2 сентября 1901. Церковный лес III. С.-Петербург. Осень и зима 1901 года «Смотри — я отступаю в тень…» Смотри — я отступаю в тень, А ты по-прежнему в сомненьи И всё боишься встретить день, Не чуя ночи приближенья. Не жди ты вдохновенных слов — Я, запоздалый на границе, Спокойно жду последних снов, Забытых здесь, в земной темнице. Могу ли я хранить мечты И верить в здешние виденья, Когда единственная ты Не веришь смертным песнопеньям? Но предо мной кружится мгла, Не чуя мимолетней боли, И ты безоблачно светла, Но лишь в бессмертьи, — не в юдоли. 20 сентября 1901 «Пройдет зима — увидишь ты…» Пройдет зима — увидишь ты Мои равнины и болота И скажешь: «Сколько красоты! Какая мертвая дремота!» Но помни, юная, в тиши Моих равнин хранил я думы И тщетно ждал твоей души, Больной, мятежный и угрюмый. Я в этом сумраке гадал, Взирал в лицо я смерти хладной И бесконечно долго ждал, В туманы всматриваясь жадно. Но мимо проходила ты, — Среди болот хранил я думы, И этой мертвой красоты В душе остался след угрюмый. 21 сентября 1901 «Встану я в утро туманное…» Встану я в утро туманное, Солнце ударит в лицо. Ты ли, подруга желанная, Всходишь ко мне на крыльцо? Настежь ворота тяжелые! Ветром пахнуло в окно! Песни такие веселые Не раздавались давно! С ними и в утро туманное Солнце и ветер в лицо! С ними подруга желанная Всходит ко мне на крыльцо! 3 октября 1901 «Ранний час. В пути незрима…» Ранний час. В пути незрима Разгорается мечта. Плещут крылья серафима, Высь прозрачна, даль чиста. Из лазурного чертога Время тайне снизойти. Белый, белый ангел бога Сеет розы на пути. Жду в пленительном волненьи — Тайна плачущей жены Разомкнет златые звенья, Вскроет крылий белизны. 4 октября 1901 «Ты уходишь от земной юдоли…» Ты уходишь от земной юдоли, Сердца лучшего любовь тебе несут. Страшных снов не жди от новой воли, — Хоры ангелов, не смертных, припадут. Припадут и снимут власяницы — Символ здешних непомерных бед. Я, в тоске, покину на границе Твой нездешний, твой небесный след. Покидай бессилье мирозданья, Твой покой теперь ненарушим. Предо мною — грань богопознанья, Неизбежный сумрак, черный дым. 6 октября 1901 «Снова ближе вечерние тени…» Снова ближе вечерние тени, Ясный день догорает вдали. Снова сонмы нездешних видении Всколыхнулись — плывут — подошли. Что же ты на великую встречу Не вскрываешь свои глубины? Или чуешь иного предтечу Несомненной и близкой весны? Чуть во мраке светильник завижу Поднимусь и, не глядя, лечу. Ты жив сумраке, милая, ближе К неподвижному жизни ключу. 14 октября 1901 «Я бремя похитил, как тать…» Я бремя похитил, как тать, Несчастье разбил я на части, Но, боже! как тяжко внимать Чужой нарастающей страсти! Волна, забегая вперед, У ног разобьется нещадно И жадно меня обдает, Бессильного, пеною хладной. Не знаю — за дальней чертой Живет ли лазурное счастье… Теперь я внимаю чужой И всё нарастающей страсти. 14 октября 1901 «Хранила я среди младых созвучий…» Хранила я среди младых созвучий Задумчивый и нежный образ дня. Вот дунул вихрь, поднялся прах летучий, И солнца нет, и сумрак вкруг меня. Но в келье — май, и я живу, незрима, Одна, в цветах, и жду другой весны. Идите прочь — я чую серафима, Мне чужды здесь земные ваши сны. Идите прочь, скитальцы, дети, боги! Я расцвету еще в последний день, Мои мечты — священные чертоги, Моя любовь — немеющая тень. 17 октября 1901 «Медленно в двери церковные…» Медленно в двери церковные Шла я, душой несвободная, Слышались песни любовные, Толпы молились народные. Или в минуту безверия Он мне послал облегчение? Часто в церковные двери я Ныне вхожу без сомнения. Падают розы вечерние, Падают тихо, медлительно. Я же молюсь суевернее, Плачу и каюсь мучительно. |
