Нарком здравоохранения Семашко: «... Склероз поразил прежде всего мозг, то есть тот орган, который выполнял самую напряженную работу за всю жизнь Владимира Ильича. Болезнь поражает обыкновенно наиболее уязвимое место, таким уязвимым местом у Владимира Ильича был головной мозг: он постоянно был в напряженной работе, он систематически переутомлялся, вся напряженная деятельность и все волнения ударяли прежде всего по мозгу.

Отсюда понятна и безуспешность лечения. Ничто не может восстановить эластичность стенок сосудов, особенно если она дошла уже до степени обызвествления, до каменного состояния; не пять и не десять лет, очевидно, этим болел Ленин, не обращая должного внимания в начале болезни, когда ее легче было задержать, если не устранить».

- А я что-то слышал насчет наследственного сифилиса... - пробормотал Ницше – но так, чтобы все его услышали.

Профессор Абрикосов: «... Были произведены тщательные микроскопические исследования. Заключение подтвердило данные вскрытия, еще раз было установлено, что единственной основой всех изменений является атеросклероз артериальной системы, с преимущественным поражением артерий мозга. Никаких указаний на специфический характер процесса (сифилис и др.) ни в сосудистой системе, ни в других органах не обнаружено».

Профессор Россолимо: «Еще до смерти Ленина в разговоре с Анной Ильиничной на другой день консилиума я заявил, что «положение крайне серьезно и надежда на выздоровление явилась бы лишь в том случае, если бы в основе мозгового процесса оказались бы сифилитические изменения сосудов». Так что ни о каком сифилисе речи не могло быть!

Оправившись, создатель СССР снова заходил по комнате.

- «Да, я говорю, несбыточные мечтания, - продолжил он свою отповедь Дьяволу. - И горе нам было бы, нам и всему» аду, «если бы каким-нибудь хоботом, какой-нибудь нелепой авантюрой Россия, или какой угодно, даже самый цивилизованный по нынешним временам народ», то бишь зона, «был бы ввергнут» в поклонение Дьяволу «в современную нам эпоху! Это явилось бы бедствием, мировым бедствием, от которого» инфернальное «человечество не оправилось бы в течение столетий! Да, прав Иисус Христос, - что ни говорите, а Он был не дурак, и Вам, милейший, следовало бы помнить, что Он говорил... «Блюдите, да не соблазните единого от малых сих»... А что такое народ, толпа?! Это именно те «малые», о которых Он говорил!.. Это соблазн - преступление перед всем миром, перед всем человечеством!! Да, именно. И сколько все мы, пишущие, и говорили, и писали, предостерегая от увлечения... утопиями, сколько мы доказываем, что всякого рода фурьеризмы (от Фурье – пояснил спутнику эрзац-Вергилий), прудонизмы (от Прудона) и оуэнизмы (от Оуэна) ведут только, в конечном счете, к реации, глубокой душной безысходной реакции, чреватой, знаете чем?!» - и он вплотную остановился перед Сатаной, как бы ожидая от него ответа...

Но тот, точно из-за угла мешком пришибленный, упорно молчал. Ильич ждал. Дьявол, как школьник, не приготовивший уроки, не зная, что сказать, стал откашливаться.

- «Хе, - злорадно снова заговорил Ленин, - «экхе-экхе», - передразнил он Повелителя мух, - вот то-то и оно, что «экхе»... Так вот я Вам скажу, мой мудрый и почтеннейший Сократ, чем это чревато. Неизбежная в таком случае реакция привела бы к тому, что здоровая сама по себе идея» борьбы с боженькой «погибла бы, если не совсем, то ее движение было бы застопорено на много десятилетий! Человечество надолго бы было иммунитировано (от слова иммунитет – снова сыграл в переводчика Ницше) этой предохранительной вакциной» от дьяволизма «и получило бы полнейший отврат к нему... Конечно, в конце концов наше дело восторжестует, но эта реакция, повторяю, задержала бы поступательное движение его и столь любезную Вашему сердцу, не говорю, уму – об уме не приходится говорить» – идею недопущения Божьего царства... «И мы, убежденные социалисты-диалектики не можем иначе, как с глубокой враждой, относиться к максимализму, под каким бы соусом он не подавался, как к самому реакционному течению...»

