Ночью неожиданно налетела буря и стала трепать корабль. Три дня боролась команда «Николая», стараясь отвести судно от опасного каменистого берега. Несмотря на их усилия, ночью 31 октября судно течением и ураганным ветром поднесло совсем близко к каменной гряде, покрытой пенистыми белыми бурунами. Корабль притягивало к гряде, как магнитом. На следующее утро большая волна подхватила корабль и бросила его на вспененные бурные гряды. Повалились мачты и реи, корабль раскололся.

По счастью, берег был близко, и вся команда смогла выбраться на песчаный берег. Разбитый корабль все еще лежал на острых скалах, проткнувших его корпус. Булыгин с Таракановым во время отлива добрались до судна и решили кое-что спасти, главное — пишу и оружие… Все быстро принялись за дело и перетащили на берег не только продукты и ружья, но даже пушки и порох. Первым делом надо было приготовить заряды для пушек для отражения нападения индейцев, которые, конечно, не преминут атаковать группу русских, потерпевших крушение.

Поднялись на высокий берег и там поставили две палатки. Первым делом, промокшие, замерзшие и изможденные люди разожгли костер, чтобы обсушиться, даже если это и могло привлечь внимание индейцев.

И, конечно, тут как тут на опушке леса появилась небольшая группа индейцев. Вели себя они пока не враждебно: просто стояли в отдалении и следили за действиями русских, большинство которых находились в палатках. Снаружи сидели только двое сторожевых. В палатке Булыгина была его жена, Тараканов, мальчик Филипп и несколько алеутов. Во второй палатке — остальные. Тараканов внимательно следил за действиями индейцев, в любой момент ожидая их нападения.

Неожиданно из леса выбежали еще человек тридцать индейцев и со свирепыми криками бросились к вещам, сваленным временно между палатками. Они стали растаскивать не только продукты, но и порох. Тараканов выскочил из палатки, пытаясь остановить их. В тот же момент просвистело копье и вонзилось ему в бок. По счастью, ранение было несерьезное, и он, вырвав копье из своего тела, бросился в палатку за ружьем. С ружьем он опять выскочил наружу, где тот же индеец, который ранил его копьем, бросил в него камень. От удара камнем в голову Тараканов повалился на землю, но не упустил ружья. Он сумел сделать выстрел и убил своего противника наповал. Очевидно, звук ружейного выстрела напугал дикарей и те поспешно бросились в бегство. Раздалось несколько выстрелов, и еще два индейца были убиты.

В результате этого неожиданного нападения почти все русские, кроме четырех человек, были ранены. Штурман Булыгин был ранен копьем в спину и камнем в ухо. К счастью, никто не был убит, в то время как индейцы потеряли троих.

Наступила тревожная ночь. Обе палатки усиленно охранялись. Индейцы, видимо, не решились больше нападать, и поэтому ночь прошла без приключений.

Утром Булыгин собрал «военный совет».

— Оставаться здесь нельзя, — заявил он, — сами видите, место неблагоприятное… находится на открытом месте и окружено лесом, откуда индейцы могут скрытно наблюдать за нами. Я думаю, что нам нужно собраться и идти к бухте, которая находится отсюда верстах в шестидесяти. В этой бухте я сговорился встретиться с экипажем «Кадьяка»… Все согласны?

— Ясное дело, о чем тут говорить, — согласился пожилой Касьян Зырянов, — что ж сидеть здесь, ждать у моря погоды. Корабль-то мы потеряли… значит, надо идти на соединение с «Кадьяком». Это наше единственное спасение, если только мы доберемся до бухты. Погода, вишь, портится. Зима наступает… вот-вот снег пойдет! Не знаю, дойдем ли в такую погоду!

Тараканов посмотрел на него и сурово сказал:

— Сомневаться нечего. Раз нам надо идти к бухте, значит пойдем и… дойдем!

Нужно было решать, что брать с собой и что оставить. Всего брать нельзя было…

— А что же делать с пушками? Не оставлять же дикарям? — в недоумении задал вопрос молодой чернявый, с лицом изувеченным оспой, Савва Зуев.

— Конечно, не потащим пушки с собой, — нетерпеливо сказал Булыгин, — сбросим их в море.

