Воевода замолчал. Радмила подождала некоторое время и сказала:

— Ну, продолжай, почему ты замолчал? Интересно узнать, какое обстоятельство может сделать безумством победу в войне?

— Цена этой победы, — ответил Звенислав. — Чтобы одержать, так называемую, победу, мы убили такое количество греков, что и представить себе трудно.

— Я, конечно, не воин, — резонно заметила Радмила, — но, насколько мне известно, война без смертей не бывает.

— Я говорю не о гибели воинов, — пытался пояснить ей Звенислав. — Я говорю об убийстве мирных людей, массовом и по жестокости невероятном. Мы убивали всех, мужчин, женщин, стариков и даже детей. А греческих священников сжигали вместе с их храмами. И это называется победой? Как можно вообще после этого веселиться?

Радмила недоверчиво посмотрела на мужа, затем поднялась, подошла к нему и сказала:

— Я помню, когда была маленькой Киев, захватили хазары. Так они тоже убивали всех подряд. Ничего не поделаешь, таковы законы войны. Захватчики всегда так поступают. Так, наверное, устроены все люди.

— Это плохое оправдание бессмысленной жестокости, — возразил Звенислав. — Так быть не должно.

— Но так есть, — проговорила Радмила. — И ты не сможешь этого отрицать. Что же ты хочешь, пойти против общепринятых правил? Так ты останешься один.

— Я и хочу остаться одни, — сказал Звенислав. — Поэтому и не иду на пир.

— Это глупо и бессмысленно, — возмутилась Радмила. — Ты так говоришь, как будто ты не воин, а греческий священник. Я ходила в их храм и слушала, чему они там учат. Всё их учение — это какая-то утопия. В Мире правят другие законы.

Звенислав и Радмила молчали. Это продолжалось некоторое время, потом Радмила раздражённо проговорила:

— Почему я не должна идти на пир, на котором будет весь Киев? Почему? Я всё время сидела дома, пока ты был в походе, как в заточении. Теперь, наконец-то, появилась возможность пойти повеселиться, а я не должна идти. Видите ли, у моего мужа начался приступ морализма. Была победа или не была победа? Мучительный вопрос. Не надо тебе мудрствовать, и всё усложнять. Царьград вы захватили? Захватили. Так чего тебе ещё надо? Люди погибли на войне? Ещё бы им не гибнуть. Да не бывает таких войн, где бы, не гибли люди. Тебе ли воину не знать об этом. Жалко людей, сиди дома и не ходи в походы. Вот и вся мораль.

— Видишь, как ты сейчас заговорила, — сказал Звенислав. — А те слова, что ты мне говорила, когда провожала в поход, помнишь? Похоже, что это была ложь.

— Ну, ты себе как знаешь, — недовольно произнесла Радмила, — ложь или не ложь, а я на пир пойду. Сама пойду, если ты не хочешь. И буду там веселиться со всеми. А ты можешь оставаться наедине со своей совестью, раз тебе с ней интереснее, чем со мной.

Уже перевалило за полночь, но пир был в самом разгаре. Гости, влив в себя порядочное количество хмельных напитков, дошли до такой стадии, что даже их попытки петь застольные песни заканчивались неудачей. Они то забывали слова песни, то сбивались с мотива, а иной раз одновременно начинали петь совершенно разные песни. Братислав, обычно сдержанный к хмельному, почему-то позволил себе лишнего. Князь почувствовал, что у него кружится голова, и все предметы у него в глазах начали расплываться и пошатываться. Братислав поднялся из-за стола и решил выйти на свежий воздух.

«Не хватало ещё, чтобы свалился здесь прямо в зале, — подумал князь. — Надо пойти освежиться на улицу».

Радмила после ссоры с мужем решила расслабиться и не ограничивала себя в принятии хмельных напитков. Хоть Радмила и знала, что вино делает её внутренне свободной до такой степени, что она даже забывает, что замужем. Боярыня всё равно себя не ограничивала в этом. Уж сильно Радмила рассердилась на Звенислава. А, может, просто её натура взяла над ней верх. Но была и ещё одна особенность её характера, которая обязательно проявлялась, когда Радмила выпивала лишнего. И о ней боярыня тоже хорошо знала, но и тут поделать с собой ничего не могла. Природа всегда побеждала сознание Радмилы в таких случаях. Дело было в том, что Радмилу безудержно тянуло к мужчинам, когда она была пьяная. И особой разборчивости она не проявляла в такие моменты.

