2 июля 1900 «То отголосок юных дней…» То отголосок юных дней В душе проснулся, замирая, И в блеске утренних лучей, Казалось, ночь была немая. То сон предутренний сошел, И дух, на грани пробужденья, Воспрянул, вскрикнул и обрел Давно мелькнувшее виденье. То был безжалостный порыв Бессмертных мыслей вне сомнений. И он умчался, пробудив Толпы забытых откровений. То бесконечность пронесла Над падшим духом ураганы. То Вечно-Юная прошла В неозаренные туманы. 29 июля 1900
«Последний пурпур догорал…» Последний пурпур догорал, Последний ветр вздохнул глубоко, Разверзлись тучи, месяц встал, Звучала песня издалека. Все упованья юных лет Восстали ярче и чудесней, Но скорбью полнилась в ответ Душа, истерзанная песней. То старый бог блеснул вдали, И над зловещею зарницей Взлетели к югу журавли Протяжно плачущей станицей. 4 августа 1900 «Не утоленная кровавыми струями…» Не утоленная кровавыми струями, Безмолвствует земля. Иду вперед поспешными шагами, Ищу от жертв свободные поля. Но, как в темнице узник заключенный, Ищу напрасно: кровь и мрак! Лишь там, в черте зари окровавленной — Таинственный, еще невнятный знак. 14 августа 1900 «Я видел мрак дневной и свет ночной…» Я видел мрак дневной и свет ночной. Я видел ужас вечного сомненья. И го́спода с растерзанной душой В дыму безверья и смятенья. То был рассвет великого рожденья, Когда миров нечисленный хаос Исчезнул в бесконечности мученья. — И всё таинственно роптало и неслось. Тяжелый огнь окутал мирозданье, И гром остановил стремящие созданья. Немая грань внедрилась до конца. Из мрака вышел разум мудреца, И в горной высоте — без страха и усилья — Мерцающих идей ему взыграли крылья. 22 августа 1900 «Твой образ чудится невольно…» Твой образ чудится невольно Среди знакомых пошлых лиц. Порой легко, порою больно Перед Тобой не падать ниц. В моем забвеньи без печали Я не могу забыть порой, Как неутешно тосковали Мои созвездья над Тобой. Ты не жила в моем волненьи, Но в том родном для нас краю И в одиноком поклоненьи Познал я истинность Твою. 22 сентября 1900 «Ночь грозой бушевала, и молний огни…» Ночь грозой бушевала, и молний огни Озаряли гряду отдаленных холмов; Только утром я поднял безжизненный труп И зарыл под холмами, у края земли. День прошел молчалив и таинственно свеж. Ввечеру подошла непроглядная тьма, И у края земли, над холмами вдали Я услышал безжизненный голос тоски. Я пытался разбить заколдованный круг, Перейти за черту оглушающей тьмы, Но наутро я сам задохнулся вдали, Беспокойно простертый у края земли. 24 сентября 1900 «Курятся алтари, дымят паникадила…» Курятся алтари, дымят паникадила Детей земли. Богиня жизни, тайное светило — Вдали. Поют торжественно; победно славословят Немую твердь. И дланями пустынный воздух ловят, Приемля смерть. Неуловимая, она не между нами И вне земли. А мы, зовущие победными словами, — В пыли. 29 сентября 1900 «Ты была у окна…» Ты была у окна, И чиста и нежна, Ты царила над шумной толпой. Я стоял позабыт И толпою сокрыт В поклоненьи любви пред тобой. Мне казалось тогда, Что теперь и всегда Ты без мысли смотрела вперед. А внизу, у окна, Как морская волна, Пред тобой колыхался народ. Поклоненьем горда, Ты казалась всегда Одинокой и властной мечтой. И никто не слыхал, Как твой голос звучал, — Ты в молчаньи владела толпой. Я стоял позабыт И толпою сокрыт. Ты без мысли смотрела вперед, И чиста, и нежна; А внизу, у окна, Вкруг меня волновался народ. 12 октября 1900 «Поклонник эллинов — я лиру забывал…» Поклонник эллинов — я лиру забывал, Когда мой путь ты словом преграждала. Я пред тобой о счастьи воздыхал, И ты презрительно молчала. И я горел душой, а ты была темна. И я, в страданьи безответном, Я мнил: когда-нибудь единая струна На зов откликнется приветно. Но ты в молчании прошла передо мной, И, как тогда, одним напоминаньем Ты рвешь теперь и мучаешь порой Мои эллинские призванья. |
