«Они грызлись за добычу

И ломали лбы и ребра,

Звали прочих жадным быдлом,

А себя — народом добрым.

Мы их видим в драке и раздоре,

Вечно в споре. Стоит нам подняться

И кормежки их лишить, как вскоре,

Спор забыв, они объединятся».

- Справедливо, - буркнул Повелитель мух. Но вообще-то мы отвлеклись! Давай, Борька, продолжай мучиться! Вернись-ка ты во свою вторую выборную кампанию!

...Четыре месяца предвыборной гонки оказались для Ельцина сплошной мукой. Никогда еще власть не давалась ему такой дорогой ценой. Как заведенный, носился он по городам и весям, демонстрируя былую мощь и стать. Проводил встречи, выступал с трибун, даже танцевал: в Ростове были засняты знаменитые кадры его коленец в паре с Евгением Осиным под песню: ”Я-я-ялта-а-а, где растет золотой виногра-а-д”. Зрителям этот концерт напоминал русскую пословицу про корову (в данном случае быка) на льду.

Перед каждым выступлением главу государства пичкали таблетками и терзали уколами – для поднятия тонуса. Во всех поездках его неотлучно сопровождала отныне бригада медиков, при первом же недомогании в ход пускались все имеющиеся средства, включая реанимационные.

- “Врачи ходили по пятам, хуже, чем охрана, - с содроганием вспомнил ЕБН. - Все их специальные чемоданчики, бледные от испуга лица я уже спокойно видеть не мог. Слышать не мог одно и то же: “Борис Николаевич, что Вы делаете! Ограничьте нагрузки! Борис Николаевич, Вы что!”...

Всюду за спиной стояли с инъекциями и таблетками. И имели для этого веские основания: сердце прихватывало постоянно. Причем капитально, с комом в горле, с уплывающим горизонтом, все как положено”.

- После трех инфарктов – какие уж тут выборы? - пожалел лже-Виргилий своего лже-Данте. Однако последний не сдавался:

- “Никакое сердце, никакие предупреждения врачей не могли снизить мой эмоциональный тонус, мой огромный настрой и желание выиграть этот бой”.

- Занимаешься моим любимым делом? - спросил Сатана.

- Эт каким еще? - удивился Борис.

- Лукавишь! А это ведь мое, лукавого, самое главное занятие! И тонус, и настрой у тебя, конечно, были. Но очень важным фактором служила твоя Семья. Новоявленный член избирательного штаба - Татьяна - не выпускала тебя из поля зрения ни на минуту, твердила, упрашивала, писала записочки: “Папочка, ты можешь... Папочка, покажи им всем... Очень хорошо, папа. Молодец. Вел себя замечательно”.

- В кое-то веки признаю, что ты, Сатана, истину базаришь! Действительно, “Таня... была все время где-то рядом. Насколько спокойнее я стал себя ощущать!.. Подойдет, поправит галстук, застегнет пуговицу на рубашке – и у меня настроение улучшается”.

- А тебе и невдомек слова, сказанные одним из твоих же доверенных лиц: “Доведется, Татьяна и из гроба отца поднимет, лишь бы он помахал электорату ручкой...” - урыл его Дьявол.

Ельцину поплохело. И совсем худо стало, когда властелин инферно начал перечислять его нелепые промахи во время предвыборного турне.

- В Архангельске президент поприветствовал собравшихся словами: “Здравствуйте, дорогие астраханцы” - и принялся рассуждать о том, что добываемая в области черная икра – залог процветания и могущества региона.

На встрече с ветеранами в Краснодаре ему прямо в глаза было предложено немедленно уйти в отставку и снять свою кандидатуру с выборов. Порядком растерявшийся Ельцин спросил, все ли собравшиеся с этим согласны, и к ужасу своему услышал гул толпы: “Все!!!”

- Это – единичный случай! - не замедлил оправдаться верховод.

- Так тебя ж специально щадили! - не уступал повелитель ада. - Возили по образцово-показательным хозяйствам, всевозможным потемкинским деревням, где заранее проинструктированные граждане демонстрировали тебе любовь свою и признание.

В Подмосковье тебя доставили, например, в поселок Атепцево. Специально выписали молодоженов из соседнего села, в Атепцеве никто в те дни не вступал в законный брак. Подобрали образцового рабочего и ветерана – к ним, под светом софитов, президент зашел на огонек, погутарил за жизнь.