- Не мог бы ты объяснить, что имеешь ввиду? - попросил Дьявол, не решившийся обвинить собеседника в пустословии; чем-чем, а этим Ленин никогда не страдал. Тот, наконец, снизошел до расшифровки своих мыслей:

- Вы же не будете заставлять нас убеждать сотни миллионов атеистов в том, что Бог есть?

- Нет, конечно...

- Но если Бога не существует, то и Дьявол – выдумка попов?

- Логично.

- Чего ж Вы принуждаете нас советскому народу внушать гнилую идейку о Вашем существовании?! Хотите, чтобы, поклонившись Вам, они получили убедительное доказательство наличия во Вселенной ее Творца?! Вы же нам всю многолетнюю идеологическую работу разрушите! А наша подпольная... извините, подземная Коммунистическая партия? Вот мы, здесь присутствующие, - он обвел взглядом Политбюро, - так славно потрудились во имя наших общих целей – и Вы хотите все погубить?! «Нет, господа хорошие, - забываясь постепенно, продолжал он, упустив из вида, что в кабинете присутствовал лишь один его оппонент, - коллегия, руководящая партийным органом, стоит на страже партийной дисциплины, она охраняет единство партии от всяких поползновений демонстрировать какой-то разброд... И мы не потерпим никаких вылазок, от кого бы они не исходили, против ее цельности! Так и знайте, не потерпим!..»

Люцифер молчал, пораженный этим нахальством, всей нелепостью его диктаторского поведения... Но ведь Ульянов кругом прав, так что трудно было возражать. Сатане оставалось только смотреть Ленину прямо в глаза, выражение которых становилось, по мере того, как тот говорил, все более наглым и злым.

- «Быть великим – значит: дать направление», - восхитился Ницше, высоко ценивший в людях дар полемиста.

- «Ленинский стиль – это сочетание русского размаха с американской деловитостью», - не удержался от похвалы и Сталин.

- «Человек выпрямляет кривые пути; Гений идет кривыми», - процитировал одну из своих «пословиц ада» Вильям Блейк.

- Ты – мой достойный последователь, - только и нашел что сказать владыка преисподней. — Ладно. Согласен, до окончательной победы над Богом поклонение мне атеистов, включая ваших советских адозаключенных, отменяется.

- Вот и хорошо. «Опасны не ошибки, а упрямая их защита», - Ленин тоже сделал комплимент Дьяволу, от которого того перекосило.

- А теперь открой: каким таким важным делом ты все время занят?

- Думаю.

Ницше попытался зааплодировать.

… О высшей самодисциплине Ленина свидетельствуют 7000 листов, которые он написал только цитатами. Одни его конспекты заполнят большой книжный шкаф...

- Почему в одиночестве?

- Учась в гимназии, я никому и никогда не давал списывать. Когда приходили гости, убегал из дома через окно. Потому что при жизни «не любил глупых людей с глупыми разговорами».

Дьявол не уставал допытываться:

- Над чем размышляешь? Или это секрет даже от меня?

- Никаких секретов у меня нет, всю жизнь заранее предупреждал в своих книгах человечество о том, что собираюсь с ним делать. Тайны хороши в тактических вопросах: когда и где собрать съезд, сделать экспроприацию, раздобыть денег. Что касается стратегических целей, то их скрывать вредно. «Идея становится всесильной, когда она овладевает массами». Значит, главные замыслы прятать от мира нельзя.

- Так какие идеи ты вынашиваешь?

- Примитивно говоря, теологические...

- Да Вы что, товарищ Ленин? - охнул Жданов. - Теология – продажная девка небесного империализма...

- Заткнись, дурак! - резко оборвал своего идеолога Сталин.

- А поподробнее? - продолжил допрос Дьявол.

- Я пишу в уме книгу «О возможностях построения коммунизма в одном отдельно взятом аду».

- Ты же вроде что-то подобное там, на земле писал?

- Не путайте. Там он сочинил опус «О возможности построения социалистического ада в одной отдельно взятой стране – Российской империи» и претворил его в жизнь, - съехидничал Ницше.

Ленин среагировал на злую реплику совершенно неожиданным образом.