3 Политрук промолвил: «Мудро Рассказал ты мне про это. Не такого, может, зубра Повстречаем до рассвета. Видно, в пуще ходит кто-то; Значит, встретится он с нами; Видишь, там, за поворотом, Дым клубится над кострами? Слышишь выстрел отдаленный, Гулким эхом повторенный Над глухою стороною? Слышишь, где-то рядом конный Скачет просекой лесною?» Пламя видно за оврагом. Полонил туман лощины. Осторожно едут шагом Кшинский и Еманжелинов. И густеет ночь глухая… Кто-то ходит по поляне… Пламя ярче полыхает. Голоса слышны в тумане. И густеет ночь глухая… Кто же здесь костры разводит? Пламя ярче полыхает… Кто же тут ночами бродит? 4 Вот, укрыв коней за речкой, Политрук увидел рядом Дом разрушенный, крылечко, Трех мужчин за палисадом. Из-за старой мшистой ели, В рост огромный, исполинский, Долго пристально смотрели Политрук и Янек Кшинский. Двор большой в буграх неровных… У высокого барьера Здесь сидят рядком на бревнах Два высоких офицера. Говорят они негромко, У панов в руках две чарки, Разгорается в потемках Голубое пламя ярко. Пан полковник очень толстый С тощим паном капитаном Говорят, что-де не просто Повстречались со смутьяном. Всё-де быть могло бы горше, Взор-де их не затуманен… Перед ними, весь продрогший, Босиком стоит крестьянин. Руки скручены жгутами, И в крови его рубаха; Он стоит перед панами, Смотрит им в глаза без страха. Капитан ногами топнул, Оба пана закричали, Дескать, будут и у хлопа И заботы и печали… «Лживо, пан, словечко это! Может, вашей пулей ранен, И умру я до рассвета, Только знаю, что землица К нам пришла с большевиками. Не придется ввек томиться Здесь за панскими межами». «Ах ты, хлоп!» — паны вскричали, В сердце целясь из наганов. Только что же? Задрожали Руки пана капитана. И разжались… Выстрел грянул Из-за ели исполинской… И бежит навстречу пану Переводчик Янек Кшинский. «Я хочу узнать подробно, Пан полковник, как случилось, Что бежали вы из Гродно? Расскажите, ваша милость…» 5 Ночь гордится звездным блеском. Под копытами — терновник. Трое едут перелеском. Зло шагает пан полковник. Пан идет тропинкой зыбкой За прудом у водопоя. Едет хлоп вперед с улыбкой, Смотрит в небо огневое. Позабыл он о печали, Не томится сердцем больше. Знает он: за мглистой далью Встанет утро новой Польши. От лощины до лощины Под осенним листопадом Едет с ним Еманжелинов, Кшинский Янек едет рядом. Достопамятные годы В сердце вписаны навеки. Переправы, переходы, Пущи, топи, горы, реки… Много муки́, много горя Испытать придется людям, Но встают над миром зори: Светлый день встречать мы будем. 6 Много былей рассказали Мне в недавнюю годину. Вместе с Кшинским мы скакали От лощины до лощины По тропе, где прежде зубры Мчались ночью к водопою, По тропе крутой и трудной, Беловежской стороною. И гроза гремела люто Средь широкого простора, И дождем прибита рута, И туманятся озера. И вставали предо мною, Побеждая расстоянья, С беловежской стариною Заповедные сказанья. В старой пуще в хмурый вечер Жгли костры сторожевые, Ширь и сладость польской речи Я узнал тогда впервые. Сколько мне ни жить на свете, Но до смертного порога Будут тешить песни эти Звоном буйвольего рога. Слышал я их лепетанье В тихом плеске речи братской, Пили песен тех дыханье И Мицкевич и Словацкий. Пил и я у побережий В грозный год тридцать девятый… Дальше ж в путь по Белой Веже, Мой усердный провожатый! 1939–1943 |
