- Все это очень интересно, товарищи, - не вытерпел сексманьяк, - но почему именно при коммунизме мы так мучаемся?! Ведь должны же быть счастливы и довольны, при таком-то строе, а нам так хреново!
Ходоки начали оживленный обмен мнениями на поднятую их товарищем тему:
- Мы сегодня, оказывается, уже живем лучше, чем завтра!
- Так плохо, но боюсь: будет еще хуже, - сформулировал мысль какой-то пессимист.
- Так плохо, что хуже быть не может! - опроверг его оптимист.
- Ишь, как запели! - прервала их какая-то женщина. - А зачем этот мерзкий Октябрьский переворот устраивали?! Я ведь русский народ предупреждала еще тогда, чем все кончится! Послушайте еще раз мое стихотворение «Веселье»:
«Блевотина войны – октябрьское веселье!
От этого зловонного вина
Как было омерзительно твое похмелье,
О бедная, о грешная страна!
Какому дьяволу, какому псу в угоду,
Каким кошмарным обуянный сном
Народ, безумствуя, убил свою свободу,
И даже не убил – засек кнутом?
Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой,
Смеются пушки, разевая рты...
И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,
Народ, не уважающий святынь!»
- Действительно, я смеюсь! - загоготал довольный Сатана.
- Опять вещают вражеские голоса, - поморщился Сталин.
- Кто это? - спросил Ельцин.
- Великая поэтесса Зинаида Гиппиус, - ответил философ. - Постоянно из нашей с нею общей Зоны Творческих Душ обличает большевиков. Жаль только, что ее, как и при жизни, мало кто слушает. Видишь, вон, Молотов и бровью не повел, токует себе, как тетерев! Хотя и Ленин, и Сталин, знатоки поэзии, страдают от великих и, главное, справедливых стихов очень сильно...
- Какой н-несознательный товарищ! - критиковал тем временем сексманьяка Вячеслав Михайлович. - Расскажу вам х-характерный эпизод из своей жизни. «Помню: м-метель, снег валит, мы идем со Сталиным вдоль Манежа. Это еще охраны не б-было. Сталин в шубе, в-валенках, ушанке. Никто его не узнает. Вдруг какой-то нищий к нам п-прицепился: «Подайте, г-господа хорошие!». Сталин полез в карман, достал д-десятку, дал ему, и пошли дальше. А нищий нам в-вслед: «У, буржуи проклятые!»
- Я потом смеялся: «Вот и пойми наш народ! Мало дашь – плохо, много – тоже плохо!» И сделал для себя выводы, - многозначительно сказал Иосиф Виссарионович.
- Постойте, товарищи, не сводите все к национальным психологическим особенностям советских людей, здесь проблема гораздо глубже, и ответ должен быть теоретически обоснован. Скажите, друзья мои, - обратился Ильич к ходокам, - где вы слышали или читали, что отдельные индивидуумы при коммунизме не будут мучиться?! Не все общество в целом – оно будет архисчастливым, а конкретные его члены, рядовые звенья, так сказать. Я этого никогда и нигде не писал! Товарищи Маркс и Энгельс, а вы?
- Мы о таком не то что не писали – даже не думали, - отозвался классический во всех смыслах дуэт.
- Господа Маркс и Энгельс, у вас есть случай сказать: «Пролетарии всех стран, извините!» - призвал Ницше. Ленин взглядом попытался его уничтожить, не преуспел и продолжил опрос:
- Товарищ Сталин?
- Я о мучениях, конечно, много и плодотворно размышлял – но в несколько ином плане, и уж, естественно, свои мысли не обнародовал, - сделал полупризнание «дядюшка Джо».
- Видите, товарищи, в чем дело. Вы раньше совершили немало ошибок и скверных поступков, поэтому теперь страдаете от угрызений совести. И коммунизм здесь ни при чем...
- Мне явно требуется специалист по зрению и слуху, - пробормотал Ницше.
- Зачем? - удивился Ельцин.
- Слышу одно, а вижу другое!
- Все-таки сдается мне, товарищ Ленин, что мы в аду, а не в коммунистическом обществе находимся, - интеллигент собрал воедино всю небольшую порцию смелости, которой обладал. - Хорошо-хорошо, - увидев выражение лиц Ленина, Сталина и Ко, пошел он на попятную, - если Вы считаете, что я неправ, я не буду больше об этом говорить...
