил.

Туру удалось пробраться ближе. Он с пониманием посмотрел мне в глаза и сказал:

— Если ты проиграешь, то тебе, лишь вырежут сердце. А вот если победишь… то сердца могут вырезать нам троим.

Тут сотник кивнул на связанного разбойника.

— Может быть, — кивнул я. — Но риск того стоит. Этот парень может на вече поведать, кто и зачем его сюда послал.

— Мне и так понятно — это Демьян.

— А доказательства? Да и вопрос остаётся нераскрытым: кто нападал на поселок гоблинов? Навряд ли это кто-то из Молотовки.

— Наёмники?

Я пожал плечами, а потом спросил, кивая в сторону Щуки:

— Ты его знаешь?

— Нет. Он не из наших.

— Вот то-то и оно. А узнать хочешь?

Разговор прервал Макфа. Он потребовал, чтобы я оставил лук и колчан.

Я снял оружие и протянул их сотнику со словами:

— Если станет «горячо», то…

— Я тебя не брошу.

— Может, и зря…

Гоблины принесли ещё факелов и меня пригласили на площадку подле тотема.

Кровь стучала в виски, будто молотом. Воздуха не хватало катастрофически. Я загрёб пригоршню снега и жадно забросил его в рот.

Щука лежал на спине. Его закатившиеся под веки глаза и судорожное дыхание говорили о скором конце.

Нести его просто не было сил. Я опустился на снег, и устало поглядел в начинающее светлеть серое небо.

Утро выдалось тихим и морозным. Хотя этого самого мороза я уже не ощущал.

Досадно… Ох, как досадно! Зачем я решился спасти этого разбойника?

Дурак! Треклятый дурак!

Перед глазами вновь и вновь вставала темная фигура Тура. Его светящийся тончайшим голубым светом меч выписывал необычайные кренделя.

Понятно, что гоблины не ахти какие воины. Но они никогда и не брали своим умением сражаться, а только числом.

Вспышка. Тура окутал странный мерцающий шар. Брошенные в сотника топоры словно стукнулись о невидимую стену и с металлическим звоном отлетели в сторону.

Я помню, как на безымянном острове бился паладин с Проклятой Искрой.

Тур был крут. Его лицо было словно озарено изнутри каким-то невиданным диковинным светом. И ещё (в том мог бы поклясться) видел, как в его глазах сверкали, что говорится, молнии.

Удар — голова гоблина завертелась в воздухе. Снова удар и на землю свалилось разрубленное тело…

— Пить, — прохрипел Щука.

Его щёки побледнели. Ранение было слишком тяжёлым, и крови он потерял немало.

Я взял ком снега и, тающую от тепла руки воду, капля ха каплей, влил ему в перекошенный рот.

— Ты хоть перед смертью бы рассказал всю правду.

Щука пошамкал сухими губами.

— Валир-р… Вали-и…

Я наклонился чуть ниже.

— Что «Валир»? — спрашиваю, а сам думаю, что он явно бредит. Спрашиваю одно, а он о Валирах толдычет.

— Он сказал… мы плыли долго… Валир…

Я осторожно приподнял голову Щуки и снова накапал ему тающего снега. Парень жадно заглотнул воду, прижимая руками бурый от крови кусок ткани к разрубленному животу, и, чуть отдышавшись, повторил:

— Мы плыли долго. Капитан… капитан сказал, что надо найти Демьяна… Нашли… Потом поступил новый приказ: искать, где гоблины прячут золото…

— Зачем?

— Деньги нужны… капитан сердился… золото нужно, очень…

— Какой капитан? Кому нужно?

— Наш… Капитан «Валира»… я иду… мы…

Дальше он стал бредить.

Тут уж пожалеешь, что не умеешь лечить, как Бернар. Как мне его сейчас тут не хватало!

Я поднял с земли шлем. Обычный старый шлем. Яйцевидная форма. Ничего примечательного. Наносник, бармица со следами ржавчины…

Вспомнилось, как поменялось в цвете лицо Тура, едва он увидел его на Белом шамане…

Стоп! А ведь Стояна мне говорила… Как же там дословно? «Главное, чтобы ты не вмешивался… даже если увидишь шлем…»

А я ведь его увидел. И ещё вмешался в церемонию!

Дурак!

— Шлем Ермолая, — еле слышно проговорил Тур, бледнея…

Бился Белый шаман просто отлично. Вот не думал, что он окажется таким прекрасным воином.

Пользовался только длинным ножом, а в правой зажал тяжёлую секиру.

Взмах. Лезвие с противным свистом рассекло воздух подле самого уха. Выпад вперёд и укол ножом.

Я парировал. Веер искр рассыпался во все стороны.

Снова взмах и секира с лёгкостью пушинки помчалась к моей шее.

Что-то холодное коснулось открытого участка кожи. Голова закружилась, и сквозь какой-то неясный гул я услышал крик Тура:

— Держись! Сзади!..

Я даже не знаю, отчего вдруг, но рука сама схватила висевший на шее Оберег. «Рубин» вспыхнул, и стало вдруг жарко.

События замедлили свой бег, а когда красная пелена спала с глаз, то уже вокруг меня валялось около десятка воинов. Голова Белого шамана медленно подкатилась к ногам, тут же выпадая из шлема. По кровостоку сакса прямо на широкий лоб орка упала громадная темная капля крови…

— Медный рудник, — вдруг снова подал голос Щука, приходя в себя, — не давал нужного количества… Да и за золотую монету можно купить куда больше…

— То есть? — снова наклонился я.

— На всё нужны деньги…

— Вас отправили грабить гоблинов? И кому предназначалось золото?

— Капитан знает… я мелкая сошка.

— Как к нападению привязан Демьян Молотов?

— О! Ему бы ерепениться! — нагло ухмыльнулся Щука.

Тут его глаза снова закатились, но он каким-то чудом удержал своё сознание на плаву.

— Где остальные наёмники?

— Мы разделились на три отряда… Я был из тех, кого отправили в посёлок. Демьян сказал, что сейчас все воины турора на зимней охоте.

— А остальные?

— Второй отряд… он отправился в Мешок… судя по всему, они и нашли святилище…

— А третий?

— Не помню… кажется, куда в храм… А больше я не помню, клянусь… Мы ничего в посёлке не нашли… Варлам, сука, всё напутал!..

Щука замолчал. Он закатил глаза и потерял сознание.

Я снова поднял шлем, отмечая качество метала.

Значит, он принадлежал Ермолаю. А если это так, то отсюда следует… А что отсюда следует? С какой бы стати шлем Ермолая, отправившегося на север, оказался тут, в Южном Уречье, да ещё у орка-шамана?

Интересная загадка.

Щука натужно вздохнул и… кончился.

Я видел, как медленно опускается его грудь, делая последний свой выдох. Руки расслабились и упали на снег.

Вот я потерял ещё и свидетеля.

С минуту ещё смотрел на остывающее тело наёмника, а потом поднялся и на негнущихся ногах поплёлся через взгорье к Молотовке.

Скажу сразу — намучился страшно. Благо, что турора потеряли мой след.