- Это какой-то первобытный натуральный обмен, а не высшая формация! - выразил недоумение Ницше.

- Но какой-то учет будет? «Социализм есть учет», так Ленин учил... - вспомнил интеллигент.

- «... И контроль», - Ильич дополнил свое знаменитое изречение.

- «С-самый строгий. Самый строгий. Коммунизм дальше идет, потому что тогда будет такое изобилие, тогда надо не только уничтожить классы, а уничтожить разницу между физическим и у-умственным трудом. Меж г-городом и деревней можно уничтожить, но еще останется разница в уровне». Что мы и наблюдаем. Ясно ведь видно, что вы – с-селяне и интеллигенция, пролетарии таких дискуссий не затевают. И физический труд в н-нашем обществе исчез, он слился с умственным...

- Если уничтожить классы, как же останется разница между городом и деревней?

- «Энгельс г-говорил об этом, что крестьянства не будет, но жители гор б-будут жить в других условиях и не захотят у подножия жить. У них свои проблемы. Нельзя все это будет уравнять, и нет в этом н-необходимости, и никто этому мешать не будет. Хочешь в д-деревне жить – пожалуйста, но ты будешь в менее культурных условиях жить. И театров будет м-меньше у тебя. Возможно, у тебя б-будут кино и телевизор». А может, и не будут – как сейчас...

- Без них никак нельзя! - всполошился Ницше. - Как и без телефона! Ведь продукты заказываются при коммунизме по телефону, а выдаются по телевизору. Невиданный технический прогресс!

- А почему мы ни продпайка, ни зарплаты не получаем? - не унимался интеллигент.

- «...При социализме, Ленин говорил, никто из д-должностных лиц не будет получать выше среднего рабочего... включая и с-секретаря Генерального, и председателя Совнаркома, Совета Министров... Это осуществляла Парижская к-коммуна. Но разве у нас это есть?.. А главное в том, что нельзя п-преодолеть бюрократизм, пока один 100 получает, а другой 1000 в месяц...»

- Вам оклад платили или Вы были на государственном обеспечении? - философ не упустил возможности узнать нечто новое.

- «Оклад».

- А сколько?

- «Не знаю. Никогда не интересовался. Практически неограниченно. По потребности. На жизнь имеешь, вот и все. В этих пределах».

- Все-таки, наверное, герр Джугашвили здесь переборщил.

- «Безусловно. И не только Сталин, все мы тут... Я много думал над этим, между прочим. Никому нельзя. Никому нельзя».

Как это: никому? Мне – можно, подумал Ельцин.

Вячеслав Михайлович тем временем все предавался приятным воспоминаниям:

- «Зарплата у нас была, конечно. Видите, в отношении нас это нарушалось, потому что зарплата, а кроме того, все обеспечено. Фактически на государственном обеспечении. Я сейчас точно не могу сказать, сколько мне платили – менялось это несколько раз. После войны, кроме того, это уже инициатива Сталина, ввели так называемые пакеты. В закрытом пакете присылали деньги, очень большие деньги – военным и партийным руководителям. Нет, это было, конечно, не совсем правильно. Размеры были не только чрезмерны, а неправильны».

- А сколько Иосифу Виссарионовичу доставалось?

- «Сколько Сталин получал, никто не может сказать. Имел несколько дач... Ну как можно, сколько получал? А личного почти ничего не было. Заштопанный китель генералиссимуса.

Парторганизация у нас была, взносы платили. Я в последнее время состоял на учете в Министерстве иностранных дел. А когда исключать меня надо было, меня зачислили в ячейку Управления делами Совета Министров.

Сталин где состоял, не знаю. На собрания мы, конечно, не ходили. Должны были где-то числиться, взносы платили, и все. Получали гонорары за статьи, за речи... За официальные выступления не получали, а если статьи какие-нибудь... Но не брали».