- «И не говорите! - крикливо и резко, и многозначительно перебил паникера Ильич, - и благо Вам, если не будете говорить, ибо я буду беспощаден ко всему, что пахнет контрреволюцией!.. и против контрреволюционеров, кто бы они ни были (ясно подчеркнул он), у меня имеется товарищ Урицкий!... ха-ха-ха, Вы, вероятно, его не знаете!.. Не советую Вам познакомиться с ним!..» Да и с Дзержинским не стоит! И с Менжинским!
И глаза его озарились фанатически-злобным огоньком. В словах его, взгляде все почувствовали и прочли явную неприкрытую угрозу...
- А у меня есть еще Ягода, Ежов, Берия, Абакумов, Игнатьев, - Сталин пополнил список наркомов и министров госбезопасности и внутренних дел. - Кстати, один из вас, товарищи ходоки (или правильнее величать вас: господа?), перед смертью клеветал на Советскую власть: «Мне сейчас семьдесят лет. Присудили «десятку». Хрен я им доживу!» Сказать: кто?
- Не надо! - съежилась одна из душонок.
- И остальных спрошу: были ли вы при социализме репрессированы, а если нет, то почему?
- Да мы ж что, - пошел на попятную маньяк. - У нас в народе ведь как? Сначала вроде посмотришь, так ... твою мать, а как приобвыкнешь, подумаешь, как следует, так и х.. с ним! Нет еды, развлечений, баб – ничего нет. И – ничего!
- Вот она, коллективная мудрость советских людей! И как образно, емко, эмоционально выражена! - пришел в восторг Ницше.
- Ну, мы, пожалуй, пойдем, - хором заявили ходоки. - Дел еще много...
- «За работу, товарищи!» - Ильич протянул руку вперед, изображая собственную статую.
- «Верной дорогой идете, товарищи!» - кинул знаменитую фразу и Сталин. - Коммунизм на горизонте!
- Вы правы, герр Джугашвили, если учесть, что горизонт – линия кажущегося соприкосновения неба и земли, удаляющаяся по мере приближения к ней, - как бы подтвердил слова Вождя философ.
Посетителей, кроме Ельцина и Ницше, тем временем словно ветром сдуло.
- «На баррикады! На баррикады!
Сгоняй из дальних, из ближних мест...
Замкни облавой, сгруди, как стадо,
Кто удирает – тому арест.
Строжайший отдан приказ народу,
Такой, чтоб пикнуть никто не смел.
Все за лопаты! Все за свободу!
А кто упрется – тому расстрел.
И все: старуха, дитя, рабочий -
Чтоб пели Интер-национал.
Чтоб пели, роя, а кто не хочет
И роет молча – того в канал!
Нет революций краснее нашей:
На фронт – иль к стенке, одно из двух.
...Поддай им сзаду! Клади им взашей,
Вгоняй поленом мятежный дух!
На баррикады! На баррикады!
Вперед, за «Правду», за вольный труд!
Колом, веревкой, в штыки, в приклады...
Не понимают? Небось поймут!» - прочитала из Зоны Творческих Душ свое стихотворение «Осенью (сгон на революцию)» неистовая Зинаида Гиппиус и добавила лозунг: «Да здравствует советский народ – вечный строитель коммунизма!».
Всем, кроме Ницше, никогда не бывшего коммунистом, стало плохо. Пользуясь этим, философ задал очередной вопрос:
- Странно, герр Ульянов, Вы так хамили Сатане, а с этими простыми людьми говорили очень спокойно, просто-таки мило, если не считать угроз в конце беседы. Почему бы?
Ему ответил Сталин:
- «Любой политический авангард бессилен без хотя бы молчаливой поддержки масс». Ее Владимир Ильич и обеспечивает. А Дьявол все равно будет на нашей стороне бороться с Богом, хоть в рожу ему плюй...
- Что касается угроз, - дополнил Ильич, - то я адресовал их не всем ходокам, а исключительно этому «скорбному главою» интеллигентишке!
- Как можно, герр Ульянов... Интеллигенция – это общенародный мозг...
- «Интеллигенция – не мозг нации, а говно нации»! Мы свою, народную интеллигенцию вырастим!
- Свои собственные фекалии чем же лучше чужих?! «... Тот, кто мнит: я обладаю истиной, - сколь много он не замечает!» Но вот хотелось бы сказать кое-что насчет России... Канцлер Бисмарк сочинил отличный афоризм: «Если хотите поставить эксперимент по построению социализма – возьмите страну, которую не жалко». А мне вот вашу страну жалко...
