Уроки герра Ницше, а также моих врагов: социал-демократов и коммунистов — позволили мне стать непобедимым в политической борьбе. Уже в начале деятельности я заявил, что «главное не в том, чтобы привлечь на свою сторону жаждущее лишь порядка и спокойствия бюргерство, чья политическая позиция продиктована прежде всего трусостью, но в том, чтобы воодушевить своими идеями рабочих. И все первые годы борьбы ушли на то, чтобы привлечь рабочих на сторону НСДАП.
При этом использовались следующие средства:
1.Подобно марксистским партиям, я также распространял политические плакаты огненно-красного цвета.
2.Я использовал для пропаганды грузовики, причем они были сплошь оклеены ярко-красными плакатами, увешаны знаменами, а мои люди с них хором выкрикивали лозунги.
3.Я позаботился о том, чтобы все сторонники Движения приходили на митинги без галстуков и воротничков и не особенно принаряжались, дабы тем самым вызвать доверие к себе простых рабочих.
4.Буржуазные элементы, которые — не будучи истинными фанатиками моих идей — хотели примкнуть к НСДАП, я стремился отпугнуть громкими выкриками пропагандистских лозунгов, неопрятной одеждой участников митингов и тому подобными вещами, чтобы с самого начала не допустить в ряды Движения трусов.
5.Я всегда приказывал применять самые грубые методы при удалении из зала политических противников, так что вражеская пресса, которая обычно ничего не сообщала о наших собраниях, информировала читателей о причиненном там членовредительстве и тем самым привлекала внимание к митингам НСДАП.
6.Я послал несколько своих ораторов на курсы ораторского искусства других партий, чтобы таким образом узнать темы выступлений их представителей на дискуссиях и затем, когда те выступят на наших собраниях, дать им достойный отпор. Я всегда разделывал под орех выступающих в дискуссиях женщин из марксистского лагеря тем, что выставлял их на посмешище, указав на дыру в чулке, утверждая, что их дети завшивели и т.д. Поскольку разумные аргументы на женщин не действуют, а, с другой стороны, удалить их из зала нельзя, не вызвав протестов собравшихся, то это самый лучший метод обращения с ними.
7.Я, выступая в дискуссиях, всегда говорил свободно, без подготовки и приказывал членам партии подавать определенные реплики, которые — создавая впечатление - придавали силу моим высказываниям.
8.Когда же прибывали оперативные группы полиции, то я давал знак своим женщинам, и те указывали им на оказавшихся в зале противников или даже просто незнакомых людей, на которых полицейские бросались, ни в чем не разобравшись, как спущенные с цепи волкодавы. Это был наилучший способ отвлечь их внимание или даже просто избавиться от них.
9.Митинги других партий я разгонял, провоцируя там с помощью членов своей партии драки, потасовки и тому подобные вещи».
После захвата власти в Германии я передал большинство пропагандистских функций Геббельсу, но тем не менее самые важные направления курировал и контролировал лично.
В частности, я как-то заметил, что многие учреждения выполняют одну и ту же работу. «Я подчеркнул, что это никуда не годится, когда, к примеру, в каждом министерстве или в каком-нибудь еще руководящем органе есть свой собственный пропагандистский аппарат, ведающий прессой. Этим занимаются министерство пропаганды и отдел печати имперского правительства. Моя имперская канцелярия подает хороший пример, ибо я не стал организовывать при ней какой-либо специальный аппарат по вопросам печати и пропаганды. И тем не менее любые мои указания, касающиеся этой сферы, немедленно выполнялись. Даже во время поездок я мог с любой железнодорожной станции передать свои указания, и уже на следующее утро пресса, радио и т.д. подготавливали общественность к новым политическим установкам, например к тому, что Германия и Россия достигли взаимопонимания.