Так и сделали. Пушки заклепали и скатили их с берега в море. С собой взяли главным образом ружья, надеясь находить провизию по дороге, по возможности добывать от индейцев, если не торговлей, то силой.

Вооружена была группа неплохо. Каждый нес по два ружья и по пистолету; в сумках у всех были боевые припасы, а кроме того, по очереди несли три бочонка с порохом. Со всем этим вооружением, конечно, нечего было и думать о том, чтобы взять большие запасы провизии.

Путь был нелегкий. Идти надо было по буеракам, по холмам и оврагам, покрытым густой растительностью. Несмотря на все старания, в первый день прошли только три версты.

К вечеру остановились и поставили палатки.

— Если будем так медленно идти, то нам понадобится не меньше двадцати дней, чтобы добраться до бухты, — недовольно заметил Булыгин.

— Трудно идти быстрее по таким местам, — возразил Тараканов, — не пойти ли нам вдоль берега, там по крайней мере ровная местность… не так измотаемся, — предложил он.

— Ну, завтра увидим, — как-то неуверенно отозвался Булыгин.

Булыгин казался растерянным. Катастрофа с кораблем и вынужденная высадка на берегу совершенно лишили его равновесия, а главное, он чувствовал себя виновным в том, что согласился на просьбы своей жены и взял ее с собой. Путешествие обещало быть недолгим и интересным, а тут оказалось, что им придется претерпеть и голод, и холод, и долгие переходы, да к тому же существовала постоянная опасность нападения индейцев.

На следующее утро вышли на берег моря и несколько часов шли по песку на юг, в направлении той бухты, где им предстояло встретиться с компанейским судном «Кадьяк». Путь по берегу был значительно легче, но и погода была холоднее. С океана все время дул холодный, порывистый ветер. Нужно было крепко кутаться в теплые бушлаты. Небо посерело, покрылось тучами, стало свинцовым — вот-вот пойдет снег.

К вечеру нашли на берегу довольно большую пещеру. Находка была более чем своевременной, потому что начал накрапывать холодный дождь, а к нему примешался колючий снег. Вся группа разместилась в пещере, а для тепла у входа разожгли костер. Не успели удобно устроиться, как снаружи разразилась буря. Свирепые порывы ветра разметали костер; кусок парусины у входа стал хлопать со страшной силой — и разверзлись небеса. Сверху, слева и справа полились потоки воды, а потом повалил тяжелый мокрый снег. Ночь была кошмарная, но за одно благодарили Бога несчастные, — за то, что переждали бурю в пещере и по крайней мере не промокли, хотя и сильно замерзли.

Весь следующий день продолжали идти по берегу вдоль моря. Берег был узкий, справа — черное, бурное море, а слева — высокие, неприступные скалы. Вскоре усталые путешественники получили неопровержимое доказательство того, что индейцы их не забыли и следят за ними. Как только они подходили к узкому месту берега и шли около самых скал, сверху на их головы начинали сыпаться камни, которые, по счастью, никого не задели. Подобные нападения происходили не раз в течение второй половины дня.

К вечеру на широкой части берега увидели индейский шалаш, приткнувшийся к скале. Осторожно подошли. Тараканов заглянул внутрь:

— Никого нет! — изумился он. — Видно, убежали при нашем приближении… Ну, да это и к лучшему, — чем меньше мы видим индейцев, тем безопаснее. Нам, главное, раздобыть бы провизии.

— А вона сколько у них сушеных рыб, дядя Тимофей, — показал ему в угол мальчик Филипп. И в самом деле, в углу шалаша висело много сушеной рыбы.

Отобрали штук двадцать пять вяленного кижуча — из породы лососей, только размером побольше.

— Давай-ка повесим у входа сажени три бисеру, чтобы не думали, что грабители мы… честно заплатим за товар!

Отравились дальше. Путь им преградил лес, вплотную подступивший к берегу океана. Нужно было теперь идти по лесу. Стало темнеть, и решено было остановиться на ночлег. Ночевали опять в двух палатках. На этот раз было теплее, потому что в лесу меньше чувствовался ветер с моря. Все были так измучены от бесконечной ходьбы, что решили не ставить часовых, а положиться на веселую собаку Жучку, разделявшую с ними все тягости похода.