13 ноября 1901 «Любовник, вышедший для брани…» Любовник, вышедший для брани, Оставил тирс коснеть в цветах, Не одолеть прозрачной ткани С одной небридой на плечах. Но дрогнул тирс — и песни страстной Повиты таинством слова, И у любовницы прекрасной Уже кружится голова. И тирсоносцу глянул в очи Один вакхический экстаз, Дохнул навстречу шорох ночи, И дрогнул тирс в последний раз… С тобою тирса не забуду И, в брань вступая, не солгу, Поверив будущему чуду Еще на этом берегу. 16 ноября 1901 Ворожба Я могуч и велик ворожбою, Но тебя уследить — не могу. Полечу ли в эфир за тобою — Ты цветешь на земном берегу. Опускаюсь в цветущие степи — Ты уходишь в вечерний закат, И меня оковавшие цепи На земле одиноко бренчат. Но моя ворожба не напрасна: Пусть печально и страшно «вчера», Но сегодня — и тайно и страстно Заалело полнеба с утра. Я провижу у дальнего края Разгоревшейся тучи — тебя. Ты глядишь, улыбаясь и зная, Ты придешь, трепеща и любя. 5 декабря 1901 «Недосказанной речи тревогу…» Недосказанной речи тревогу Хороню до свиданья в ночи. Окна терема — все на дорогу, Вижу слабое пламя свечи. Ждать ли поздней условленной встречи? Знаю — юная сердцем в пути, — Ароматом неведомой встречи Сердце хочет дрожать и цвести. В эту ночь благовонные ро́сы, Словно влажные страсти слова, Тяжко лягут на мягкие косы — Утром будет гореть голова… Но неска́занной речи тревогу До свиданья в ночи — не уйму. Слабый пламень глядит на дорогу, Яркий пламень дрожит в терему. 6 декабря 1901 «Смотри приветно и легко…» Смотри приветно и легко В глаза суровые разврата: В них — бесконечно далеко — Горит душа и ждет возврата В жилище прежних благ и бед, В миры молитвенных созвучий, Где всем таинственный ответ Дает Безвестный и Могучий, Кому покорны мы, жрецы, И те, кто проще, суеверней: Те — бедняки — из наших терний Себе плетущие венцы. 16 декабря 1901 «Черты знакомых лиц…» Черты знакомых лиц, Знакомые огни Уходят от меня. Мне памятны одни Те, бедные мои, Задумчивые дни, Когда ты, притаясь, Ждала меня в тени, И путь бежал, виясь, И были мы одни… Таков он был тогда — Мой сумрачный рассвет, Начало всех блаженств, Всех небывалых бед. Когда же мне блеснет Тот — настоящий свет? Когда же мне сверкнет Тот — пламенный рассвет? Когда ж он пропоет Тот — радостный ответ? 28 декабря 1901 «Я прокра́дусь ночью сонной…» Я прокра́дусь ночью сонной К изголовью утомленной Вечной суетностью дня. Там незримый, неизбежный Мертвый голос вьюги снежной Посетит меня. 29 декабря 1901 «Туман скрывает берег отдаленный…» Туман скрывает берег отдаленный. Ладья бежит — заметней и смелей. Кто на руле — прекрасный и влюбленный — Тебе поет и гладит шелк кудрей? Смотрю я вдаль без воли и без плена, Мой берег пуст, но ясно вижу я — Поет и блещет розовая пена, В лучах зари бегущая ладья. И внятен крик тоскующий и страстный, И даль нема, и взор еще немей. И на руле — влюбленный и прекрасный Тебе поет и гладит шелк кудрей. 12 января 1902 Три стихотворения «Из царства сна выходит безнадежность…» Из царства сна выходит безнадежность — Как птица серая — туман. В явь ото сна умчит меня безбрежность, Как ураган. Здесь — все года, все боли, все тревоги, Как птицы черные в полях. Там нет предела голубой дороге — Один размах. Из царства сна звенящей крикну птицей, Орлом — в туман. А вы — за мной, нестройной вереницей, Туда — в обман! 17 января 1902 «Озарен таинственной улыбкой…» Озарен таинственной улыбкой Проводил он дни земли. Шел на берег — и на глади зыбкой Льдистый призрак виделся вдали. Открывались красные ворота На другом, на другом берегу. И там — прекрасное что-то, Казалось, пело в лугу. Озарен таинственной улыбкой, Последние проводил он дни — Не в дневной надежде зыбкой, Не в ночной приветной тени. вернуться Сражается каждый любовник. Овидий. Песни любви (лат.). — Ред. |