Только поставив всю прессу и весь пропагандистский аппарат под контроль одного государственного органа, можно обеспечить централизованное управление прессой. А централизованное управление прессой есть предпосылка того, что «общественность» будет верить прессе, а значит, она обретет силу воспитательного воздействия. Ибо только контролируемая пресса будет избавлена от того обилия противоречий в подаче информации, в освещении мотивов событий политической, культурной и прочей жизни, из-за которых она выглядит смешной в глазах населения, которые подрывают ее репутацию как провозвестника истины и лишают ее доверия, столь необходимого для формирования общественного мнения.
Насколько необычайно важным средством воспитания народа является пресса, этого так называемые националы никогда не понимали. При этом лишь немногие средства воспитания народа могут сравниться с прессой. Я, во всяком случае, приравнивал прессу к системе школьного обучения и отстаивал как в отношении прессы, так и в отношении школьного обучения ту точку зрения, что их управление и идейная ориентация ни в коем случае не должны определяться частнособственническими интересами».
Маленький пример того, к чему привел мой абсолютно верный подход к прессе как одному из главных инструментов пропаганды. В чем, вы думаете, «... секрет превращения «Фелькишер беобахтер» из маленькой газеты с числом подписчиков в несколько тысяч человек в издание с миллионными тиражами?
Заслуга в проведении реконструкции и расширения в первую очередь принадлежит рейхсляйтеру Аману, который, действуя по-армейски сурово, сумел заставить всех сотрудников работать с максимальной отдачей и с самого начала пресек все попытки смешивать административно-хозяйственную деятельность с журналистикой... Как часто Аман, передавая мне сведения о значительном улучшении финансового положения «Фелькишер беобахтер», настоятельно просил меня не сообщать их главному редактору Розенбергу и остальным сотрудникам редакции, ибо тогда они начнут вымогать у него более высокие гонорары.
А какими по-солдатски аккуратными и исполнительными сделал всех сотрудников «Фелькишер беобахтер» Аман с присущей ему суровостью! И хотя он все время делал вид, что рассматривает редакцию и тех, кто в ней трудится, лишь как неизбежное зло, но все же он тем самым проделал огромную воспитательную работу и воспитал такой тип журналиста, который нужен нам в национал-социалистском государстве. Именно здесь надо сделать так, чтобы журналистикой занимались не субъекты, при каждом высказывании собственного мнения думающие лишь о том, принесет ли это материальный успех ему, его газете, ее подлинным хозяевам, стоящим за кулисами, и т.д., но люди, которые, влияя на общественное мнение, сознают, что они являются слугами государства.
Одна из первых задач, к выполнению которой я приступил после взятия власти, - это унификация всей немецкой прессы (подобно тому как это сделал Сталин в СССР).
Я не остановился перед самыми решительными мерами. Ибо я в полной мере сознавал, что государство, которое в централизованном порядке управляет прессой с помощью множества редакторов и таким образом крепко держит ее в руках, обладает такой мощной властью, какую только себе можно представить.
Понятие «свобода печати» таит в себе смертельную опасность для любого государства. Ибо под ним понимается свобода отнюдь не для печати, а для отдельных субъектов, чтобы они могли делать все, что хотят и что соответствует их интересам. И делать даже в том случае, если это нарушает интересы государства». Вы, унтерменш Ельцин, получили немало плюх от «свободной прессы» и прочих СМИ, хотя, признаю, в конце концов почти всех перекупили и выборы-таки выигрывали! Однако, с моей бесспорной точки зрения, гробили на это слишком много сил и денег!
«Объяснить это журналистам и убедить их в том, что они лишь часть, которая служит целому, было вначале далеко не просто.
Мне поэтому постоянно напоминали о том, что пресса в конце концов сама себя опровергает и от этого один ущерб. Ибо если, например, в городе выходят 12 газет и каждая из них опишет одно и то же событие по-разному, то читатель в итоге придет к выводу, что все они лгут. Общественное мнение выйдет из-под контроля прессы, и их оценки в результате не будут совпадать.