- Не следует преувеличивать аскетизм товарища Сталина, - поморщился Ленин. - Я тоже в одном костюме пару лет ходил (уже после Октября, заметьте!). Нарком продовольствия Цюрупа в голодные обмороки падал. Это – правда, а не пропаганда! А Иосиф Виссарионович... Мне уже тут авиаконструктор Яковлев доложил, как ему поручили разработать новый тип самолета, - такой, чтобы мог садиться в долину длиной 300 метров. Как раз в таком месте у Сталина на Кавказе дача имелась, трудно ему было ежедневно свежую почту доставлять. Новый тип аэроплана разработать и построить – архиогромных денег стоит! А его постоянные пиры с дорогущими винами, продуктами. Он жил куда лучше, чем члены Политбюро при мне!

- У Вас неполная информация, товарищ Ленин, - возмутился Сталин. - Не судите всех по себе. В 20-е годы только мы с Вами жили скромно, Троцкий, Зиновьев, Каменев да и все почти остальные члены ЦК как сыр в масле катались – им было куда лучше, чем буржуазии при царе! А насчет моих дач... Раиса Горбачева как-то раз осмотрела одну из них, скривилась и уехала через двадцать минут. Так и простояла моя скромная халупа не востребованной ни одним из горбачевско-ельцинских прихватизаторов. А на дачке в Рице, фактически отдаленном высокогорном хуторе, я принимал Мао Цзедуна и Тито. Председатель КПК подарил мне огромный кимберлитовый алмазный стержень с богатейших россыпей драгоценных камней Китая. Когда сдохшие демократы узнали, что я не удосужился его спереть, то изумились до умопомрачения. Не в их это стиле. Им не понять, почему Хозяин не ворует в собственном доме, как и в своей стране.

- Я тоже вел скромный образ жизни, - похвастался Гитлер, - в одежде, еде, уходе за собой и т.п.

- Ой, какие мы неприхотливые! - засюсюкал Дьявол. - А я бы вам напомнил, что вы оба были безраздельными хозяевами своих стран и бюджетов, вам лично принадлежали все национальные богатства и жизнь каждого подданного, причем вы претендовали еще и на души своих граждан. Но самым главным, конечно, было то обстоятельство, что государственный бюджет был вашим собственным карманом. Во что обходилась бесчисленная охрана вождей? «Скромник» Сталин имел несколько поместий на юге, каждое из них всегда было готово к его приезду, то есть там содержались прислуга и охрана, все находилось в том же порядке, как и во время пребывания генсека. Делалось это не только из почтения к хозяину, но и по соображениям безопасности: никто не должен был знать, где он находится в данный момент. Во время его переездов (самолетов он боялся) гнали подряд несколько железнодорожных составов, тоже из соображений безопасности, а вдоль всего пути следования дежурили тысячи сотрудников карательных органов. Примерно так же жил-поживал и фюрер. Так что врать о своей сверхскромности нечего! А ты, «каменная жопа», продолжай брехать!

- Но у нас здесь при коммунизме такое изобилие продуктов, что мы перестали в них нуждаться, - вернулся к своему политическому ликбезу Молотов.

- Переход количества в качество, - объяснил Ильич.

- Какой-то непонятный вывод напрашивается, - попытался потереть себе призрачный лоб интеллигент. - Если человек не получает совсем никаких материальных благ – это свидетельство того, что он живет при коммунизме?!

- Именно, батенька! - подтвердил Ульянов. - С одним большим добавлением: никто вообще ничего не получает! У всех и так все есть!

- Мы до коммунизма, слава Господу, на земле не дожили, а вот детей жалко, - заплакал кто-то из зоны царской России.

- А вот я в Программе партии читал, что, если в других странах увидят, что мы лучше их живем, пойдут за нами, - не унимался интеллигент.

- «Вы п-повторяете хрущевщину, - поморщился Молотов. - Это п-потребительство, да еще национализм. Если б большевики ждали, когда все станут г-грамотными, у нас и революции не было бы. Рабочие в западных странах живут л-лучше, чем мы, потому что буржуазия ограбила другие страны, не только свои. Десять р-рабов на одного англичанина. Рабочая аристократия. Если мы б-будем ждать или рассчитывать, что прежде поднимем свой уровень, а потом будут на нас равняться, мы не коммунисты, а националисты, которые з-занимаются только своими делами. Это хуже, чем х-хрущевщина, это утопизм».

- Если у них так плохо, а у нас так хорошо, то почему у нас так плохо, а у них так хорошо? - задался вечным российским вопросом интеллигент.