Прошёл час, но больше ничего подозрительного мне не попадалось и не казалось. Да и вообще до самой ночи было относительно тихо. Также спокойно было и в последующие два дня.

На четвертые сутки дорога пошла под гору. Я оглянулся: слишком мы растянулись. Но кто обратит внимание на мои замечания?

Взгляд упёрся в выступающий из-под снега кусок скалы. Наподобие такой я видел с Кристиной ди Дазирэ у Могильников, на западном берегу Вертыша.

И только об этом подумал, как, резко вздымая кверху белый столб, из-под снега выскочило нечто непонятное. Проходивший рядом ратник остановился, прикрывая глаза рукой, а через секунду на землю свалилась его голова. В сторону брызнула тёмная кровь. У меня тут же возникло ощущение, что на снег просыпали ягоды калины.

Второй ратник, шедший чуть позади, отпрянул назад, но зацепился лыжей за лыжу и свалился вниз. Он дико заорал, закрываясь руками.

Я увидел, как из снежной тучи выскочила какая-то фигура с длинным мечом наперевес. Замах и клинок со смачным чавкающим звуком разрубил ратника от макушки до самой груди.

— Палач! — заорали сразу с нескольких сторон.

Люди бросились врассыпную. Кто-то попытался стрелять из лука, но стрела ушла мимо.

Нежить, ростом аршина четыре, сделала шаг вперёд и остановилась, глядя на испуганную толпу.

— Куда? — послышался громкий бас десятника.

Я этого человека ещё в порту заприметил: коренастый, судя по говору из Темноводья, с густой бородой, перебитым носом — он частенько был виден то у стражников подле ворот, то на берегу среди копошащихся ратников. Работящий мужичок, не лентяй. (Кстати, за то ему, кажется, дали прозвище Глеб Семижильный.)

— Куда, мать вашу? Стоять!

Его голос отрезвляюще подействовал на испуганных ратников.

Я меж тем вытянул лук, накинул тетиву и достал зачарованную стрелу.

— Взрыв!

Секунда-вторая и воздух сотрясся от грохота. В стороны разлетелись комья земли, перемешанные с частями тела палача.

Вздрогнули все: и люди, и эльфы. Их лица медленно повернулись ко мне. В глазах читалось разное: от ужаса, до удивления и даже восхищения.

Левая рука стала неметь. Этого ещё мне не хватало!

— Эй! Служители Света! — крикнул Глеб Семижильный. — Заснули?

Первым оправился Бернар. Он подошёл к одной из походным сумок, брошенных на снег, и, через какое-то время, вытянул нечто похожее на медный кувшин.

— Выпускай! — снова крикнул десятник. И, поворачиваясь к ратникам, приказал: — Становись в строй! Щиты сомкнуть… Остальным приглашение нужно?

Это он обращался к тем же служителям Света, Фролу с его наёмниками и ко мне.

Мы живо приблизились и очутились внутри своеобразной дуги из выстроившихся ратников. Бернар выставил на снег сосуд. Потом распечатал горлышко, прошептал что-то маловразумительное и со всех ног бросился к нам.

Через пару мгновений из кувшина выскочила… проклятая Искра. Но какая-то странная.

Она закружилась вокруг сосуда, потом резко поднялась вверх, и стала «выплясывать» в диком танце.

— Найдёт! — уверенно бросил кто-то мне. — У неё «нюх», как у легавой.

Лучники подле меня стали наизготовку, чего-то ожидая.

Время тянулось, ратники томились, шепча под нос что-то вроде: «Ну, давай же! Давай!»

Но Искра, то удалялась, то приближалась.

— Кажется, никого по близости нет, — не очень уверенно сказал один из солдат.

Он опустил щит и двинулся в сторону удаляющейся Искры.

— Стоять! — гаркнул десятник. — Ты куда без спросу?

— Так это…

Договорить ратник не успел: слева шагах в двадцати в воздух вырвался знакомый уже столб снега. Я успел увидеть, как Искра стремительно несётся к тому месту.

— Назад! — прокричал Глеб.

Палач быстро бежал к нашим рядам. Искра за ним, как назойливая муха. Её свет стал слабее, а позже она и вовсе пропала.

— Ох, страхитя яко жей идути! — забубнил кто-то рядом. Зуренец какой, что ли?

Ратники начали было пятиться, но грозный окрик десятника заставил их примкнуть щиты друг к другу, создавая непроходимую стену.