Радмила положила глаз на князя Братислава ещё в самом начале пира, и про себя подумала: «Какой красивый молодой мужчина. А главное пришёл на пир сам без спутницы. Значит, ничейный».

Когда Братислав вышел из-за стола и направился на улицу, Радмила тут же последовала за ним. Князь Братислав стоял на крыльце и старался глубоко дышать. Свежий воздух отрезвляюще действовал на сознание князя. Через несколько минут ему значительно стало легче. Предметы больше не качались у него в глазах. Братислав уже собирался возвращаться в зал, но почувствовал, что кто-то сзади к нему прикоснулся. Князь обернулся и увидел женщину, которая стояла так близко, что он даже слышал её дыхание. Братислав не был знаком с ней, поэтому спросил:

— Ты кто?

— Женщина, которой ты понравился, — томно ответила Радмила.

— А как тебя зовут? — проговорил Братислав.

— Какое это имеет значение? — спросила Радмила. — Я тебе нравлюсь?

Братислав оценивающе посмотрел на женщину, насколько это ему позволило его хмельное внимание, и про себя подумал: «Такая любому может вскружить голову».

— Что же ты хочешь? — поинтересовался Братислав.

— Хочу, чтобы ты пошёл со мной, — ответила Радмила и, указывая рукой, добавила. — Вон туда, за те постройки.

Братислав, подчиняясь её влечению, послушно последовал за незнакомой ему женщиной. Как только они оказались за хозяйственными зданиями, Радмила сразу же прижалась к Братиславу всем телом, и жадно поцеловала его в губы. Постройки находились в самом конце двора, и поэтому там было совершенно безлюдно. Полная луна, до этого ярко светившая на небе, тут же спряталась за тучу, чтобы не помешать интимной встрече людей. Радмила торопливо начала снимать с себя одежду. Братислав вначале несколько замешкался, но потом тоже стал поспешно раздеваться. Спустя мгновение они уже были одним целым.

Когда всё закончилось, Радмила, как бы очнувшись, поднялась и начала разыскивать в траве свою разбросанную одежду. Братислав с наслаждением наблюдал за движениями её обнажённого тела. Потом тоже стал одеваться.

— Когда я смогу тебя вновь увидеть? — спросил Братислав и прижал к себе Радмилу.

— Я сама тебя разыщу, когда захочу встретиться с тобой, — сказала Радмила. — И не ходи за мной сейчас. Не надо, чтобы нас видели вместе.

— Но ты даже не сказала мне, как твоё имя? — попытался остановить уходившую Радмилу Звенислав. — И почему нас не должны видеть вместе?

— Я замужем, — пояснила Радмила.

— Замужем? — несколько растерянно произнёс Братислав.

Радмила остановилась, пристально посмотрела на князя и с улыбкой спросила:

— А что, это для тебя что-то меняет? Ты больше не захочешь встречаться со мной?

— Нет, не меняет, — с грустью в голосе ответил Братислав. — Просто всё это как-то неожиданно. И мне совсем не хотелось бы, чтобы твой муж оказался кем-то из моих друзей.

— А я люблю неожиданности, — смеясь, сказала Радмила. — Так интереснее жить.

Радмила сделала несколько шагов, затем остановилась, повернулась к Братиславу и сказала:

— Мой муж воевода Звенислав. Он твой друг?

— Нет, — ответил Братислав. — Как, всё-таки, тебя зовут?

— Радмила, — ответила женщина, и вновь приблизилась к Братиславу.

Она обняла его и с самозабвением поцеловала в губы. Князь почувствовал, что у него кружится голова, как будто он выпил лишнего. Братислав раньше никогда не испытывал такого наслаждения от обычного поцелуя.

— А меня зовут…,- начал говорить Братислав, когда Радмила собралась уходить.

— Я знаю, — прервала его спокусительница. — Тебя зовут Братислав. Ты князь, названный брат князя Игоря. Я, как только тебя увидела на пиру, сразу для себя решила, этот парень будет мой.

— А вдруг бы я не захотел? — поинтересовался Братислав.