27 июля 1898. Боблово «Странно: мы шли одинокой тропою…» Странно: мы шли одинокой тропою, В зелени леса терялись следы, Шли, освещенные полной луною, В час, порождающий страсти мечты. Стана ее не коснулся рукою, Губок ее поцелуем не сжег… Всё в ней сияло такой чистотою, Взор же был темен и дивно глубок. Лунные искры в нем гасли, мерцали, Очи, как будто, любовью горя, Бурною страстью зажечься желали В час, когда гасла в тумане заря… Странно: мы шли одинокой тропою, В зелени леса терялся наш след; Стана ее не коснулся рукою… Страсть и любовь не звучали в ответ… Лето 1898
«Я шел во тьме к заботам и веселью…» Тоску и грусть, страданья, самый ад, Всё в красоту она преобразила. Гамлет Я шел во тьме к заботам и веселью, Вверху сверкал незримый мир духо́в. За думой вслед лилися трель за трелью Напевы звонкие пернатых соловьев. И вдруг звезда полночная упала, И ум опять ужалила змея… Я шел во тьме, и эхо повторяло: «Зачем дитя Офелия моя?» 2 августа 1898 Идеал и Сириус Я долго странствовал по свету, Я всё увидел, всё узнал, Но, мглой туманною одета, Ты мимо шла, мой идеал. Я много понял звезд лучистых, Одна лишь тайный свет лила, Как лунный отблеск серебристый, Была печальна и светла. И долго вещие зеницы Смотрели в сумрачный туман, Где ярко-красные зарницы Мрачили неба океан. Теперь я понял тайну ночи, Нашел Тебя, мой Идеал… Твои лишь ныне блещут очи, Как вечно Сириус сверкал!.. 7 августа 1898. Дедово «В море одна лишь волна — быстротечная…» В море одна лишь волна — быстротечная. В небе одна лишь звезда — бесконечная. В мире одна лишь душа — вечная. 12 августа 1898 «В моей душе больной и молчаливой…» В моей душе больной и молчаливой Сложилась песня чудная одна, Она не блещет музыкой красивой, Она туманна, сумрачна, бледна. В ней нет напева, звук ее нестройный Не может смертный голос передать, Она полна печали беспокойной… Ее начало трудно рассказать… Она одна сложилась из созвучий Туманной юности и страждущей любви, Ее напев чарующий, певучий Зажег огни в бледнеющей крови. И счастлив и несчастен бесконечно Тот смертный, чью она волнует кровь, Он вечно страждет, радуется вечно, Как человек, как гений, как любовь!.. 20 августа 1898. Шахматово Поляна в Прасолове-Эскинском. «Табор шел. Вверху сверкали звезды…» Цыгане шумною толпой По Бессарабии кочуют… Табор шел. Вверху сверкали звезды. Кончил он тяжелый, трудный путь, Кончил буйной прихоти наезды И, усталый, жаждал отдохнуть. Но в сердцах еще играла дико Кровь, и темный лес гремел, Пробужденный звоном, свистом, криком, На веселье сумрачно глядел. Так кончали буйные цыгане Дикой, звонкой прихоти наезд… В высоте, на темном океане Меркли, гасли легионы звезд. 22 августа 1898 «Как мучительно думать о счастьи былом…» Как мучительно думать о счастьи былом, Невозвратном, но ярком когда-то, Что туманная вечность холодным крылом Унесла, унесла без возврата. Это счастье сулил мне изнеженный Лель, Это счастье сулило мне лето. О, обманчивый голос! певучая трель! Ты поешь и не просишь ответа! Я любил и люблю, не устану любить. Я по-прежнему стану молиться. Ты, прекрасная, можешь поэта забыть И своей красотой веселиться. А когда твои песни польются вдали Беспокойной, обманчивой клятвой, Вспомню я, как кричали тогда журавли Над осенней темнеющей жатвой. 23 сентября 1898. Петербург «Что будет в сердце, в мыслях и в уме…» Что будет в сердце, в мыслях и в уме, Когда, любя таинственно и нежно, Вампира ты увидишь в полутьме С глазами, полными, как океан безбрежный? Я вижу женщину. Она бросала страсть Глазами чудными и страшными, как пламень. Казалось, вся земли и неба власть Таилась в них, — а сердце было камень. Она смеялась смехом сатаны, И этот смех отталкивал и жалил. Глаза сверкали, радости полны, И каждый в них хоть часть души оставил. О, если б броситься и жадно обнимать, И целовать, и выпить страсть вампира, Потом убить, на части растерзать И части сердца трепетно слагать К ногам на миг забытого кумира! 30 сентября 1898 «Душа моя тиха. В натянутых струнах…» Душа моя тиха. В натянутых струнах Звучит один порыв, здоровый и прекрасный, И льется голос мой задумчиво и страстно. И звуки гаснут, тонут в небесах… Один лишь есть аккорд, взлелеянный ненастьем, Его в душе я смутно берегу И с грустью думаю: «Ужель я не могу Делиться с Вами Вашим счастьем?» Вы не измучены душевною грозой, Вам не узнать, что в мире есть несчастный, Который жизнь отдаст за мимолетный вздох, Которому наскучил этот бог, И Вы — один лишь бог в мечтаньи ночи страстной, Всесильный, сладостный, безмерный и живой… |