Раз! Два! Три… Палач с огромной силой врезался в эту стену, но люди устояли.

Дзынь! Дзынь! — меч нежити звонко бился о щиты.

— Расступись! — гаркнул Глеб.

Ратники мгновенно образовали проход, в конце которого шагах в десяти стояли трое стрелков.

Вжик! Вжик!.. Я успел увидеть, как длинные черные древка стрел ушли в сторону палача, который теперь стал напоминать ощетинившегося ежа. Нежить несколько удивлённо посмотрела на всех вокруг и с удвоенной яростью бросилась по проходу вперёд.

— Мать вашу! — рявкнул я, отталкивая одного из лучников. — Нашли чем стрелять!

Но я не успел даже поднять свой. Откуда-то выскочила высокая фигура.

— И-и-н-на! — разорвал полусонный мир громкий окрик.

Лезвие топора тускло сверкнуло в дневном свете, и через секунду разрубило палача почти напополам: от шеи до печёнки.

Выскочившим ратником оказался Первосвет. В его руках виднелся подаренный мной скеггокс.

— Молодец! — рявкнул десятник.

— Глеб, ещё один! — проорал кто-то из солдат.

Мы обернулись: на холме у треснувшей стелы, изображающей человека племени Зэм, лежащего в саркофаге, стояла ещё одна фигура нежити.

— Это не палач! — вдруг сказал Бернар.

А стоявшая рядом с ним служительница Света, испугано (как мне показалось) пробормотала:

— Тенсес, храни нас всех!

Она вскинула вверх руку. Я толком не понял, что произошло, но вдруг разум словно очистился и стал трезво мыслить. Появилась… уверенность, что ли… В общем, страх и нервозность отступили.

— Благослови сынов своих… — это было последнее, что я различил в бормотании служительницы Света.

На холм один за другим поднимались молчаливые фигуры нежити.

— Вот вам и «живодёры», и «душегубы», — недобро усмехнулся Фредерик ди Грандер.

Бернар сердито покосился на судебного пристава.

— Как муравьи, — сравнил кто-то из ратников, выползающих невесть откуда мертвецов. А потом добавил несколько крепких словец.

— Во, попали! — бросил Первосвет, отступая ко мне.

— Стой рядом, — приказал я. — И прикрывай спину. Сейчас жарко будет!

Краем глаза я успел увидеть, как Фрол со своими наёмниками отходят назад, за насыпь.

— Суки, — прошипел им вслед, а сам взял зачарованную стрелу. — Ну, приступим. Взрыв! Взрыв!..

В воздух поднялась снежная пыль вперемешку с землёй и частями тел нежити. Я стрелял, а мертвецы всё прибывали и прибывали.

Для удобства пришлось сменить позицию и отойти на небольшой холмик.

— Со всех дыр полезли, — весело улыбаясь, сказал Первосвет. — Смотри, и там, и там…

Ратники скучковались в один «кулак» и стали весьма умело и слаженно отбивать одинокие атаки мертвецов. Но вот последних стало настолько много, что я просто не успевал стрелять.

Отряд распался на несколько частей. Завязался бой. Слышно было только чьи-то маты да команды деловитого Глеба.

— Бор, справа! — закричал Первосвет.

Он уже сцепился с парочкой худосочных мертвецов. Я, не откидывая лука, вытащил фальшион и парировал удар.

Финт. Шаг вперёд, взмах и… голова Восставшего откинулась назад.

— Взрыв! — через пару секунд на склоне взвился черный смерч. Ба-ах!

Пугало не количество нападавшей нежити. Я глядел в их пустые глаза, лишенные всякого смысла, и по спине проползал холодок ужаса.

— Сомкнуть ряды! Куда, мать вашу за ногу, расползлись? — орал десятник.

Я обернулся: мы с Первосветом очутились далеко в стороне от отряда.

— И-и-н-на! — восклицал мой товарищ, периодически размахивая топором. — Прорвёмся, брат!

— Взрыв! Взрыв!.. Первосвет, мать твою, ближе ко мне! Не отходи!

— Да они везде! Откуда только… И-н-на! Сдохни, тварь! Ха-ха! Мне один случай вспомнился…

— Нашёл время байки травить. Взрыв!

— А чего ждать-то? Вдруг тут помрём.

— Типун тебе на язык!.. Ладно, кончай болтовню… Взрыв! Взрыв!.. держи дыхание ровней!