За несколько часов до твоего появления охрана была уже на месте. Молодожены, чтобы не опоздать, прибыли намного раньше намеченного. Чтобы не портили сценарий, их послали ехать на второй круг.

А как ты терялся в пространстве и времени, забывал имена приближенных, путался в должностях и фамилиях!

Нового премьер-министра, бывшего главу МИДа Евгения Примакова ты почти две недели упорно именовал “Сергеем Максимовичем”, а выслушав как-то доклад его сменщика – внешнеполитического министра Иванова – наклонившись к “Сергею Максимовичу”, громко, на весь зал произнес:

“Хорошо докладывает! Ну просто готовый министр иностранных дел. Нужно назначить!”

Попавшему к тебе на прием зам.руководителя кремлевской администрации Сысуева ты спутал с директором погранслужбы и долго объяснял, как важно держать на замке границы. Лидера КНР, посетившего с визитом столицу РФ, принял за японского премьера. Обалдевший китаец никак не мог уразуметь, с чего вдруг российский глава восторженно вещает ему о стратегической оси Москва – Токио.

Ни один отечественный телеканал – даже НТВ – не осмелился показать кадры твоей встречи с Клинтоном, когда в разгар беседы ты повернулся вдруг к американскому президенту задом и устремился к своим министрам, стоящим поодаль, с одним-единственным вопросом: “А где журналисты?” Работники СМИ толпились в другом углу, но ты их почему-то не заметил.

И репортаж о твоем посещении одной столичной школы тоже прошел с серьезными купюрами. Телезрители так и не услышали откровения президента, который на голубом глазу поведал ученикам, что в детстве любимым его литературным героем был, оказывается, Пушкин и что каждые пять лет вместе с одноклассниками он путешествует по стране и до сих пор переписывается со своей первой учительницей (учитывая, что пошел ты в школу еще накануне войны, интересно, сколько лет насчитывалось тогда старушке, если вообще она была жива!)

Далее вспомним твои знаменитые признания, что вы всей семьей сажаете на зиму картошку, чем и кормитесь потом: “И я, и Наина Иосифовна, и дочки, и зятья, и внуки. Восемь мешков сажаем, восемь собираем, и нам на зиму хватает”, - точно сымитировал Ельцина Повелитель мух. - Ты самого Брежнева переплюнул!

- Несправедливо! - прошамкал Леонид Ильич. - Борька меня переплюнул, а анекдотов про него в сотни раз меньше сочинили!

... ЕБН не обратил внимания на генсека, чего никогда не позволил бы себе эдак четверть века тому назад. Его прошлое, возвращаясь, истязало его...

... При подлете к Балтийску президента разбил четвертый по счету инфаркт. Прямо в вертолете личному врачу Вторушину пришлось откачивать его, вводить наркотики. Собравшаяся на площади толпа недоумевала: уже 40 минут как Ельцин должен был приземлиться, а его все нет и нет.

Через три дня, 26 июня 1996 года, случился пятый инфаркт. Это произошло вечером, в Барвихе, когда он присел в кресло передохнуть, прежде чем подняться на второй этаж (даже это ему давалось тогда с трудом). Прямо в кресле Ельцин начал терять сознание. Он был практически обездвижен и лишь на следующий день сумел кое-как приподняться, сидя в постели. Кардиограмма и лабораторные исследования подтвердили диагноз.

Положение было ужасным. До второго тура выборов оставалась ровно неделя. Окажись кандидат сейчас в больнице, победа коммунистам стопроцентно была бы обеспечена.

И Семья в очередной раз рискнула. Вопреки требованиям врачей Ельцина не отправили в лечебницу, оставили на даче, в Барвихе, наспех переоборудовав гостиную под больничную палату. Из ЦКБ доставили необходимую технику, аппаратуру. При этом препараты, которые ему вводились (например, фибринолитики, растворяющие тромбы) могли применяться исключительно в стационарных условиях. Но в тот момент это мало кого тревожило.

- “Кроме семьи, об инфаркте, разумеется, знали только лечащие врачи, несколько человек из охраны и персонала, - разоткровенничался ЕБН. - Не то что ближний круг – ближайший!